Михаил Попов - Колыбель
— Но мы же и правда скрываемся.
— Если забрел на чужой огород, ходи с уверенным видом. Не наклоняйся завязывать шнурки в огороде соседа.
— Мудро.
— Это не моя мудрость, а китайская.
Понимая, что отказываться от случайной похвалы в адрес китайского ума неловко, Денис просто стал ныть:
— А на кой нам подносы, мы же не хотим показать, что верим в того, кто там, наверно, сидит.
— Нет веры, продемонстрируй хотя бы уважение. Хуже не будет.
Подъем дался нелегко. Тропинкой маршрут к пальцу можно было назвать только издалека. А так это был скорее путь змея на скале, правда, обозначенный следами раздавленных плодов. У местных был, безусловно, навык передвижения по каменному телу, но и они изрядно сорили плодами. У гостей навыка не было, особенно у господина аниматора, и он растерял больше половины того, что вручила ему Параша.
Огляделись, не наблюдает ли кто за ними. Ни на полях, ни у скотных дворов и птичников никого не было видно. Народ вкушал праздничный обед.
Дальнейшая тропка огибала в нижней части огромный каменный выступ и кралась, заворачивая вправо и беря вверх, и нельзя было сказать, сколько шагов еще придется сделать. Справа провал, занятый ежевикой, оступиться туда — это тебе не в подмосковную крапиву шагнуть.
Дядя Саша прислушался, и Денис к нему присоединился, тем более что можно было переждать потоки пота, заливавшие лицо.
Никаких звуков «оттуда», из места, к которому они колченого брели, не доносилось. Можно было уловить запах, кисловатый что ли. Его вряд ли мог издавать ритуальный треножник. Три одурманенные испарениями бабы–яги, медленно приплясывающие вокруг него с бубнами, на какое–то время поселившиеся в воображении Дениса, растворились.
— Гнилью несет, — подергал он ноздрями. Его нервировало молчание напарника.
Спутник кивнул и начал двигаться дальше, левой ладонью прилипая к сахарно–белому камню, захватанному аборигенами, а правой упирая в поясницу жертвенный поднос.
— Да как они тут… Еще с этим, с блюдом! — шипел вслед ему Денис, уверенно отставая от старшего товарища, продвигавшегося, по его мнению, с явным риском для жизни.
Справа начала выплывать, отделяясь от основного тела скалы, громада того самого «пальца». Вблизи его хотелось назвать не пальцем, а башней. Тропинка устремлялась в просвет между двумя каменными массами. И Денису все больше не хотелось в этот просвет. Устремленность напарника очень его нервировала и раздражала необходимость тащиться вслед, ибо никакой альтернативы тут быть не могло. Отстать было страшно.
Но вот и вывернулась из–под нависающего выступа маленькая площадка, от нее, кстати, начиналась уходящая вниз тропа для тех, кто с пустыми подносами. Господин аниматор воспринял ее появление, конечно, как совет возвращаться немедленно.
Дядя Саша ничего не ответил на выразительный взгляд напарника. По его мнению, дело еще не было сделано. Какое, блин, дело! Дениса уже потряхивало от злости. Настаивать на немедленном отступлении он все же не стал: и трусом будешь выглядеть, и нашумишь рядом с логовом неизвестно кого. Да и на решение напарника это никак не повлияет. Этот попрет до конца.
И попер. Прилепившись животом к камню, подняв поднос на пальцах правой руки. Напоминая, между прочим, сумасшедшего официанта. Правда, довольно ловкого, потому что продвижение шло неплохо и товарищ официант стал заметно скрываться за выступом скалы. Кого он там собирается обслужить?!
Денис предельно осторожно двинулся следом, вдыхая запах кислого гниения, нет, скорее запах тяжело настоянной бражки.
Справа внизу, в провале, он заметил пару висящих на ежевике подносов — значит, некоторые аборигены оплошали в этом месте. Что мешает оплошать и белому человеку?! Денис бестрепетно опрокинул свой поднос. Стало легче двигаться, а потом и вообще легко, тропинка стала расширяться. И он увидел, что напарник стоит на краю довольно глубокого каменного бассейна, уходящего полукругом влево меж двумя каменными стенами.
И он был не пустой. В той части, что была доступна взгляду, лежала груда фруктов, перемешанных с грудами риса. И все это гнило. Видимо, издавна. Причем новые подношения не столько лежали, сколько плавали. Надо понимать, в многолетней жиже, образовавшейся из предыдущих жертвоприношений.
— Ну, все, пошли обратно, — с облегчением сказал Денис.
Товарищ инженер молчал и вытягивал шею в попытке закинуть взгляд за выступ.
Что за псих!
— Чего вам еще надо?!
Дядя Саша, снова молча, показал взглядом на тропинку, которая, предельно истончаясь, шла над бассейном, пыталась завернуть за выступ скалы, еще дальше.
— Это для особо воцерковленных идиотов, — поморщился. Всегда кто–то хочет быть святее папы. Во всем должно быть чувство меры.
У товарища инженера не было чувства меры, он в своем позитивистском пафосе был религиозно истов. Он стал пластаться вдоль скалы, да еще с дарами, как будто точно знал, что там есть какой–то божок и к нему будет неудобно явиться без подарка.
Через пять коротеньких шажков, конечно, сорвался, по–дурацки выбросив вперед поднос и рухнув солдатиком в бродильню. С головой.
Стыдно признаться, но первым чувством Дениса было чисто мальчишеское злорадство. Получи, фашист, гранату!
Вынырнул — и смотрит, что интересно, не на своего напарника, мол, помогай, а туда, дальше, на невидимый Денису край бассейна. Нет, все же здравый смысл взял его в руки и развернул лицом вверх, к более разумному спутнику.
— Помочь? — не отказал себе в мелком удовольствии чуть поиздеваться господин аниматор.
Вообще–то от края обрыва до поверхности фруктов было всего метра полтора или чуть больше, но сразу становилось понятно, что самостоятельно по отвесной и склизкой стене практически без выступов выбраться не сможет даже тренированный атлет. Но дядя Саша попытался. Ободрал два кустика торчавшей из камня растительности и опять ушел с головой в брагу.
Не дожидаясь официального обращения, Денис лег на камень животом и свесил вниз одну руку. Фиг, не дотянуться. И поблизости не видать ничего, что можно было бы превратить, скажем, в шест.
Покачивающийся на стихающей волне инженер соображал быстрее:
— Снимай штаны!
В общем, турецкие шаровары спасли русского инженера, сами разлетевшись по шву на две части. Видимо, китайцы шили. О чем Денис не преминул напомнить спасенному и немного опьяневшему от испарений напарнику — сатисфакция за огородную поговорку.
Дядя Саша сидел молча, как бы опоминаясь, хотя сознание он явно не терял.
Денис раздраженно осматривал изувеченные штаны. Что теперь с ними делать? Бродить в трусах, пока не зашьешь? Чем зашьешь?!
— Ну что, дядя Саша, шабаш? В смысле пошли домой?
Тот ничего не ответил.
— Вы что–то там видели, дядя Саша?
Товарищ инженер снял свои влажные шорты, которые уже не были клетчатыми, и выжал их, потом трусы и переоделся, почему–то оглянувшись несколько раз в сторону невидимого края компостной ямы.
— Пошли.
Не хочет ничего рассказать, вот сволочь! Денису стало намного жальче свои шаровары.
Где–то уже на середине пути товарищ инженер поднял брошенный поднос, поднял его, перевернул и стал отдирать от его нижней поверхности, напоминающей оболочку кокосового ореха, грубые длинные волокна.
— Это вы намекаете, что можно починить мои штаны? А иголка? Честно говоря, я думал, что в благодарность за спасение пожертвуете мне свои шорты.
— Я пытаюсь определить, из чего мы можем сделать веревки для нашего будущего плота.
Денис остановился:
— Так вы мне расскажете, что там видели?
— Что я там мог увидеть? Я чуть не утонул, а потом ты меня спасал.
— Мне кажется, вы мне не все говорите.
Дядя Саша отбросил поднос:
— Здесь должны быть деревья с такой корой, с них мы будем драть длинные куски этой… дратвы.
— Мне кажется, вы не все мне говорите.
— Брось, какое еще «не все»?
— Вы что–то там видели.
— Отстань, мне еще бешенства твоего воображения не хватало. Пошли–ка лучше, Дениска, на бережок.
— Зачем это? Сейчас стемнеет.
— Мы успеем добежать, срежем здесь, я тут уже проходил однажды.
— Зачем нам туда?
— Хотя бы помыться.
— Ручей.
— Холодный.
Товарищ инженер стал быстро спускаться вниз по аборигенской тропе.
— Как ты думаешь, они видели мое купание?
— Они нет, все были внизу. И внизу, и далеко. Может, тот, кто сидит там, за выступом, видел, — наводяще понизил голос Денис, прыгая по камням рядом с товарищем инженером.
— Я знаешь что сейчас подумал? Какой толк, если даже разожжем огонь на берегу днем? Кто его увидит, даже если будет проплывать мимо? Надо запалить пару костров ночью. В сто раз сильнее эффект. По ночам ведь суда ходят так же, как и днем. Тем более сейчас было цунами. Поиски не могут не вестись.
