Джессика Брокмоул - Письма с острова Скай
Сью, ты должна снова начать творить. Не заставляй себя, просто сунь за пояс карандаш и квадратик бумаги, и тогда, где бы и когда бы ни вернулась к тебе муза, ты сможешь остановиться и все записать. Эмерсон сказал: гений — это то, что исправляет испорченное положение вещей, — и говорил он о поэзии. Думаю, если ты вновь займешься сочинительством, оно поможет тебе вернуться к нормальной жизни, а ведь именно об этом ты мечтаешь.
В любом случае не переставай писать мне, что бы ни произошло. Может, для тебя это не поэзия, но я никогда не думал о твоих письмах как о чем-то ином.
В ожидании стихов,
Дэвид.Остров Скай
29 ноября 1914 года
Дорогой Дэвид!
О, по-моему, эта противная маленькая девочка должна навсегда остаться мышью! Забирается на стол, чтобы достать хлеб с другой стороны, — ужас! Я очень надеюсь, что твоя племянница умеет вести себя во время еды.
Ну а если не можешь оставить Лотти мышью, что бы ты сделал с ней? Я не предлагаю, конечно, чтобы ее поймала миссис Сова и приготовила из нее мышиный мусс. Но она должна получить хороший урок. Что-нибудь связанное с мамиными пирогами, остывающими на окне? (О, какой соблазн…) Или ей придется спасти Мышиного Короля каким-то образом и за это получить его вечную благодарность? А может, она полюбит Мышиного Короля?
Точно не могу сказать, но любой, кто одет в золотую бархатную мантию и крохотные башмачки, должен привлечь внимание девушки. Как и тот, кто одет в клетчатый пиджак. В общем, я не удивлюсь, если она влюбится.
Порадую тебя новостью, что состряпала-таки несколько стихов. Воспользовалась твоим советом и стала повсюду носить с собой блокнот и карандаш, и вот, однажды утром, когда я мыла полы (до чего же прозаично!), у меня возникла идея. Я села прямо на мокрые доски и, пока вода в ведре остывала, набросала стихотворение. Конечно, это не «гений» Эмерсона, но оно вроде неплохо отразило мои мысли на тот момент.
Теперь, когда Йэн уехал, мне пришлось взять на себя его обязанности. Вчера ветром сорвало одну из веревок, которыми к крыше крепится солома. В результате кусок кровли обвалился, и утром на кухне меня ждал целый сугроб. Жаль, ты не видел, как я ползала по крыше, словно один из бандерлогов Киплинга, пытаясь привязать на место сноп соломы. Я вернулась в дом с обледеневшими ресницами и бровями, и мне пришлось отогревать замерзшие пальцы во рту, прежде чем я сумела сделать себе чашку чая. Я стала почти ежедневно носить брюки, так как иначе невозможно заниматься той работой, которую мне приходится выполнять. Разумеется, Йэн ни о чем таком и не думал, когда решил все бросить и последовать за своими мальчишескими мечтами о славе.
Знаешь, Дэйви, хуже всего вечера. Я сижу у огня, вяжу или держу на коленях книгу, не читая, и не могу остановить поток мыслей, не могу не слышать каждый шорох и скрип. Я стараюсь пораньше лечь в постель, чтобы мне не пришлось думать и ощущать себя одинокой, но заснуть тоже не могу. Признаюсь, я то и дело достаю твои старые письма и перечитываю их, и иногда так и засыпаю, укрытая твоими словами. Тогда мне кажется, что ты рядом и что я тут не одна. Я даже могу представить, будто мы разговариваем. Абсурдно, конечно же, ведь в реальности мы никогда не говорили, и я не знаю, какой у тебя голос. Кстати, ты ведь осознаешь, сколь претенциозен был тон твоих первых писем? Должно быть, ты очень хотел произвести на меня впечатление.
Ко мне понемногу подкрадывается сонливость, так что лучше закончить на этом и задуть свечу. Если завтра погода не испортится, то я смогу отправить письмо, но вообще мне кажется, что теперь почта идет гораздо дольше.
ЭлспетТерре-Хот, Индиана, США
23 декабря 1914 года
Дорогая Сью!
Я в Терре-Хот, провожу Рождество с Иви, Хэнком и Флоренс. Твое письмо я получил, когда шел на вокзал, и был счастлив занять себя в пути столь приятным чтением. Такое пространное послание! Наверное, зимние ночи на Скае действительно долгие.
Твои предложения вдохновили меня на то, чтобы дописать «Сыр Мышиного Короля». Посылаю финал истории тебе на прочтение (одобрение?). Я рассказал законченный вариант племяннице, и она потребовала повтора: «Исё! Исё!» Если я сумею получить подобную реакцию и от тебя, то буду удовлетворен.
Мне было удивительно, что ты пишешь о «мальчишеских мечтах о славе» — ты, которая всегда стремилась избегать ярлыков, связанных с половой принадлежностью. Здесь у нас столько же женщин, сколько и мужчин, ругающих Вильсона за то, что он держит Америку в стороне от европейского конфликта. В Штатах уже давно не было войн; мы готовы броситься в драку.
Только прошлым вечером Иви разразилась за ужином гневным памфлетом против Вильсона. Наш дед сражался в Гражданской войне, и мы выросли на его байках. Ах, каким он был рассказчиком! И так умел повествовать о войне, что и на войну не было похоже. Он даже юную Иви так увлек, что она приклеивала бумажные усы и играла со мной в войну целое лето.
На долю отца не выпало войн, и от армии как таковой он держался подальше, к глубочайшему разочарованию своего родителя. Думаю, дед так и не простил его за это. Дедушка полагал службу в армии и войну гражданским долгом; отец же считает это самоубийством. Если Америка ввяжется в драку, я могу завербоваться исключительно из желания насолить отцу.
Но нет, нужно думать о чем-то более радостном. Иви и так портит праздничное настроение своими речами о войне. Хэнк уже готов отправить ее на ночь в сарай. Желаю тебе веселых зимних праздников, Сью. Может, сейчас ты одна в своем маленьком коттедже, но знай, что ты не забыта и есть тот, кто думает о тебе в это Рождество.
ДэвидОстров Скай
21 января 1915 года
Дорогой Дэйви!
Шлю тебе припозднившийся подарок к Новому году и Рождеству — свой новый сборник! Твое письмо и коробка со свежеотпечатанными книгами от моего издателя прибыли в один и тот же день, так что ты получишь один из самых первых экземпляров. Странно читать эти стихи, так как все они были написаны до войны. Они очень отличаются от того, что я пишу сейчас. Никаких цветов, облаков и летних деньков. Я повествую о более темных вещах и эмоциях: об одиночестве, о гневе, о суровых зимах. Не уверена, что это хорошо, но, по крайней мере, новая поэзия помогает мне «сражаться с драконами» в моей душе.
Новости от Йэна я получаю так редко, что едва не схожу с ума. Правда же, я больше узнаю о муже от Финли. Благодарение Господу за брата, который умеет писать письма. На самом деле, я чувствую, что уже слегка помешалась, так как подумываю переехать в родительский дом до тех пор, пока не вернется Йэн. Вчера на улице поскользнулась и вывихнула лодыжку. К счастью, в тот момент я была в городе, делала покупки, и меня смогли отвести к доктору, но все равно этот случай заставил задуматься. А если бы это произошло, когда рядом со мной никого не было? Когда я одна дома? Телефона у меня нет, и бóльшую часть времени я провожу в одиночестве.
И еще я замучилась со всеми этими хлопотами по хозяйству. Работать на ферме трудно, даже когда помогает вся семья, но в одиночку? Кажется, все вдруг затрещало по швам. На кровле лопнула еще одна веревка. Пришлось опять залезать на крышу, и я поняла, что и остальные стяжки тоже истерлись. Не знаю, сгнили, птицы их подпортили или проблема в том, как я их сплела, но все они обветшали и рвутся.
Спрашиваю тебя, Дэйви, зачем известной поэтессе торчать посреди зимы на соломенной крыше с куском веревки, зажатым в зубах? Разве не положено ей устроиться в кожаном кресле где-нибудь в библиотеке, перед жарко натопленным камином? Не хотел бы ты сидеть рядом?
Мне понравился финал «Сыра Мышиного Короля». Лотти растет, она учится делиться и говорить «спасибо». Я по-прежнему считаю, будет замечательно, если она влюбится в Мышиного Короля, клетчатый пиджак и все такое. Что Лара думает об этой истории?
Береги себя,
Элспет.Чикаго, Иллинойс, США
16 февраля 1915 года
Дорогая Сью!
Ты не поверишь, но я послал одну из своих сказок в журнал! Ждать ответа еще рано, однако я подумал, тебе будет приятно узнать о том, что я набрался смелости и выставил на суд издателя «Бал сумеречных фей». Без твоей поддержки я бы никогда не стал записывать свои фантазии. А как ты решилась отправить свои стихи в самый первый раз?
Твоя новая книга бесподобна! И ты даже подписала ее для меня! Значит, теперь я вхожу в категорию «дорогих друзей»? Я понимаю, что ты имела в виду, говоря о более светлых и темных темах (конечно, я не видел ничего из твоей недавней поэзии), но, возможно, в такие времена, как эти, нам и нужно читать стихи о цветах, облаках и летних деньках?
После каникул в школе опять начались занятия. Я стал носить на уроки газеты и знакомить с ними учеников. Выяснилось, что они прискорбно не осведомлены о том, что происходит в Европе. Если Вильсон позволит нам принять участие в войне, кое-кто из моих старших учеников мог бы пойти служить. По крайней мере, они больше не заявляют, будто Балканы — это где-то возле Швеции.
