Майк Рипли - Город Ангела
— Тигра, мне это совсем необязательно знать.
— Все дело именно в этом, Ангел. В аппетитах. Утоляй их при первой возможности. Определись с тем, что нравится, оттянись на всю железку и двигай дальше. Если этого не делать, упустишь свое и будешь всю жизнь жалеть. Или распробуешь к старости, и твои аппетиты тебя же погубят.
— Тигра, не звезди!
— Прошу прощения, мистер Ортодокс. Извините, если мой образ жизни оскорбляет ваш вкус, но с моей колокольни мне кажется, что между нами есть только одна разница: я еще достаточно молод и могу ловить свой шанс, получая от этого удовольствие.
Я еще раз глянул в зеркало и перешел на более низкую передачу.
— Есть еще одна разница, и очень важная.
— Это какая же?
— За рулем — я, а ты не пристегнут ремнем безопасности.
Мы оставили фургон примерно там, где взяли, и пересели в «Армстронга».
Тигре все еще хотелось в «Риц», хотя с моста через реку было видно, что Биг-Бен показывает уже два часа утра.
Я высадил его на Пикадилли у станции «трубы» «Грин-Парк».
— Значит, не соблазнишься? — Он широко улыбнулся, выходя из «Армстронга».
— Ни за что.
Мне следовало сказать что-нибудь вроде «береги себя», но я не сказал. Со стороны Беркли-сквер послышалась сирена противоугонной сигнализации. Когда я обернулся, Пикадилли была пуста, а Тигры и след простыл.
6
— Ангел?
— Да-а?
— Ты сильно занят? — Жалобный голос Фенеллы переходил в скулеж.
— Ты же знаешь, я всегда занят после обеда в воскресенье, Фенелла.
На этот раз я читал воскресный выпуск газеты, которую кто-то оставил в пабе во время ланча.
— Я уже помыла всю посуду, — сказала она из дверей кухоньки. — Пыль тоже везде вытерла и с миски Спрингстина счистила всю коросту.
Вот это было странно. Я не слышал, чтобы она пользовалась огнеметом.
— Если выбросишь мясо, я и холодильник разморожу.
Нужда ее была безмерной, у меня не оставалось сил это терпеть.
— Ну ладно, — сказал я, сворачивая газету и убирая носки с журнального столика. — Что тебе надо?
— Всего лишь совет.
Она зашла в комнату и села на дальний от меня стул.
— Ну хорошо. Доктор пришел — счетчик включен. Рассказывай, где болит.
Она растерянно посмотрела на меня, слегка покачала головой и тяжко вздохнула.
— Чтобы водить кибитку, нужны специальные права?
Наступила моя очередь смотреть тупо.
— Э-э… Ты имеешь в виду жилой автофургон?
— Нет, кибитку, настоящую кибитку. Как у цыган или римлян, с верхом в форме эдакой подковы, наверху труба с треугольничком, на входе — занавесочки, из-за которых можно выгладывать, и…
— …маленькая деревянная лесенка сзади, — уныло закончил я.
— Точно! — взвизгнула она. — И мой… маленький пони с длинной гривой и в «белых носочках», на котором можно кататься по воскресеньям.
— Что, вместе с Лизбет?
Она закивала, на щеках выступил румянец.
— Вам понадобится лошадь покрупнее. Саффолкский тяжеловоз, пожалуй, подойдет.
По ее лицу было видно, что она впитывает информацию как губка и готова взять ее на карандаш.
— Это и есть ваша последняя блажь? Назад к природе, смешаться с ньюэйджерами, которые колесят по западным графствам?[18]
— Именно. Нам нужно поменять не просто образ жизни, но саму жизнь.
Интересно, где она такое вычитала.
— Я не знал, что вас привлекают наркотики, нарушение чужих прав землевладения и жизнь на собесовские подачки. Я бы сказал, что это противоречит всей системе ценностей семейства Бинкуорси.
Фенелла встала и топнула ножкой. Неужели это она знак подает Лизбет наверху?
— Мистер Ангел, вы — последний человек, от которого я ожидала такое услышать. То, что в газетах пишут подобные вещи, еще не доказывает, что это правда. Я говорю о свободе духа, который не может и не должен быть связан рамками равнодушного общества материализма. Я надеялась, что вы поймете.
— Да ладно, успокойся. А Лизбет знает?
— Пока нет. — Она снова опустилась на стул и, послюнявив пальцы, принялась счищать кошачью шерсть с брюк. — Я хотела приготовить для нее сюрприз.
Зная отвращение Лизбет к Спрингстину, я мог себе представить, каким сюрпризом для нее окажется сосуществование с еще более крупной тварью, особенно выделяющей навоз в промышленных масштабах.
— Вы что, всерьез решили съехать с квартиры?
— Да, решили. Лондон — дурное место для внутреннего «я». Дуги и Миранда переезжают на север, мы — на запад.
— Дуги собирается вкалывать на богатых капиталистов в Шотландии и, возможно, попутно браконьерствовать на лососей. Большая разница.
— Ну, мы наметили эту поездку, чтобы обрести себя до прихода нового тысячелетия.
Она потрогала какой-то предмет, висящий на шее. На вид это был бархатный колдовской мешочек, но я знал, что у нее очень чувствительная кожа, так что в мешочке могли оказаться сушеная петрушка или базилик из «Сайнсбери».
— Прекрасно. Как вам угодно. Думаю, что к новогодней ночи в Лондоне останусь только я и буду встречать 1999 год один-одинешенек.
— Мы не отмечаем праздники, — поджала губы Фенелла. — Лизбет не любит застолья.
— Первый раз слышу, что она любит лошадей.
— Полюбит. Просто она с ними пока еще мало общалась.
Они с ней тоже.
— Тогда я тебе ничем помочь не могу, родная моя. Но права, кажется, нужны, — соврал я, хотя мне было наплевать на то, как дело обстояло в действительности.
— И экзамен на вождение придется сдавать?
— Большинство людей сдают. Но если уж получать права, то лучше на машину, фургон или жилой прицеп. Лизбет это больше понравится.
Ее лицо просияло.
— Ты прав. Ей понравится, если я буду ее повсюду возить. — Она тут же нахмурилась. — Но ведь придется брать уроки вождения?
— И много.
Она задумалась.
— Ты меня научишь?
— Э-э… Я… еще никогда…
— Я заплачу по общепринятой таксе.
Неужели я так низко пал, что соглашусь?
— Не знаю, сколько теперь берут за час, но я узнаю, можешь мне довериться.
— Только Лизбет не говори, — прошептала она.
— Это будет не так просто. Я не уверен, что у меня получится говорить ей неправду. Это нечестно. — Наступила моя очередь ломать комедию.
Глаза Фенеллы загорелись идеей.
— Если тебе нужно что-то по хозяйству, ну там помыть посуду, сделать уборку и все такое, я могу помочь, когда ее нет дома.
— Надо подумать, — сказал я, пытаясь сообразить, где взять машину. «Армстронга» я ей ни за что не доверил бы.
— Но в туалете я убирать не буду.
— Что? — рассеянно переспросил я, взвешивая, на какое время можно растянуть эту канитель.
— Не люблю чистить унитазы.
— Об унитазе можешь не беспокоиться, — отмахнулся я. — Чего его чистить? Там и так вода круглые сутки течет.
Я нагнулся, уворачиваясь от запущенной в меня подушки.
— Эй, Ангел. Это ты — Оскар-семь?
Я оторвался от кроссворда в «Дейли телеграф». Газету оставил в салоне «Армстронга» мой единственный за это утро пассажир.
— Ты же знаешь, что я. Мы в одной компании работаем.
Зверь Востока заскрипел кожаной амуницией, снимая крышку со стаканчика кофе. Он молча просидел передо мной в «Макдоналдсе» на Бейкер-стрит добрых пять минут (или эквивалент времени, необходимый для поглощения двух булок с яйцом). Когда он подсел ко мне, я лишь кивнул в ответ, так как вписывал в кроссворд слово «дебил», почему-то пришедшее мне на ум при его появлении.
— Тебя вызывали по рации.
Я выдержал паузу. А может быть, правильный ответ на восемь по горизонтали — «мудак»?
— Когда именно вызывали?
— Когда я парковал мотоцикл.
Ну не урод ли? Но этого я вслух не сказал.
— У тебя рация с собой?
— Не-а.
— Спасибо. Закончи за меня. — Я пододвинул к нему кроссворд и поднялся.
«Армстронг» стоял за углом на Портер-стрит, напротив лондонского офиса комиссии Фулбрайта.[19] Я бросил на их дверь взгляд, полный тоски. Интересно, принимают ли они заявления от людей с улицы?
Включив корейскую рацию, я вызвал диспетчерскую.
— С ума сойти. Оскар-семь жив и даже отвечает. Чудесам нет конца.
— Да-да-да. Что там для меня?
— Запрос на тебя лично, — сказал диспетчер таким тоном, словно ему нанесли оскорбление. — Работа в Стратфорде.
— В Стратфорде? Да это за порогом моего дома. Я мог бы не вставать сегодня утром.
— Я подумал, что ты и не вставал, судя по времени выхода на связь.
— Быстро ответил. Не смешно, зато быстро.
— Тебе все еще везет, Оскар-семь. Клиент согласился ждать. Специальный запрос на Роя с черным кебом, надо что-то там развезти в Ист-Энде. Мы предлагали водителей получше, но он настоял, чтобы прислали тебя.
