Александр Саркисов - Гонобобель (сборник)
Народ на Причале обитал разный, и начальный люд, и работяги, и полубомжи, но на Причале все они были просто рыбаками. И заняты они были исключительно рыбалкой, потому что в этой причальской атмосфере ни о чем больше и не думалось. Даже Шпак, избалованный дамским вниманием, начал мечтать о русалочке.
Появилось понимание того, что рыбацкое счастье не в улове, а в процессе. А процесс, как выяснилось, оказался бесконечным – круглый год из года в год. Ну где еще человек может быть бесконечно счастлив?! Все делалось здесь, на Причале, от подготовки ялика и снастей, самой рыбалки до приготовления рыбы. И главный секрет приготовления рыбы теперь был доступен – правило трех «П» – почистить, посолить, подкислить. Дурные вопросы типа «Где сегодня лучше будет брать?» уже не задавались, потому как знали, что у рыбы есть хвост. Морев даже вывел несколько законов Причала – крутизна снасти обратно пропорциональна умению ловить; чем выше зарплата, тем скромнее улов; последний заброс всегда лишний.
Непересыхающий водопад блаженства накрывал без перебоев, пока не произошел неприятный случай. Как-то осенью Дед с Моревым решили сходить на ласкиря под Качу. Заночевали на Причале и рано утром, в половине шестого стали собираться. На Причале еще все спали, птички не чирикали, Мишка с подельниками дрых у будки дежурного, Чебурек во сне подергивал лапой, наверное, ему снилась жирная мышь, а то все рыба да рыба. И Причал спал, его спокойное ровное дыхание сопровождалось шорохом еле заметных волн. Загрузили спиннинги, проверили наживку, сумку Дед положил рядом с собой. Оттолкнулись от мостка, сонная потревоженная пара нырков и лысуха нехотя отгребли в сторону. Дед, когда только успел, протягивал Мореву рюмку и соленый помидорчик.
– Давай, чтоб завелся.
Была у Деда одна слабость, в которой он был силен, – умел он в любой обстановке красиво накрыть стол.
– Ну давай.
Движок затарахтел с полоборота, шли долго, на Качу пришли только часов в семь. Повезло, сразу попали на клевое место. Выпили за первую рыбку, и понеслось, азартно наполняя садок отборным ласкирем, не забывали закреплять успех рюмочкой. На обратном пути попали в шквал, еле выбрались. Спокойней стало лишь когда вошли в бухту, слева у мыса, как рыба, выброшенная на берег, лежала на борту яхта, добиваемая волнами. Кому-то повезло меньше. К мостку привязались молча, откатали воду, Дед налил в ультимативной форме, выпили. Дед поскреб затылок:
– А ведь могли и потонуть.
Возразить было нечего, стало очевидно, чтобы рыбалка была не только в радость, но и безопасной, нужно искать надежное плавсредство. Начинался новый этап жизни на Причале.
Паралипоменон
Причал был всегда, люди помирали, и их сменяли друзья или родственники, ялики, отходив сверх всякой нормы, заменялись новыми, а Причал оставался, и вневременность его была в памяти. Каждый знал предшественников своего плавсредства, его хозяев и истории с ними связанные, и передавал эти знания следующему поколению.
– Слышь, ты не знаешь, чья это халабуда?
– Вон та? Это Витьки шибзданутого, а до него были братья Пименовы, а до них дядя Коля, а до дяди Коли его Петр Иванович Кных занимал, серьезный был мужчина, еще при немцах на тузике браконьерил.
– А ялик у этого вашего шибзданутого есть?
– Нет, его уже года три как на дрова разобрали.
– А как Витю найти?
– Да запросто, на кладбище, адрес постоянный. Помер он в прошлом годе, так халабуда закрытая и стоит.
Ялику активно искали замену, хотелось чего-нибудь побольше, и обязательно чтоб непотопляемое. Советовались со стариками, но, как ни крути, выходило или безопасно, или для рыбалки. Задействовали всех – знакомых друзей и друзей знакомых, искали по всему Крыму. В Донузлаве военные предложили пластиковый ялик недорого, но без документов, поди, ворованный, в Черноморске нашли списанный баркас с документами, однако очень дорого. Но сказано было: «Ищите, и обрящете; стучите, и отворят вам» (от Матфея, 7:7) – и свершилось, под большим секретом пришла информация, что в Камышовой бухте на складах бербазы «Атлантики» есть списанные спасательные вельботы немецкой постройки. Дальше все шло как в шпионском романе, с тайными встречами и паролями. Через неделю хождения вокруг да около Морев вышел на финишную прямую, наконец была назначена встреча на складах для осмотра вельботов. Пройдя вдоль забора, он остановился у глухих железных ворот, огляделся, нет ли хвоста, и постучал условным стуком. Через пару минут ворота со скрипом приоткрылись, и наружу выглянула вороватая рожа кладовщика.
– Здравствуйте, вам привет от Ильи Семеновича.
Пароль был верный, кладовщик удовлетворенно кивнул головой и пропустил Морева вовнутрь. Территория была ухожена, нигде ничего не валялось, дорожки подметены, крытые склады опечатаны, на пандусах ни окурка тебе, ни бумажки, на каждом углу пожарные щиты, во всем чувствовалась серьезная хозяйская рука. Морев расстроился – эти дешево не отдадут. Вельботы стояли в закутке за дальним складом, скрытые от посторонних глаз. Это было великолепие, о котором невозможно было и мечтать. Практически новые корпуса, скорее всего, ни разу на воду не спущенные, семь с половиной метров в длину, под три метра в ширину, качественный немецкий пластик, и конструкция такова, что если полностью залить водой-то не утонет. Единственный недостаток – это отсутствие двигателя, видимо, их продали раньше, ну да и Бог с ним. Морев расплатился не торгуясь, но проблемы с доставкой возложил на продавца.
На следующий день рано утром состоялся триумфальный въезд вельбота на Причал. Краном корпус поставили на заранее подготовленные кильблоки и, естественно, отметили приобретение.
Через неделю из Феодосии привезли новенький дизелек 4ЧСП, наш родной, советского производства, морского исполнения, способный выдержать ядерный удар. Солидная вещь, его если сам не упорешь, то будет тарахтеть вечно.
Устанавливали всем миром, мучились с центровкой, а за забором бушевала перестройка. На жизни Причала, слава Богу, это никак не отразилось, потому как рыба газет не читала, «Прожектор перестройки» не смотрела и ловилась как обычно. Борьба с пьянством и тотальное отсутствие в продаже спиртного тоже никого на Причале не озадачили, там давно перешли на свой экологически чистый продукт двойной перегонки. А что касаемо гласности, то на Причале люди говорили немного и негромко и только по делу, так уж было заведено. К первому сентября вельбот полностью подготовили к эксплуатации и заказали подъемный кран. Солнечная погода, легкий северный ветерок, дети в школу, а вельбот в море, одно слово – праздник! На приемку плавсредства пригласили Пал Петровича Баха, тот к вопросу подошел серьезно и притащил с собой пятидесятиметровую сетку и емкость с набранным коротеньким переметом на пятьдесят крючков, видимо, решил всерьез проверить вельбот на пригодность к рыбалке. Прогревали дизель и ждали опаздывающего Шпака. Стуча башмаками по деревянному настилу мостка, торопливо семенил Шпак, над головой на вытянутых руках он держал икону Николая Чудотворца. В своей безотказности бабскому племени он здорово похудал и пообтрепался и в последнее время стал своих многочисленных подруг избегать и в церковь захаживать.
– Вот, у соседки еле выпросил на первый выход. Как-никак покровитель моряков.
Икону поставили на приборную доску и отчалили. В море провели целый день, Петрович извел всех, и рулишь не туда, и якорь говно, с сеткой ничего не получилось, да и с переметом намучались. Возвратились вечером, Петрович спрыгнул на мосток, громыхнул костями и подвел итог:
– Не будет здесь рыбалки, если только палками махать. Одним словом – лоханка.
Палками он пренебрежительно называл спиннинги. Забрав свое барахло, он разочарованно побрел на берег.
Вот так, прослужив долгие годы верой и правдой, ялик родил лоханку.
Не тормознула в эволюции и халабуда. Появилась сауна и небольшой итальянский дворик с тыльной стороны. В сауне хозяйничал Шпак, превратив ее в логово бабы Яги, а дворик был душевный. Стены были увиты каприфолью и розами, а посередине росла вишня, накрывая дворик и защищая от солнца и дождя. Стали всерьез задумываться о втором этаже, но дело это было серьезное, и без специалиста тут не обойтись. Для консультаций позвали Мишу Смушкевича, тот был главным по стройке в отделе гидрографии. Он осмечивал строительство и ремонт всех объектов гидрографии на Черном море, да и руки у него были на месте, так что лучше кандидатуры было не найти.
Миша был человеком обстоятельным и к делу подошел соответственно. Он несколько раз обошел халабуду и простучал стены, проверил подвал и залез на крышу.
– Ну что, второй этаж ставить можно, только перекрытия у вас дерьмовые, нужно будет усилить. Крышу сделаем плоской, подобьем деревом – греться не будет. Стены сложим из ракушечника и оштукатурим, сто лет простоят. Да, и еще, сверху вид на бухту открывается шикарный, так что предлагаю строить с эркером.
