Уильям Сатклифф - Дурное влияние
Табл. 2. Как вести себя с Рейчел на публике: условия мирного договора
МОЖНО НЕЛЬЗЯ Ловить взгляд Разговаривать Кивать Подходить слишком близко Корчить рожы Передавать друг другу разные предметы Игнорировать Тыкать пальцем Притворяться глухим Улыбаться (но только если никто не видит)Они подходят все ближе, и, глядя на то, как они идут, я вдруг чувствую, как по спине бегут мурашки. Они направляются не к торговому центру и не к «Макдоналдсу», они топают прямо к нам. Ну не то чтобы совсем прямо, с равновесием у них не все в порядке, поскольку они постоянно ходят под ручку, словно изображают четырехногую животину. Хотя так оно, в принципе, и есть.
Когда до Рейчел с Люси остается буквально несколько метров, последние сомнения исчезают. Они идут ко мне. Олли и Карл сидят, уставившись на приближающуюся парочку, а я с ужасом думаю о том, что сейчас произойдет. Я еще не знаю, что это будет, но у Рейчел непременно должна быть причина, чтобы подойти ко мне, и причина эта наверняка не из приятных.
Вы ведь знаете, как вдруг резко темнеет перед грозой? Именно так я чувствую себя в тот момент.
Она идет прямо на меня, но, как ни странно, проходит мимо и останавливается перед Карлом.
— Это ведь ты тот парень с бензопилой?
Он поднимает глаза и выдерживает долгую паузу, прежде чем ответить:
— А ты кто такая?
— Ведь это ты тогда напал на моего папу?
Карл переводит взгляд на меня, затем снова на Рейчел, потом еще раз, словно изучая обоих — брата и сестру.
— Я на него не нападал.
— Еще как нападал.
— Нет, не нападал.
У Карла на лице какое-то странное выражение. Не такое, как когда я в чем-то ему возражаю. В смысле, тоже странное, но не такое. Он как бы улыбается и не улыбается одновременно. И можно смотреть ему прямо в глаза — большие, голубые и чистые.
— Нападал. Я сама видела.
— Не нападал я на него.
— Да? А что ж ты тогда делал?
Карл опять тянет с ответом целую вечность. Но не потому, что думает над тем, что сказать. Нет, он просто заставляет их ждать.
— Я показывал ему, как она работает. А что, нельзя?
Рейчел и Люси прыскают. Но при этом не сводят глаз с Карла. Битый час они отбрасывают волосы назад — туда, где те были до того, как обе начали ржать, — а затем раздается высокий голос Люси:
— Рейчел хотела узнать: это правда, что ты псих?
Он даже не вздрагивает.
— Может, я тоже хочу узнать, не психованная ли она.
Послушать его сейчас, так можно подумать, что перед вами совершенно другой человек. Голос сладкий как мед, а в уголках рта легкая ухмылка, которой я раньше не замечал.
— Она — нет.
— А с чего это я должен тебе верить?
Рейчел что-то шепчет Люси на ухо, и они уходят, но уже через пару шагов останавливаются и поворачиваются к нам.
— Сколько тебе лет? — спрашивает Рейчел.
Мы с Олли таращимся на Карла. Мы никогда его об этом не спрашивали, поскольку мы думаем, что он старше нас. Но если он сам об этом заявит, дальше все пойдет совершенно по-другому. Это будет означать, что он может командовать нами еще больше. Правда, в то же время и наоборот, если Карл действительно окажется старше, он будет выглядеть полным отстоем, раз не водится с ребятами своего возраста. Так что по-любому лучше оставить это недосказанным.
— А вам? — отвечает он вопросом на вопрос.
— Тринадцать, — в голос объявляют подруги.
— Мне тоже.
— Чего ж ты тогда возишься с этими? — Рейчел небрежно машет рукой на нас с Олли, даже не взглянув в нашу сторону.
— Нянчусь, разве не видно?
Обе, прищурившись, смотрят на Карла, оценивая, точно еду на тарелке: то ли съесть, то ли отправить в мусорное ведро.
— Хотите газировки?
Он наклоняет соломинку в их сторону. Вот это да! Чтобы Карл кому-нибудь что-нибудь предложил?!
— А вкус какой?
Это Люси. Она чуток толстовата.
— Голубой.
— Это не вкус.
— Вкус.
— Это цвет.
— И то и другое.
— Так не бывает.
— А как насчет апельсинового?
— Умник, — говорит Рейчел.
— Выскочка, — добавляет Люси.
И с этими словами обе скачут прочь. В буквальном смысле. Позорище. Будто первоклашки.
— Так тебе тринадцать? — спрашиваю я.
— Нет.
Он даже не смотрит на меня. Пялится вслед бегущим к входу в торговый центр Рейчел и Люси.
— Но ты же сам сказал.
— Смотрите-ка, не глухой.
— То есть тебе не тринадцать?
Он пожимает плечами.
— А сколько? Двенадцать?
Он снова пожимает плечами.
— Одиннадцать?
— Айда за ними, — предлагает он.
— Ну уж нет.
— Ладно, торчите здесь. Мне плевать.
Он встает и идет за Рейчел и Люси.
Какое-то мгновение мы с Олли сидим не двигаясь. Таскаться за собственной сестрой по торговому центру в субботу днем?! Я себе не враг.
Зато у Олли теперь есть все доказательства насчет моей истории про бензопилу. И он не сможет больше сказать, что я вру. Я все пытаюсь придумать, как намекнуть ему на это без лишнего злорадства, но Олли вдруг вскакивает и бежит за Карлом.
Оставшись один, я чувствую себя полным придурком. Впереди целый день. Если позволить Карлу с Олли бросить меня одного, значит, так пойдет и дальше. Они станут поступать так все чаще и чаще. Именно это Карлу и нужно. Он хочет вычеркнуть меня. Вряд ли все дело в том, что Олли ему нравится больше. И вряд ли Карл считает, будто я ломаю им все веселье. Причина совсем в другом. Карл просто задумал взять надо мной верх. И если ему удастся избавиться от меня, он наверняка решит, что победил.
Я ерзаю на скамейке, глядя, как удаляется рыжая голова Олли. Вот они с Карлом поднимаются по ступенькам торгового центра. Не раздумывая более ни секунды, я вскакиваю и мчусь за ними.
И нахожу их в магазине электроники. Притворяясь, будто изучает телевизоры, Карл внимательно наблюдает через витрину за входом в магазин девчачьей одежды. Олли уставился на стопки чистых кассет, и, глядя на то, как шевелятся его губы, можно с уверенностью сказать: Олли пытается прикинуть, насколько дешевле обойдется упаковка из пяти штук. Он занимается этим всякий раз, когда мы оказываемся в этом магазине. Выбор между D90, AD90 и AR90 для Олли невыносимая мука. Покупка чистой кассеты неизменно превращается для него в мировую проблему, не говоря уже о такой неразрешимой задаче, как выбор между одной кассетой, упаковкой из трех или из пяти штук. В прежние времена он едва не доводил себя до агонии, выбирая между шестидесяти— и девяностоминутными кассетами, но, слава богу, эту трудность Олли преодолел. У его отца стереосистема с функцией ускоренного копирования с пленки на пленку. А если при этом еще включить звук, то из динамиков доносится что-то навроде мышиного пения. Олли — настоящий гуру звукозаписи, и все благодаря отцовскому стерео.
— Пошли, — рявкает Карл.
Мы поворачиваемся, но он уже за дверью.
Когда мы догоняем его, Карл жестом останавливает нас и прикладывает палец к губам. Затем указывает вперед, и мы видим Рейчел и Люси — те шлепают себе в нескольких шагах от нас, все так же под ручку.
Мы незаметно перемещаемся следом до входа в «Итам»[6]. Они заходят внутрь, и Карл вдруг резко толкает нас к витрине ближайшего магазина. Мы дружно делаем вид, будто разглядываем витрину, хотя это полная чушь, поскольку магазин ювелирный.
— Заколебало уже, — говорю я, уставившись на россыпь обручальных колец.
— Заткнись, — обрывает Карл.
— Зачем мы здесь торчим?
— Затем, что я так хочу.
— Пошли отсюда.
— Я сказал — заткнись, нытло.
— Ничего себе! — вдруг восклицает Олли. — Три сотни фунтов!
Мы стоим там целую вечность, за это время можно набрать шмотья лет на десять вперед, но когда Рейчел с Люси выходят из магазина, руки у них пустые. Тут-то они и замечают нас. Или, по крайней мере, Карла.
— Нас засекли, — шепчу я. — Мотаем отсюда.
Но Карл уже устремляется за девчонками. За ним Олли. Выбора у меня нет. Придется таскаться за собственной сестрой по всему торговому центру. Это самый тягомотный день за всю мою жизнь.
Рейчел и Люси ныряют в косметическую лавку, Карл тоже. Для нас с Олли это уже перебор. Поэтому мы просто торчим в дверях, наблюдая. Рейчел с Люси обходят весь магазин, как будто они здесь впервые: пшикая, мазюкая, нюхая и втирая всякую гадость. Карл занимается тем же, но в противоположной части магазина — там, где шампуни и мыло. При этом он совершенно не смотрит на то, чем мажется, просто наблюдает за девчонками. Причем ни капли этого не скрывая. Каждый раз, поднимая глаза, они встречаются взглядом с Карлом и с удвоенной силой принимаются пшикать-нюхать-мазюкать, но абсолютно ясно, что занимает их совсем другое.
