Наталия Вико - Шизофрения
— Наш дом — высокий и им мешает. Значит, будут сносить, — на глазах у нее выступили слезы. — Я почему к тебе и приехала — посмотреть, будет ли где приютиться. Хотя мне Учитель точно квартиру в центре предложит. Только зачем мне этот центр? — она жалобно всхлипнула. — Там и магазинов-то с продуктами уже не осталось. Одни супермаркеты для богатых и эти… как их… бутики-батики.
— А Учитель… это?
— Ну, совсем уж ничего не понимаешь! Мэр это наш. Он хороший. Карточки москвича нам дал, поздравления к празднику присылает и к пенсии прибавку. С женой ему, правда, не повезло и родственниками ее, — сокрушенно сказала старушка. — Все им мало. Друг с другом ужиться не могут, через суд зарплату получают друг у дружки. Чисто пауки в банке. Кабы не они, он бы нам побольше прибавку сделал. Да еще и помощнички у него. Один одного лучше. Все какие-то замороженные. Пока он сам, по-простому, им чего надо делать не скажет, ни до чего додуматься не могут. Хоть почитай все подряд, как он, кепки носят. Я вот смотрю на них по телевизору — сонные все какие-то. Чисто Вий у этого, как его, писателя про мертвые души и ревизора.
— Гоголь это, мамочка.
— Ну, да, Гоголь. «Поднимите нам веки, поднимите нам веки», а то деньги не видим, хотя запах чуем. А им не деньги надобно чуять, а боли народные. Вот я и говорю, ревизора на них нет и народного контроля. Все им мало, слугам этим народным. А Учитель — очень хороший! Но, главное, чтоб войны не было, — вздохнула она…
* * *— Палыч, это я, — голос Онуфриенко звучал встревожено. — У нас выбивают людей… Погибла Людмила. Да-да, астролог из Украины…Чудесная женщина… Автомобильная авария. Лобовое столкновение… Вместе с мужем… Да, трое детей… Незадолго до этого была у меня в Москве. Я подарил ей «Таро»… Она сама попросила…Одну ситуацию я отвел. Помнишь, месяц назад? Думал уже все… Надо искать замену…
* * *Короткий зимний день приближался к концу. Солнце еще раз безнадежно поскреблось о непробиваемую броню облаков и обессилено свалилось за горизонт. Мелкая снежная крупа сыпалась на лобовое стекло ее машины, по метру продвигавшейся вперед в привычном заторе на Новом Арбате. По резервной полосе, угрожающе покрякивая и моргая синими проблестковыми маячками на крышах и за облицовкой радиаторов, в ту и другую сторону проскакивали, по неведомым правилам уступая друг другу дорогу, черные иномарки государственных мужей, политкумиров, руководителей силовых структур и недоступно-таинственных олигархов. По радио привычно балаболил известный «ди-джей», смаковавший интимные подробности из жизни поп-, теле-, кино-, радио-, спорт-«звезд» и других завсегдатаев «светских» тусовок. Рекламные щиты и растяжки над дорогой призывали к «шопингу», звали в рестораны отмечать «День святого Валентина» и на просмотры фильмов с названиями, обещавшими «экшн», кровь и чудеса компьютерной графики… Сумрачный город посредников завершал свой бизнес-день… Прогноз погоды на март тоже не обещал ничего хорошего…
…— «Ищите же прежде Царствие Божие и правды Его, и все это приложится вам», — так сказано в Новом Завете! — услышала Александра, когда, войдя в помещение «Артефакта», приостановилась у зеркала поправить волосы. Из приоткрытой двери курительной комнаты рядом с мужским туалетом доносились возбужденные голоса, что означало — «Артефактовская» жизнь кипит, выплескиваясь за пределы зала и захлестывая коридоры и самые дальние закутки арбатской вольницы.
— В обстановке малодушия и предательства коррумпированной знати и разлагающегося под воздействием чуждых «эгрегоров» простодушия русского народа, сколько не говори искренних слов, разбудить русский дух все равно не удастся, — услышала она за спиной знакомый голос и, обернувшись, увидела покинувших «курилку» мужчин — одного — сухощавого и жилистого в казацкой форме с красными лампасами, пышными усами и «мелиховским» чубом, другого — худенького с жидкой бородкой и аскетичным лицом, одетого в черную рясу, третьим же оказался Пал Палыч. Поставив портфель на пол, он столь старательно протирал очки, что даже не разглядел старую знакомую, которая стояла, повернувшись в его сторону, и разглядывала с приветливой улыбкой.
— А что, по-твоему, Палыч, есть «эгрегор»? — насупившись, подозрительно спросил казак, засунув большие пальцы рук за ремень.
— Во-первых, уважаемый Петр Кузьмич, сразу замечу, что это — не имя еврея, — провел Пал Палыч рукой по бороде, пряча дрогнувший в усмешке рот. — Во-вторых, не следует путать Святой дух с «эгрегором», — он, наконец, воздрузил очки на нос. — Из книги Еноха известно, — поправил очки, — что «эгрегоры» — это бдящие падшие ангелы, которые, возбуждаемые мыслеформами людей, способны на душевном уровне воздействовать лишь на ум — то есть мотивацию и принятие решений, и сердце — то есть волю и страх, — посмотрел на священника, который неопределенно покачал головой, видимо, осмысливая услышанное.
— Палыч, ты мне, конечно, люб, — казак ухватил собеседника за лацкан пиджака, — потому как нутром чую, человек ты хороший. Но говоришь иногда так, — казак поморщился, — что мать родная не поймет! Потому, скажу тебе по-простому. Чтобы подняться в атаку нужен личный пример с однозначным смыслом «Делай как я!» — рубанул воздух рукой, демонстрируя генетические навыки. — Вот такого поступка и не хватает нашей власти. Она вроде как призывает народ словами «Делай как мы», но непременно прибавляет слово — «говорим», вместо слова «делаем». При этом предлагает нам не париться, почему именно так надобно делать. А народ… народ хочет знать и понять, — потряс указательным пальцем, — почему именно так, а не иначе, и почему сами они, когда дело касается лично их, действуют по-другому, исходя сначала из своего личного жлобского, а только потом— из народного интереса. Правда, — усмехнулся в усы, — перед выборами всегда округляют глаза, будто только что узнали, что пенсия у стариков и старушек три тыщи рублей, из коих две с половиной только на коммуналку уходят, и возмущаются с экрана, что, мол, так жить нельзя! Может и нельзя, но ведь живут же люди. Хотя, что там живут? Выживают, — он горестно махнул рукой. — И не говори мне только, батюшка, — повернулся к священнику, который явно собирался что-то сказать, — что «Бог терпел и нам велел». Человек для радости в этот мир приходит, а не для терпения. Потому народ хочет знать, почему, если человек по совести живет, не лжет, не крадет, не убивает, честно вкалывает — этой радости у него гораздо меньше, чем у тех, кто все наоборот делает?
— Вообще-то чем меньше знает народ, тем легче им управлять, — заметил Пал Палыч. — Примерно так Лао дзы сказал.
— Во-от, — хитро улыбнулся казак, — и я о том. У китайцев, хоть и коммунисты ими правят — страна прет вверх, как тесто на хороших дрожжах. А почему, спрашиваю я? Потому что идея есть и правда своя — хоть и китайская. И вот скажи мне тогда, для России где выход и куда и почему надо идти?
— Ну, Петр Кузьмич, вы и вопросы задаете! — покачал головой Пал Палыч.
— Не знаешь, что ли ответа, или сомневаешься, пойму — не пойму? — нахмурился казак.
— Не сомневаюсь, что поймете, да только разговор долгий, для него и собрались сегодня, — бросил взгляд в сторону зала и вдруг увидел Александру. — Глазам не верю! — расплылся в улыбке. — Сколь неожиданное столь и прекрасное видение! — подхватил с пола портфель и двинулся к ней.
— А вы просто поверьте, Пал Палыч, — Александра заулыбалась в ответ, — не тратя время на осознание увиденного.
— Какими судьбами, Александра? Сегодня тема вроде не ваша?
— Какой же психиатр устоит перед перед названием «Армагеддон — битва конца света»? — весело спросила она.
— Пациентов решили набрать? — со смехом спросил Пал Палыч.
— А вы что, психиатр? — вступил в разговор казак, во взгляде которого заинтересованность сменилась опаской.
— Не берите в голову, — отмахнулась Александра, — я сейчас в отпуске.
— А-а, — почти успокоено протянул Петр Кузьмич, но все же отошел на полшага, делая вид, что озаботился борьбой с соринками на рукаве кителя.
— Как собачка ваша? Не выставляет больше на мороз? — сочувственно глянул Пал Палыч, обнаружив осведомленность в недавних событиях.
— А вы откуда знаете? — удивленно приподняла брови Александра.
— Легче что-то знать, чем знать, откуда ты это знаешь, — выкрутился он. — Что ж, пойдем в зал? А то опоздаем, — поспешил сменить тему.
— На репетицию конца света? Пойдем! — весело согласилась Александра и подхватила Пал Палыча под руку…
Зал был переполнен. Собрались в основном серьезные мужчины с лицами отставных военных. Многие были в пиджаках и галстуках, давно вышедших из моды, что могло означать только то, что на моду им наплевать, хотя бы потому, что повлиять на сегодняшнюю тему эта переменчивая особа никак не могла. Среди собравшихся Александра заметила даже несколько знакомых по телеэкрану лиц политиков и депутатов. Несмотря на суровую тему и серьезный настрой собравшихся, она, тем не менее, поймала на себе несколько быстрых заинтересованных взглядов, которые вселяли надежду, что здесь собрались в основном оптимисты, которые верят в счастливый конец света. Расположилась возле прохода рядом с Пал Палычем. Тот раскрыл портфель, извлек блокнот и ручку и, судя по всему, приготовился делать пометки.
