Михаил Попов - Колыбель
— Что они не островитяне?
— Посмотри туда.
Они стояли еще в тени крон, но уже и на краю поля. Инженер забрался на ствол поваленного дерева, напарник вслед за ним, и с этого возвышения можно было рассмотреть смысл слова «шабаш»: по нескольким маршрутам с разных концов острова тянулись к подножию скалы вереницы людей, у всех были подносы на головах, придерживаемые одной рукой.
— Транспортировка на башке — женское дело, — сказал Денис, щурясь. — Но не забудь — это Убудь.
— Почти все мужики, кроме самых доходящих старцев, как я понял, в заведенное время тащат рис и фрукты к скале. — Инженер перешел из морализаторского тона в исследовательский, напарнику его было в такой модификации намного легче терпеть. — Как я и подозревал, тут заметно более короткий цикл созревания злаков, чем обычно. То ли сорт особый, то ли…
— Облучение. А может, это атолл Бикини, дядя Саша? Французы рванули когда–то бомбу и сбежали и все документы запечатали, а туземная обслуга размножилась и деградировала до зародышевого состояния. А рис стал суперрисом. И плодовые деревья…
Вы видели когда–нибудь столько невиданных сортов? Глобальная территориальная мутация.
Инженер ничего не ответил. Возможно, высказанная идея ему не нравилась, но как ее опровергнуть, он не знал. А может, и нравилась. Денис же был к своей сверкнувшей мысли вполне равнодушен. Ну, сверкнула и сверкнула, сколько их мелькает за день.
Мимо них быстрым шагом протопали трое парней самого устремленного вида. По ним судя, можно было сделать вывод: к происходящему событию здесь относятся серьезно.
— Пошли, — сказал инженер.
Денис переложил кусок коры с правого бока на левый.
— Ну, понятно — культ. Все идут на горку. Так, значит, там кто–то у них есть. Жрец, бык какой–нибудь священный.
Дядя Саша быстрым шагом возбужденного натуралиста продвигался по междурядью, идеально удерживая равновесие. Денис неловко ломился за ним, то и дело проваливаясь в кротовые норы или топча побеги.
— Но они ведь не позвали нас. вдруг это интимное или, как это зовется, сакральное?
— Наверняка сакральное, поэтому мы в самое нутро не полезем, сначала окинем со стороны. Параша не зря вручила нам эти подносы — значит, прямого запрета на участие в этом мероприятии нет.
— Чтобы был запрет, нужен кто–то, кто имеет право запрещать.
— Ты прав, никого похожего на вождя я лично пока тут не видел.
— И я, дядя Саша. Даже у пчел есть какая–то царица или как там?
— Я уже думал насчет того, что мы имеем дело с неким роем, есть элементы сходства… Не исключено, что мы сейчас идем кормить матку…
Денис все время крутил головой, оглядываясь на движущихся параллельными курсами сосредоточенных аборигенов.
— Они вроде необидчивы, — в голосе господина аниматора звучала осторожная надежда, — открыты диалогу, но кто их там знает. Если зацепим божка, вдруг у них за это секир башка?
— Я, как и ты, исследовал, — сообщил товарищ инженер.
— Что?
— Насколько они необидчивы и открыты диалогу. Их мужчины.
— Сами поднимаете вопрос пола.
Товарищ инженер поморщился:
— Оставь, прошу. Так вот, среди здешних мужиков есть парочка довольно головастых и любопытных… я к тому, что они не обречены на вечную статику: хижина, поле, корова… Они способны к развитию.
— И вы готовы его направить. Только зачем? Поднять крестьянское восстание и кого–нибудь свергнуть? Кого?!
Чтобы сбить дыхание напарнику и заставить помолчать, инженер ускорил шаг, он освоился с передвижением в междурядьях, Денис же раскачивался, как движущаяся башня, теряя псевдояблоки и как бы бананы и вычурно чертыхаясь.
— А чего мы вообще потащились? Это ведь где–то и нескромно. И неделикатно к тому же. С чего это мы взяли, что мы приняты в убудцы?! Параша просто подчиняется какому–то женскому инстинкту. А если даже и приняты, то зачем нам эта радость? В качестве гостей мы и так были обеспечены всем необходимым, а за сомнительное право бегать с этими корочками на горку не навесят ли нам обязанностей? Я полоть рис и доить кротов не пойду.
— Тихо! — громко прошипел товарищ инженер.
Они подошли к забору довольно большого скотного двора, стоявшего на пригорке. Из–за ив, обнимавших его край, была отчетливо видна картина развивающегося события.
Аборигены редкими цепочками поднимались по трем тропинкам, ломаными линиями уходящим в толщу ежевичной ограды, откуда начиналась тропа, ведущая туда, где был «большой палец».
Денис неожиданно для себя высмотрел в цепочке бредущих своих «учеников», Отто и Борис шли парочкой, умело удерживая подносы над головой. Это явно был не первый их шабаш. Господину аниматору без связи с предыдущей мыслью пришло в голову, что во время своего первого визита на Олимп они с инженером, выбрав случайно своей целью «мизинец», тем самым поступили, скорее всего, наименее вызывающим образом. Не полезли в «священную рощу», или к сакральному пальцу убудьского народа. Недаром вся долина выжидающе замерла, когда они тогда карабкались по скале. И испытали облегчение, что белых богохульников не надо четвертовать. Денис поделился этой мыслью с дядей Сашей, и тот неожиданно согласился — очень может быть.
Аборигены поднимались по одной тропинке, а спускались по другой, самой крайней справа, но от какого места спускались, было не рассмотреть. Они весело, даже чуть рискованно прыгали с камешка на камешек, держа подносы под мышкой, как портфели, — прямо школьники после последнего урока.
— Подношения, — повторил под нос уже звучавшую мысль дядя Саша, — только вот кому? Когда все рассосется, сходим посмотрим.
— Был бы там, кроме идола, еще и какой–нибудь жрец, то, может, и к лучшему. Он должен знать, как отсюда выбраться.
— Ну да, ну да. — Товарищ инженер, кажется, не верил в то, что от священнослужителя может исходить польза.
— А вдруг он решит, что нас надо принести в жертву какому–нибудь местному Маниту?
— Бросаешься из крайности в крайность.
— Жизнь мне моя дорога, вот и бросаюсь.
— Если там есть какой–то жрец, он уже давно в курсе, что мы здесь, и нас, вишь, не трогают.
— И не захотел с нами познакомиться?
— Тебя это обижает? Считаешь себя важной персоной?
Ирония напарника задела Дениса, но он решил пока не реагировать.
— Небось еще время не пришло нас зажаривать. Сбежать мы все равно не можем. Пусть, думает, попасутся на воле, жирку нагуляют.
— Давно ты ничего про людоедов не трындел. Понятно же ведь — практически вегетарианцы.
— А молоко?
— Ну, молоко, — неохотно согласился дядя Саша.
— А человечина — по праздникам. После шабаша.
— Тише, — тихо сказал товарищ инженер.
По проходящей мимо загона тропинке шла группа аборигенов. Они явно были в замечательном расположении духа, как люди, совершившие что–то хорошее и полезное, и делились друг с другом переживаниями своего сакрального момента. Речь их была шершаво–шероховатая, «ш», «щ» и «ч» просто кишели в ней. Гласных было совсем мало. Сплошной фарш:
— ШчмашшбашашнчамачшаГОРАкрчашшачарашВОДАсаша.
То, что имелась в виду именно «вода» из урока дядя Саши, аборигены доказали тут же, свернув к ручью, встав пред ним на четвереньки и приступив к утолению жажды.
Денис хотел было что–то сказать по этому поводу, но его неожиданно кто–то лизнул в ухо и щеку. Маленькая коровка бесшумно подобралась к дыре в ограде и ласково шаркнула его своим дружелюбным языком.
— Вот черт!
— Нет, не черт, Денис, это «шуш».
— Так зовут корову?
— Так обозначают корову. Как кличут эту, ласковую, не знаю. Да и слово «шуш» я тебе не советую запоминать. Узнав слово «корова», мои новые друзья стали применять его.
Они по настоянию дяди Саши просидели в укрытии за ивами до самого окончания «жертвоприношения». Денис, как всегда, немного бузил. Подвергал сомнению, что они имеют дело именно с «жертвоприношением». «А вдруг это дань? Кому? А хрен его знает кому! Может, приплыл кто–нибудь, какой–нибудь чин с другого острова, вывалил ярлык, — гоните бананы! Пойдемте посмотрим прямо сейчас, а то они отплывут, а мы тут останемся». Товарищ инженер был против спешки. Нет там никаких сборщиков дани с другого острова, на корабле которых можно отвалить отсюда. Что там, мы пойдем посмотрим, когда можно будет.
Денис угрожал, что уйдет купаться, потому что надоело торчать здесь на жаре и в навозе, но конечно же не уходил. Не хотел оставлять напарника один на один с местной тайной. Он не столько боялся за него, сколько опасался, что напарник получит неизвестное преимущество от этой встречи.
— Пора, — наконец–то сказал дядя Саша. — Пошли, только не пригибайся, а то, если увидят, подумают, что мы скрываемся. Возьми поднос.
