Сека Гадиев - Азау(Рассказы)
– Вот мое условие: семьдесят коров и конь впридачу. Он хорошо знал, что Багдайта не станут упорствовать и уступят, потому и встретил их так радушно, а вообще он не особенно жаловал гостей.
Дзанхот, погладив бороду, ответил:
– В знак уважения мы дадим еще одного коня сверх того, что ты просишь. У нас много всего, пусть бог даст нам еще больше. Но согласна ли девушка? Надо бы спросить и ее.
Турам покрутил ус:
– До сих пор в моем доме никто не спрашивал мнения женщин. Будет так, как скажу я. Но почему вы думаете, что моя дочь не согласна,-он взглянул на Кази,- выйти за такого молодца?!
Кази довольно улыбнулся. Ударили по рукам, и в знак заключения договора Дзанхот подарил Тураму свой пистолет. После этого они еще долго пировали, а на другой день Дзанхот и Кази отправились домой. Через неделю Турам получил выкуп за дочь: семьдесят коров и двух коней.
Была весна. Обновленный мир сиял, солнце светило с небес, согревая землю, покрывшуюся изумрудной травой. Пели птицы, туры играли на высоких скалах, деревья оделись молодой листвой. Люди весело занялись полевыми работами, со склонов слышались песни пастухов. Вся природа праздновала весну, и только Бабале не видела ничего этого. Печальная, сидела она у порога дома и плакала. Горестные мысли владели ею. Щеки ее покрылись мертвенной бледностью, в глазах стояли слезы. Жизнь казалась ей хуже смерти.
– Пусть последним моим днем будет тот день, когда я выйду за него замуж! – повторяла она себе.
Турама же мало заботило горе дочери. Он радовался привалившему богатству и не хотел знать, чем все это кончится. Когда родственники говорили ему, что он берет грех на душу, выдавая дочь замуж против ее воли, он весело смеялся и отвечал им:
– Ничего, стерпится-слюбится!
Прошло лето. Солнце стало лишь ненадолго появляться над хребтами, высокие вершины покрылись снегами, горы притихли. Настал праздник Уастырджи, пора свадеб. Прибыл свадебный поезд и во двор Турама. Село оживилось. В доме Турама царило веселье: рекой лились арака и пиво, столы гнулись от яств, гремели песни. Старики, поднимая турьи рога с черным пивом, провозглашали тосты. А Бабале тем временем готовилась вручить свою невинную душу бессмертному небу.
В полночь она сказала подружкам, сидевшим с ней в комнате, что хочет отдохнуть. Девушки ушли и Бабале осталась одна. Некоторое время она сидела неподвижно, словно раздумывая, потом надела подвенечный наряд, вышла из дому и скрылась в ночной мгле.
Ее хватились только на рассвете. Стали повсюду искать, но даже следа ее нигде не нашли. То ли земля ее поглотила, то ли тучи унесли – никто не знал, куда она делась. Поначалу стали подозревать соседского юношу, который сватался к ней до этого, но против него не было никаких улик и его оставили в покое.
Сваты через два дня уехали. Выкуп решили не забирать обратно до тех пор, пока не выяснится, что же сталось с Бабале.
Шло время. Бабале так и не появилась. Тураму было уже не до веселья. Он постоянно думал над тем, куда могла деваться Бабале, но так ни к чему и не пришел. С одной стороны, он лишался дочери, с другой-ему пришлось бы возвратить выкуп, если бы она не появилась. Эти мысли отравляли ему существование: он сидел дома, не показываясь среди людей.
Пришла весна, а о Бабале так и не было никаких вестей. Ее еще долго искали в разных местах, но все напрасно. Люди предполагали разное. Одни говорили, что она, наверно, бросилась в реку и ее унесла вода, другие – что ее, скорей всего, съели волки. Были и такие, кто утверждал, что она сбежала с кем-нибудь в дальние края, раз ушла в подвенечном платье. Разное говорили, но толком никто ничего не знал.
Недалеко от села, на вершине утеса, стоящего посреди ущелья, высились руины древнего монастыря, окруженные со всех сторон отвесными обрывами. К монастырю вела одна-единственная тропа. Никто не ходил туда, лишь раз в году, за три дня до Зардаваран, там собирался народ. Настал этот день, люди вновь пришли на вершину утеса. Не успели они усесться за столы с угощением, как хлынул ливень, такой сильный, что небо смешалось с землей. Рядом была подземная часовня, построенная когда-то давно, во времена войн и смут, и люди решили укрыться в ней от дождя. Они вошли внутрь и увидели там мертвую Бабале.
Она лежала посреди часовни, лицом вверх, сложив на груди руки. Одному богу известно, что она делала там перед смертью и как умерла. Послали за ее отцом, вскоре он появился. Труп Бабале отнесли домой. На другой день приехали Багдайта и Бабале похоронили. А через неделю Багдайта забрали назад свой выкуп – семьдесят коров и двух коней.
К Манидзе со всех сторон приезжали сваты, но никто не мог добиться ее согласия. Отец с матерью рады были бы выдать ее замуж, но Манидза любила Садуллу и ради этой любви готова была пойти против воли родителей, забыв обычаи предков. Люди стали поговаривать, что она дерзкая, избалованная и своевольная. Да, видно, такова уж любовь – даже великие мудрецы иногда теряют из-за нее разум и сами не ведают, что творят. Что же сказать о Манидзе? Любовь жгла ей сердце и заставляла забыть о покорности и скромности.
Как-то раз соседи пригласили Садуллу к себе – был какой-то праздник и у них собралось много гостей. Среди приглашенных был армянин по имени Гиго. После нескольких тостов завязалась беседа, и тут Гиго сказал:
– Тот, кто ответит мне, что такое настоящее сокровище, получит от меня шелковый платок.
Кто ответил «плодородная земля», кто – «булатная сабля», кто«доброе ружье». Наконец, Гиго сказал:
– Это все не сокровища. Попав в нужду, человек может продать любое из них. Настоящее сокровище – хорошая жена, ее нельзя продать.
Все согласились с ним. Действительно, никакая нищета не заставит продать жену.
Придя домой, Садулла долго не мог уснуть и все думал: «А ведь и правда, жена дороже земли. Так на что мне земля? Отдам-ка я вместо выкупа свой участок».
Наутро он отправился на охоту и к вечеру вернулся домой с косулей на плечах. Он созвал родню, угостил, как полагается, и рассказал о том, что задумал сделать.
Родственники, пятнадцать мужчин – по одному от каждого дома – переглянулись и без слов поняли друг друга. Старший из них, Кырым, поднявшись, сказал:
– Садулла, брат наш! Я думаю, мы не разоримся, если дадим тебе по одному быку каждый. Ты – член нашей семьи и должен жить среди нас. Мы не позволим тебе пропасть, не позволим сократиться нашему роду. А земля пусть остается твоей. Если бы ты был плох для нас, мы бы не стали помогать тебе, но ты настоящий человек и можешь рассчитывать на нас.
Завтра же я пойду с тобой в дом, который ты укажешь, а заботу о выкупе предоставь нам самим.
На Другой день Садулла и Кырым отправились в путь. Солнце уже садилось, когда они остановились на пороге дома Сосе и приветствовали хозяина. Сосе не особенно обрадовался им, но пригласил в дом и предложил переночевать у него. Он догадывался о цели их приезда, и, зная, что с Садуллы взять нечего, смотрел на своих гостей довольно прохладно. После ужина Кырым завел с Сосе разговор о деле:
– Мне кажется, твоя дочь и наш брат любят друг друга. Не надо мешать их любви. Мы будем тебе хорошей родней.
– У меня нет такой дочери, -ответил Сосе, – которая смогла бы содержать дом одинокого бедняка. Пока что она довольна жизнью. К ней и без вас сватаются многие, но я ее никому не отдаю. Пусть пока живет со мною.
– Недолго ей жить с тобой, Сосе, недолго, – сказал Кы-рым. – Ведь ты не можешь изменить законы, установленные богом и природой. Лучше скажи, какой выкуп ты требуешь за нее.
– Ты ждешь от меня ответа, Кы.рым,-вот мой ответ: семь-десять коров или пятнадцать упряжных волов.
Кырым ничего не возразил, зная, что Сосе не уменьшит названную цену, разве что увеличит ее.
– Пусть будет так, если ты не согласен на меньшее, – сказал он.
Сосе добавил бы еще, но постеснялся.
– Я и так прошу слишком мало, – пробурчал он.
– Послушай меня, дорогой Сосе, – сказал Кырым, – мы хотим породниться с тобой. У Садуллы достаточно сил, чтобы прожить и на вершине снежной горы. Ведь жизнь человека зависит не только от его сегодняшнего богатства. Пусть он теперь беден, но, хвала всевышнему, благодаря силе и уму он сумеет добиться всего, чего захочет. И все же семьдесят коров – это слишком много.
Сосе в глубине души был уверен, что Садулла не наберет и десятка коров.
– Хорошо, Кырым, ради тебя я согласен на меньшее. Пусть будет шестьдесят коров или пятнадцать волов. Но это мое последнее слово, хотя бы мы с тобой проговорили еще целый год.
Они сошлись на пятнадцати упряжных волах. Садулла отдал в знак договора свой пистолет и пустился с Кырымом в обратный путь.
К празднику Уастырджи родственники Садуллы приготовили богатое угощение и послали за Сосе. Вскоре он с пятью товарищами явился к ним за выкупом.
Они пировали целую неделю. Через неделю Сосе получил то, что ему причиталось – пятнадцать волов – и отправился домой.
