Александр Саркисов - Гонобобель (сборник)
– Извините, нам нужен Пухов. Не подскажете, как его найти?
Дежурный махнул рукой.
– А вон туда идите, в конец Причала, халабуда номер 1011.
На полпути их остановил здоровый рыжий кобель в сопровождении разнокалиберной и разноцветной своры. Он зло смотрел на чужаков и молча скалился. Качалов с Моревым инстинктивно прижались друг к другу. Рядом ни палки, ни камня. Спасение пришло неожиданно, из домика с открытой настежь дверью, проем которой был завешен старой рыбацкой сетью, строгим голосом прозвучала команда:
– Мишка, мать твою, отстань от людей!
Кобель перестал злиться и буднично засеменил по своим делам.
У халабуды с табличкой на двери «1011» их встретил пожилой мужчина в коротком пиджачке и засаленной кепке.
– Это вы по поводу покупки ялика?
– Мы.
– Ну идемте, посмотрите.
Пока шли к ялику, старик Пухов расхваливал его достоинства. У ближайшего мостка было привязано яликов двадцать, и Морев все пытался угадать, который из них пуховский. Ялик был привязан почти на самом конце мостка. Старик ткнул пальцем и с гордостью произнес:
– Вот моя ласточка!
Морев растерялся, это было не плавсредство, а натуральный копролит, это подтверждало и то, что он до сих пор не утонул. В прогнозах он не ошибся, Ял-6 был изготовлен в 1956 году, а двигатель Л-6 был 1960 года. У Качалова реакция была иной, увидев перед собой ископаемое в его первозданной прелести, он залез вовнутрь и, загадочно улыбаясь, оглаживал планширь.
– А двигатель работает? – Уже без всякой надежды спросил Морев.
– Еще бы, как часы.
Старик проворно заскочил в ялик, вытащил из какого-то закутка веревку с рукояткой и большим узлом на конце, аккуратно обернул вокруг маховика и резко дернул, раскручивая двигатель. С пятого раза двигатель начал оживать, глухо застучал и наконец вышел на рабочий режим. Как бы оправдываясь, Пухов пояснил:
– Видать, магнето отсырело.
Морева разбирало любопытство.
– А чего вы его продаете, если он такой хороший?
– Сроду не продал бы, на операцию надо.
Талантливо врал старик.
Для серьезного разговора они направились в домик. По дороге доктор шепнул:
– Про операцию врет, с такой рожей больных не бывает. На жалость давит, хочет, чтоб не торговались.
Халабуда у Пухова была барской – 3×4, из инкерманского камня, с подвалом и сараем вдоль всего строения. Мебель была сборная – кушетка, маленький столик и две разнокалиберные табуретки. На стене висела большая картина неизвестного художника в золотом багете и с дыркой посередине. Торг шел долго и шумно. Нужно было отдать должное Качалову, при всей его доктороватости, когда речь заходила о деньгах, в особенности о его личных, он становился беспощадным к оппоненту. Старик взмолился:
– Ялик на воде, сухой, двигатель в строю, ну что вам еще нужно?
В домике напротив обитал Старшина Причала, он среагировал на шум, его голова показалась в дверном проеме. Расстроенный Пухов решил найти поддержку у него.
– Николаич, ну хоть ты им скажи.
Лучше бы он к нему не обращался. Николаич знал на Причале всех и все и, заранее не предупрежденный Пуховым, вывалил все как есть.
– Ну что вы, ребята, надо деду помочь. Ялик нужно капитально ремонтировать, а у деда ни сил, ни денег. Один у него выход – продать. Зато какая вам халабуда достанется!
Покупатели поняли, что «домик пана Тыквы» – это принадлежность к ялику и пуховские здесь только табуретки с картиной, и их настроение улучшилось. Получив бесценную информацию от Старшины Причала, Качалов нанес сокрушающий удар и опустил цену вполовину. Старик запричитал:
– Да у меня в сарае добра на три ялика хватит, накиньте хоть сто долларов.
Мелочиться уже не было смысла, накинули. Быстро на тетрадных листках написали договор, расплатились, а Николаич это все удостоверил подписью и печатью. Пухов поставил на стол бутылку и четыре пыльных граненых стакана, видимо, хитрый старик получил все, что хотел. Сославшись на руль, доктор отказался. Выпили за удачную сделку, закусывали семечками, идя вдоль Причала. Вокруг была благодать, у мостков мирно покачивались ялики, друзья не могли оторваться и как в ступоре стояли посреди Причала, рядом лежал остов старого яла, похожий на скелет огромной рыбы, он как бы напоминал, что нет ничего вечного и жить нужно сегодня, сейчас, ничего не откладывая на потом. Откуда ни возьмись появился Мишка, внимательно обнюхав штанину, он дружелюбно потерся своей здоровущей башкой о ногу нетрезвого Морева. Огляделись они вокруг и решили, что это хорошо, день первый.
Стало абсолютно ясно, что с яликом придется повозиться всерьез, и ребята призвали на помощь старых проверенных друзей – Голика с Бубликом. В воскресенье ближе к обеду собирались у высокого крыльца домика номер 1011. Последним подошел Анатолий Алексеевич Бублик, которого звали просто Дед, в руке он держал холщовую сумку, сумка эта всегда была при нем, и в ней всегда было. Свою службу в гидрографии он начал с отдела материально-технического обеспечения Совгаванского района. Дед и в молодости был человеком хозяйственным и запасливым, а потому его карьера в МТО была гармоничной. Дослужившись до капитана II ранга, он перевелся в Севастополь, где и вышел на пенсию с должности зам. начальника экспедиции по МТО.
– Ну наконец все собрались.
Настрой был решительным. Зашли в домик, расселись вокруг стола, и Морев объявил повестку.
– Мужики, есть ялик, его надо привести в порядок, желательно успеть за месяц. Предлагаю написать план ремонта ялика.
Мудрый Дед, опираясь на богатый флотский опыт, возразил:
– Если план написать – точно не выполним.
Серега Голик, более известный как Шпак, единственный из всех, кто еще трудился на гидрографическом судне, откровенно зевал. Шпак находился в состоянии свежеразведенности. Очередного длительного ремонта в Польше его жена не выдержала и забрала детей. Заселившись после размена в однокомнатную квартиру, он оттягивался по полной, за все годы верного супружества оттягивался!
– Шпак, может, ты чего предложишь?
– Ой, вот только не надо. Скажите, чего делать, я сделаю.
Посовещавшись, пришли к единому мнению чтобы понять, чего делать, ялик нужно из воды вытащить. Ялик отвязали от мостка и подтащили к берегу, что делать дальше, было непонятно, ял уперся носом в берег. Рядом из кунга раздался голос:
– Ну народ, двигатель сначала снимите!
Из дверей показалась добродушная взъерошенная голова, это был их годок Вовка Семин по прозвищу Гросс-адмирал. На Причале он был старожилом, шикарный пластиковый ялик с мачтой достался ему по наследству от покойного тестя. Давать советы имел полное право.
– Инструмент у вас есть?
Только теперь они начали понимать, как далеки от того, что им предстояло. Гросс-адмирал смотрел на них как на убогих.
– А вы хоть выпили за то, чтоб ялик вытащить?
Друзья смущенно переглядывались.
– Так, с вами все ясно. Заходите ко мне.
Кое-как разместились в тесном кунге, хозяин разлил по рюмкам водку и вывалил на стол вяленую ставридку. Все, кроме доктора, выпили и смачно занюхали ставридой. Гросс-адмирал с интересом рассматривал доктора:
– Слышь, ты так здесь долго не протянешь.
Он вытащил ящик с инструментом и рассказал, что предстоит сделать. Работа началась, ялик постепенно обрастал людьми, кто-то давал советы, кто-то помогал делом, в общем, через час двигатель отсоединили от вала и открутили от станины. Его бережно, как раненого бойца, перенесли на берег. Это действительно был ветеран, замызганный, припорошенный ржой, переживший Хрущева, Брежнева и некачественное ворованное топливо, он внушал неподдельное уважение.
Теперь пришел черед ялика, откуда ни возьмись появились два бомжеватого вида близнеца – три зуба на двоих и притащили катки из сосновых поленьев. Человек десять облепили осиротевший без двигателя ялик, с громким выдохом взяли на рывок и по каткам вытащили на берег. Старшина Причала показал, где взять старые покрышки, на них ялик и перевернули вверх дном. Ял был сильно обросший водорослями и ракушками, видно, старик Пухов давненько им не занимался. Николаич обошел вокруг и проверил, правильно ли подложены покрышки.
– Ну, чего встали? Очищай давай, пока не засохло!
Работа кипела, кто скребком, кто циклей очищали днище. После окатили водой и прошлись щеткой. Народ постепенно рассосался, рыбаки люди занятые. Шпак запоздало спохватился:
– Неудобно, нужно бы людей отблагодарить. Я сбегаю.
Дед обиженно отреагировал:
– Зачем бегать, я что, умер?
В домике накрыли стол – водка, колбаска, огурчики, помидорчики, вареные яйца и хлебушек. Дедова сумка была самобранкой. Пригласили Николаича и Гросс-адмирала. Первый принес сало, второй – плавленый сырок «Дружба». Утомленные работой, выпивали с удовольствием, гости поучали новичков. Временно непьющий Качалов залез в сарай, это была пещера Алладина. Из сарая периодически доносилось – «Ничего себе!», «Что я нашел!», «Тут еще на верхней полке добра полно!» Наконец счастливый перепачкавшийся доктор вылез из сарая, к груди он прижимал какую-то старую, ржавую попиздрукцию, глаза его горели.
