Том Вулф - Голос крови
Еще не сделав первого шага, Нестор чувствует намокший воротничок рубашки и растекшиеся полукружья пота под мышками, проступающие через пиджак. Костюм, галстук, черные «коповские» туфли из кожи… гуахиро, ни дать ни взять. А вот Джон Смит в своем светло-сером костюмчике по фигуре, белой рубашечке, синем галстуке с традиционным аккуратным рисуночком и в стильных узеньких туфельках – хоть сейчас на танцпол, явно как рыба в воде… пижон хренов.
– Нестор, ты прям как с картинки! – словно нарочно поддевает Джон. – Если б ты знал, как тебе идет костюм, ты бы только так ходил!
Ишь, бодрячок. Нестор выставляет средний палец. Но Джон в такой эйфории, что только закатывается от смеха. Небесный свод превратился в раскаленный голубой плафон. Они прошли каких-то тридцать метров, а с Нестора уже градом катит пот. Тишина на стоянке такая, что слышны их шаги по асфальту. Парковка забита под завязку. Тут с ворчливым бухтением, свидетельствующим о барахлящей трансмиссии и требующем замены клапане, появляется белый микроавтобус. Его бока сверкают на поворотах, как крылья пеликана в полете. Автобус останавливается от них неподалеку. На крыше, от края до края, аршинными буквами – «Шопинг!». Судя по всему, спецтранспорт, развозящий стариков по магазинам. Выскакивает водила, молодой худощавый англо… загорелый!.. кожа словно дубленая. Обходит автобус и выпускает старушек, которые, судя по возбужденным голосам, не чувствуют ни малейшей усталости.
– …какая распродажа… я ничего подобного…
– И зачем я купила сразу четыре? Вот, ты посмотри…
– …а я даже не использовала все купоны…
– Лимонную меренгу через полчаса? Ты шутишь!
– … ага, только одна кассирша, и очередь выстроилась на целый…
– «Внимание, покупатели!»… через каждые две минуты… у меня разыгралась такая мигрень…
– …подталкивают тебя, подталкивают… ни стыда ни совести…
– …в «Уолгринсе», скажу я вам, выбор гораздо больше!..
– Меренга за одиннадцать долларов и пятнадцать центов? Да я за эти деньги пойду выпью свои таблетки!
Все это под музыку… синкопы… клинк клинк… дзын дзын дзын… Старухи тащатся к дому, многие на алюминиевых ходунках… клинк клинк… дзын дзын дзын… по асфальту. Всего двое старичков. Половина дамочек – с полными пакетами… «Уолгринс»… «Уолмарт»… «СиВиЭс»… «Уинн-Дикси»… «Маршаллз»… «Джей Си Пенни»… «Чико»… «Гэп»… «Мейси»… «Таргет»… «ШопРайт»… «Банановая республика»… Домой! С трофеями! Округлившиеся горящие глаза охотников.
– Что такое меренга? – спрашивает Нестор.
– А фиг ее знает, – в ответ. – Пусть разойдутся по квартирам, а тогда уже пойдем мы.
Как скажешь… репортер. Всю операцию разрабатывал он, Джон Смит, взявший на себя роль командира. Возможно, на этой территории ему и карты в руки. Вообще-то Нестор сомневался, но он сильно зависел от Смита. Где взять другого союзника? Ладно, пускай делает по-своему.
И вот они стоят перед домом. Наконец Джон знаками велит достать шумомер. Обливающийся по́том Нестор вынужден признать правоту напарника. Деловые костюмы… прибор… никто не примет их за подозрительных бродяг, шныряющих возле дома престарелых. Если двое мужчин так одеты в дикую жару, значит, они здесь по серьезному поводу.
В одиннадцать тридцать, по мнению Джона Смита, – удачный момент. Парадный вход, который трудно назвать входом в обычном архитектурном смысле, представлет собой десятиметровый проход между соседними зданиями. Слава богу, никакой консьержки или привратника. Они проходят насквозь и оказываются перед квадратным внутренним двориком. Как и внешний, он служит бесплодным напоминанием об утраченном рае, где росли пальмы, кусты и цветы… а в самом центре, в небольшом бассейне, пускает вверх хилую струю старый фонтан. На уровне второго и третьего этажей по всему периметру двора тянутся галереи, а на первом каждая квартира обзавелась задним крыльцом. На случай сломанного лифта. Все три этажа соединяет наружная лестница.
– Мы поднимемся лифтом на третий этаж, – сообщает Джон, описав траекторию указательным пальцем, – а затем пешком спустимся во двор, хорошо?
Поднимаются наверх, потом выходят на наружную лестницу и тут слышат назойливый механический шум. В дальнем конце галереи черный уборщик в форме чистит пол мощным пылесосом. Снизу доносится цоканье ходунков. Где-то рядом – громкие вопли «ящика». Больше ни души, никто не вышел погреться под жарким полуденным солнцем. Джон Смит медленным шагом идет мимо жилых квартир по наружной галерее, и следом за ним – Нестор со своим «ультразвуковым локатором».:::::: Я похож на здешнего техника?:::::: Кто-то прибавил громкость телика, так что стало слышно каждое слово. «Он же был ее гастроэнтерологом в течение пяти лет!» – театрально восклицает молодая актриса, персонаж очередной мыльной оперы. – А теперь он ее любит и при этом раздвигает ей ягодицы во время колоноскопии? Ох уж эти мужчины… – Последнее слово она повторила несколько раз на все лады. – То, что у них происходит ниже пояса, – это отдельная песня!» Рядом с дверью на полу стоит чугунная лягушка, выкрашенная в салатный цвет. Огромная и, наверно, тяжеленная. По обе стороны от двери – небольшие окна. Нестор с журналистом не стали в них заглядывать. Следующая квартирка ничем не отличается от первой, разве что там смотрят ситком с наложенными взрывами притворного смеха… а вход охраняет чугунный пещерный житель, похожий на гориллу. Пожалуй, потяжелее лягухи. Из следующей квартиры… что это? «Дискавери»?.. доносится рычание, да не одного льва, а целого прайда! От рыка вкупе с ревом пылесоса Нестор чуть богу душу не отдал. Рядом с дверью – здоровый горшок с красной геранью… которая при ближайшем рассмотрении оказывается ненастоящей. Из-за этой какофонии Джону приходится наклониться к самому уху напарника.
– Ты присматривайся к этим… штуковинам… перед каждой дверью. Может, по ним догадаемся, где живет художник?
Нестор кивает. Ему уже обрыдло выслушивать указания. Кого этот парень из себя строит? Великого детектива?
Они проверяют еще две квартиры… с тем же успехом. Джон Смит снова тянется к уху напарника.
– Первый раз вижу, чтобы телевизоры включали так громко! Они что, все глухие?
– Они ж на ходунках. Кому и быть глухими, как не им!
Нестор говорит без тени улыбки. Смит улавливает резкость тона, но явно не понимает его причины, и Нестору становится стыдно. Здесь, на галерее, так шумно, что они даже не услышали, как к ним приблизились две старушки. Одна так сгорбилась над своим ходунком, что голова оказалась на уровне грудной клетки Нестора, а глаза у нее без остановки слезятся. Остатки крашеных волос взбиты пучочками, чтобы создать впечатление густой поросли, но между ними откровенно просвечивает голый череп. Нестор чувствует жалость и внезапное желание взять старуху под свое крыло. Вторая благодаря трости держится прямо. Ее седые волосы поредели так сильно, что с одного боку образовалась проплешина. Зато она полнее и может похвастаться большим круглым лицом. А еще она не робкого десятка. Подошла к Джону Смиту со словами:
