Лесли Томас - Девственники в хаки
Пока они неуклюже двигались к кровати, Бригг заметил на полу знакомые зеленые трусики, сквозь дырку в которых проглядывали некрашеные половицы. Как и когда Люси отделалась от этой детали своего туалета, он не заметил.
Люси легла на спину, глядя на Бригга поверх округлых грудей. Ее бедра ходили словно кузнечные мехи.
На кровати было постелено одеяло, и Бригг внезапно почувствовал под коленями его грубую ткань. Остановив на девушке алчущий, голодный взгляд, он пополз вперед словно пехотинец на простреливаемом участке местности. Когда Бригг был близок (или думал, что близок) к цели, он сделал отчаянный выпад – и промахнулся. Было больно, к тому же Бригг едва не свалился с кровати на пол. Люси в последнюю минуту удержала его на себе, приговаривая с искренней заботой:
– Йесус, Джонни, ради Бога не убейся. Легче, милый, легче!…
Бригг чувствовал, что пот течет с него рекой. «Где она? – лихорадочно соображал он. – Где же она, черт побери? Ага, вот где…». Он вытер пот с глаз и лба, чтобы лучше видеть, и снова ринулся на мишень. Совершив в воздухе замысловатый кульбит, Бригг со всего размаха приземлился на девушку, едва не вышибив из нее дух.
Люси уже собиралась рассердиться, но, взглянув на Бригга, вдруг заметила, что ее Джонни плачет. Тогда, повинуясь неосознанному инстинкту, она ласково прижала его голову к своей груди, и слезы Бригга омочили обоих.
– Ты плакать? – удивленно спросила Люси. – Зачем так грубо, если потом – плакать?
– Это в первый раз, – горестно всхлипнул Бригг.
– В первый раз?!…
Люси испустила коротенький мягкий вскрик и села так резко, словно у нее в пояснице была пружина. Ее раскосые глаза стали круглыми и заблестели от восторга.
– В первый раз!… – повторила она с таким благоговением, словно ей открылось тайное имя Бога. – У тебя никогда не быть женщина?
– Никогда, – снова всхлипнул Бригг, ожидавший что его вот-вот со смехом погонят прочь.
– Девственник! – все еще не веря, ахнула девушка. – Настоящий маленький солдат-девственник!
– Ну, все, – отрезал Бригг дрожащим голосом. – Хватит, не продолжай. Надо же когда-то начинать, верно?
– Моя начинать давно, – счастливо вздохнула Люси. – О, Джонни, у меня еще никогда не быть мужчины-девственника. Никогда-никогда…
Бригг вдруг почувствовал себя очень хорошо. Весь его гнев, страх и нерешительность сразу улетучились, когда Люси, с удобством откинувшись на спину, мечтательно прижала его к себе. Бригг уже думал, что вот-вот начнется самое главное, но девушка снова вскочила.
– А я-то взять деньги вперед! – в ужасе вскричала она. – Ты подождать?…
– Все в порядке, не надо, – слабо возразил Бригг и потянулся к Люси, но она уже спрыгнула с кровати.
– Ты заплатить потом, после, – решительно заявила она, возвращая ему пятнадцать долларов. – И только десять. Десять долларов за маленький девственник. А потом мы пить какао «Кэдбери». У меня есть какао…
И она деликатно хихикнула. Бригг, машинально сжав в кулаке деньги, попытался убрать их в карман, но его рука наткнулась только на голое тело. Но его это уже не беспокоило. Люси трудилась над ним с такой лаской, самоотречением и сноровкой, что он едва помнил, как сунул деньги под подушку.
Люси начала с самого начала и провела его до дороге до самого конца. Бригг чувствовал себя воздушным шаром, который медленно наполняется легким горячим воздухом. Когда жe она посвятила его в свой главный секрет, Бригг услышал:
– Как тебе нравиться, мой маленький девственник?
– О-о-о! – простонал Бригг. – Замечательно. Замечательно, честное слово!…
4
По ночам болото шевелилось и стонало, совсем как человек, которого одолевает дурной сон. Оно окружало лагерь в Баксинге с трех сторон. С четвертой стороны, за узкой изогнутой полоской пляжа, лежало море. Покрытая спекшейся глиной дорога вела на север, к небольшому поселку, расположенному в пяти милях от лагеря; извилистая тропа вела на юг, к малайской деревне, стоящей на берегу кишащей крокодилами реки.
Лежа рядом с оружейной пирамидой в палатке, служившей караульным помещением, Бригг время от времени подносил руку к болезненно-желтому свету карбидной лампы и любовался тенями, возникавшими на буром брезентовом пологе. Больше всего ему понравилась тень сжатого кулака с оттопыренным кверху большим пальцем.
– Ну, – спросил он самого себя, потому что Синклер и двое малайских солдат, находившихся с ним в палатке, крепко спали, – что мы здесь видим?
Бригг помолчал и, оглядев палатку изнутри, сам себе ответил:
– Это – Большой Палец Британской армии. Посмотрите-ка на него как следует. Старый добрый британский Большой Палец! Эй парни, палец вверх, хвост морковкой – мы идем на войну! Палец вверх, парни – от Гибралтара до Пешавара мы побьем и немцев, и бонго, и всех, кто нам попадется! Только держите пальцы торчком, хвост пистолетом. Покуда наши большие пальцы глядят вверх, с нами ничего не может случиться.
Обо всем этом Бригг думал и раньше, и мысли эти не давали ему покоя, печалили, влекли и пугали. Столько больших пальцев, столько Томми [7] здесь и там… С самого детства Бригг помнил многочисленные снимки, на которых солдаты в одинаковых шинелях тянули к объективу фотоаппарата сжатые кулаки с оттопыренным большим пальцем, лихо и беззаботно загибающимся чуть назад. А ведь они отправлялись во Фландрию, чтобы погибнуть под пулями или сгинуть среди болот. Одному Богу известно, сколько больших пальцев осталось в той грязи. Порой Бриггу даже казалось, что он в состоянии представить каждый такой большой палец в отдельности, все еще задорно и дерзко торчащий, всем своим видом показывающий, что ни массовые убийства, ни массовые самоубийства не остановят Британский Большой Палец.
Почему солдатам так полюбился этот жест? Вот они идут на следующую войну – бравые, лихие, самоуверенные большие пальцы. Они торчат вверх на десантных кораблях, у хвостовой турели бомбардировщика, на палубе судов арктического конвоя. Молодцы, ребята, так и надо! Покажите всем, что наш дух высок. Эй там, на носилках – поднимите-ка повыше большие пальцы, у кого они еще остались!
Лагерь в Баксинге был старым. Когда японцы катились на своих велосипедах по Малайскому полуострову, здесь произошло маленькое сражение, и две дюжины больших пальцев осталось лежать под спекшейся глиной – в могилах на узком участке земли к северу от лагеря. Неподалеку оттуда приютилась на берегу рыбацкая деревушка. Дома в ней стояли на сваях, и со стороны казалось, будто они вот-вот шагнут в море. В отлив рыбаки ставили сети и ловили рыб, которые беззаботно шныряли в неглубокой воде, вплывая и выплывая в ослепшие иллюминаторы тяжело осевших на песчаное дно линкора «Принц Уэльский» и канонерки «Отпор». Обе посудины лежали здесь с 1942 года, и в каждой из них тоже было полным-полно мертвых больших пальцев.
Дело было даже не в том, что Бригг боялся, хотя, по правде говоря, он действительно некого трусил. Просто он возненавидел армию еще в Англии, когда увидел, как новобранцы из соседнего взвода выносят на плац одного из своих товарищей. К этому времени Бригг прослужил уже целую неделю, однако разыгравшееся у него на глазах загадочное и жалкое представление подействовало на него так сильно, что следующую ночь он почти не спал, а ворочался с боку на бок и думал.
Солдата вынесли на плац на неуклюжих носилках, сделанных из каких-то деревянных обрезков. Дело близилось к вечеру, и на асфальтовых площадках строился караульный наряд. Бригг смотрел на все это, как на какую-нибудь церемонию племени мумбо-юмбо, и вся важность происходящего дошла до него далеко не сразу. Но потом рядом с ним остановился какой-то незнакомый новобранец с бледно-серым лицом. Он тоже наблюдал за построением и молчал, но Бригг чувствовал, что соседа буквально распирает от гордости.
– Что это с ним такое? – поинтересовался Бригг, кивком головы указывая на солдата, возлежавшего на носилках, как какой-нибудь раджа. – Если он повредил ногу или заболел, нужно было просто сказать офицеру… Уж конечно его бы освободили от наряда.
Серолицый оглядел Бригга с неодобрением, словно священник, услышавший богохульство из уст прихожанина.
– Ты что, не понял? – фыркнул он. – Его выносят, чтобы он не дай Бог не запачкался. С ним все в порядке, просто ни одна пылинка не должна…
Бригг, наконец, догадался.
– Ты хочешь сказать – его несут на носилках, чтобы он не запылился! – переспросил он на всякий случай.
– Вот именно, – чопорно ответил бледный. – Тогда его поставят на самый главный пост, к знамени, а мы заработаем еще двадцать баллов в соревновании взводов. Кстати, мы и так уже опередили всех на сорок очков.
– Потрясно! – ахнул Бригг. – Стало быть, вы всем взводом полировали и чистили его ради того, чтобы заработать еще два десятка очков и получить в конце подготовки почетный вымпел?
