Жун Цзян - Волчий тотем
Чень Чжэнь вздохнул:
— Степной волк — экологический показатель существования степи. Волк исчез, степь тоже потеряла свой дух. В настоящее время степная жизнь уже переродилась, и я действительно скучаю по прежней изумрудной девственной большой степи. С точки зрения современного человека, на Срединной равнине Китая самое неприятное — это воспоминание о прошлом. Как начинаешь вспоминать — сразу представляешь крестьян, феодалов, самодержавие и «общий стол». Но что касается степи, то здесь возникают самые противоречивые чувства у современного человека.
Ян Кэ кивнул:
— Я тоже часто думаю о прошлом, и, как только попадаю в степь, у меня в голове только сцены из жизни древних скотоводов. Дела двадцати- или тридцатилетней давности как будто бы произошли только вчера. После того как мы вернулись из степи в город, каждый из нас занялся своими делами. Ты упорно работал много лет, сейчас расскажи мне о своих исследованиях.
— За эти годы у меня появилась совершенно новая точка зрения и позиция, с которой я по-новому рассмотрел китайскую крестьянско-землепашескую культуру и китайский национальный характер. Смог по-новому узнать ту спасительную роль, которую оказали кочевые народы на китайскую цивилизацию. Таким образом, можно полностью прояснить корень понятия «китайская болезнь». «Китайская болезнь» — это «болезнь овец», она принадлежит к категории «болезней домашнего скота». — Повысив голос, он продолжил: — Корни китайской болезни именно в крестьянах и в крестьянском характере. Раньше интеллигенция тоже так считала, но их критика была неглубокой и встречала различного вида противодействия и антикритику. Я считаю, что эта идеологическая борьба, имеющая отношение к судьбе Китая, не только потому непрерывно продолжается последнее столетие, что крестьянский характер Китая слишком силён, но и потому, что критика ещё не нашла более мощного орудия для своего выражения. Критиковать урывками недостаточно, необходимо применять исторический, системный анализ, всё обосновывать. Ключ в том, что надо применять более давнее, по сравнению с историей крестьянства, более жизненное и более боеспособное орудие кочевого духа. Тот кочевой дух, о котором я говорю, не только включает в себя дух степных кочевников, а ещё и дух морских «кочевников», а кроме того, дух космических «кочевников». В истории этот большой кочевой дух не только разрушил дикую систему рабовладения в Риме, а в Средние века — мрачную феодальную систему, расширил огромный заморский рынок и «пастбища», но сейчас активно вторгается в космос, чтобы увеличить богатые и обширные «космические пастбища», получить для человечества дополнительные широкие жизненные пространства, и в этом кочевом духе лихой характер кочевников, а особенно характер волков является основой. Степные «летающие волки» в конце концов полетели к Тэнгри, в космос, — сказал Чень Чжэнь.
Чень Чжэнь достал из сумки папку с отпечатанными на компьютере листами и, прочистив горло, произнёс:
— Мой цикл лекций сравнительно длинный я не взял с собой рукопись, а только конспекты и несколько карточек. Я сейчас хочу тебе немного рассказать и послушать твоё мнение, может, ты что-то дополнишь.
— Это с удовольствием, — пообещал Ян Кэ.
— Мне кажется, что печальный порок китайской крестьянской цивилизации заключается в том, что в глубине её существования нет более обширной, чем классовая борьба, борьбы за существование.
Ян Кэ кивнул:
— Однако в кочевой цивилизации, как раз наоборот, конкуренция внутри кочевой жизни слишком жестокая и слишком распространена. А в крестьянской цивилизации где уж взять такую непрекращающуюся и отчаянную борьбу за существование, как в степи? И если сравнивать условия существования этих двух цивилизаций, то надо сравнивать именно различия в характерах их народов. И это — действительно различие между волками и овцами. Неудивительно, что степные народы ассоциируют себя с волками, а крестьянские народы — с овцами… И нас, когда мы только что приехали в степь, тоже называли ягнятами.
— Тогда мы действительно никуда не годились, даже когда прожили несколько лет в степи, и то с нас не упали шапки с названием «овцы», а что тогда говорить про сотни миллионов китайцев? То, что монголы называют себя волками, а китайцев овцами, поразило тогда меня до глубины души, может, именно поэтому я начал изучать волков и овец, дух и характер двух народов…
Джип проехал то место, где под руководством Билига когда-то проводили большую облаву на волков. Чень Чжэнь спросил:
— А ты не думал, почему в эпохи Чжоу, Цинь, Хань и Тан китайцы тоже в пух и прах разгромили цюаньжунов, шаньжунов, гуннов и тюрков? Б эпохи Хань и Тан они провели несколько сотен жестоких сражений и уничтожили или изгнали сильных северных гуннов и западных тюрков. Тогда были времена самого расцвета Древнего Китая. И в культурной жизни тогда тоже наблюдался значительный взлёт и расцвет. Почему же в те времена китайцы были такими сильными? Я считаю, потому, что в те времена в крови китайцев присутствовала наибольшая концентрация «волчьей крови», а «овечьей крови» было меньше всего… Вообще, без наполовину варварской не может быть и непрерывно процветающей, прогрессирующей цивилизации. Путь развития, по которому идут западные народы, сохранил свою наполовину варварскую природу, а китайская крестьянская цивилизация следует «неварварским» путём. Образно говоря, западные народы следуют путём «цивилизации волков», а китайцы — «цивилизации овец». Люди плавно переходят от «древних варварских волков» к «древним цивилизованным волкам» и превращаются в «современных цивилизованных волков», а сейчас уже почти приблизились к подлинному «цивилизованному человеку». А мы прошли неизвестно сколько отрезков, а всё ещё «запрягаем коня хвостом вперёд».
— Я не совсем понимаю, почему Китай в древности избрал себе такой путь? Разве в эпохи Чжоу, Цинь, Хань и Тан дорога была плоха? — спросил Ян Кэ.
Чень Чжэнь стал объяснять:
— Самое начало пути народа в основном определяется объективной обстановкой. Жизнь китайцев больше, чем какого-либо другого народа в мире, соответствует развитию сельского хозяйства, ведь они живут в бассейнах двух великих рек — Янцзы и Хуанхэ. Эти бассейны намного больше, чем бассейн Нила в Египте, район Междуречья в Вавилоне, бассейн Ганга в Индии. Поэтому китайская нация получила самое большое в мире пространство, пригодное для сельскохозяйственных работ, самые большие удобные пахотные земли. А национальный характер китайцев, соответственно, не мог не определяться этим самым крестьянско-землепашеским характером существования. У западных народов населения мало, в некоторых районах люди живут близко к морю, также много пастбищ, пахотное хозяйство не стало там преобладающей отраслью. Там одновременно развивались охота, скотоводство, предпринимательство, торговля, морские отрасли; степные, лесные, горные, материковые и морские волки всё время жили свободной жизнью.
Сильный кочевой дух и настойчивый характер западных наций сохранялся, и, кроме того, в тысячелетних предпринимательских, морских и торговых сражениях он непрерывно укреплялся, а потом, в острой и жестокой борьбе за существование в современных экономических условиях, его волчий характер проявился с особенной силой, нисколько не ослабевая. Существование народа определяет его характер, а характер его ещё и определяет судьбу. С древности история крестьянской нации протекает как процесс варки в собственном соку, когда сами производят для себя всё необходимое. Они создали цветущую древнюю цивилизацию. Но кочевые народы и их потомки вторглись в их районы, воспользовались их изобретениями и разрушили их государство или сделали своим придатком, и этот процесс продолжается и по настоящее время. Крестьянская цивилизация в своём развитии чем дальше, тем слабее, и, конечно, это большой недостаток национального характера…
Джип подъехал к пастбищам к югу от приграничного шоссе. Чень Чжэнь полистал свои рукописи и продолжил:
— Бассейн Хуанхэ не является единственной колыбелью китайской культуры. Северные и западные степи, в особенности монгольская, ещё более являются колыбелью древней китайской культуры. Согласно «Исторической географии Внутренней Монголии», археологические раскопки свидетельствуют, что на территории Внутренней Монголии были найдены следы человеческой деятельности ещё времён палеолита. Эти раскопки были произведены к северо-востоку от города Хух-Хото, там были обнаружены каменные орудия труда первобытного человека. Период времени, который они предположительно охватывают, примерно с начала палеолита и вплоть до его позднего периода, то есть несколько сотен тысяч лет. Самые ранние из найденных следов отстоит от наших дней примерно на семьсот тысяч лет, и это раньше, чем появился пекинский питекантроп, на сто-пятьсот тысяч лет. В эпоху неолита человечество на территории Внутренней Монголии осуществляло более широкую деятельность, там обнаружено более ста мест со следами деятельности человека эпохи неолита, и форма орудий труда и характер раскраски керамики здесь отличается от яншаоской и луншаньской культур Срединной равнины… Самые древние предки степных народов с помощью своего воспитанного в жесткой борьбе за существование кочевого духа и характера, а также из-за особенностей их передвижения постепенно вошли в степь и освоили её, а также оказали большое влияние на формирование и развитие китайской цивилизации на центральной части Северо-Китайской равнины. Императоры-первопредки китайской нации Янь-ди и Хуан-ди сами произошли из северо-западных кочевых народов. Китайский историк Фань Вэньлань, обобщив записи в исторических документах, пишет, что фамилия Янь-ди была Цзян, а это одна из ветвей народа цян (общее название западных некитайских племен), а точнее, западных жунов.
