Ольга Славникова - 2017
– Эй, а ты ей нравишься! – хихикнул негодяй, налегая грудью на покачнувшийся столик. – Везет же некоторым: и жена богатая, как кошка влюбленная, и девок полно! И чего они только находят в тебе, немытом-небритом? Эх, мне б такие удовольствия…
Соглядатай сладко зажмурился, и Крылов обратил внимание, что перед выходом из дому неприятель тщательно побрился, сбрил, должно быть, дикую бородку. К тому же подлец благоухал ядовитым одеколоном, будто свежераздавленное насекомое.
– Как здоровье дорогого дядюшки? – вежливо осведомился Крылов, вместо того чтобы врезать по бледной лоснящейся морде, на которой запекся побеспокоенный бритьем раздражительный прыщик.
Неожиданно вопрос попал в какую-то болевую точку. Лоснящаяся морда испытала несколько мгновенных перемен одной нездоровой бледности на другую, и страх, настоящий, а не наигранный, заплясал на кончиках его тупых и твердых пальцев, мелко дрожавших на столе.
– Дядюшка временно в отпуске! – взвинченно сообщил соглядатай. – А как же! Он мне про тебя много рассказывал… Гений, говорил! Один такой! Все тебя, мастер, очень уважают! И для меня большая честь…
– Заткнись. – Крылов прервал словесный поток негодяя, и тот немедленно заткнулся, дробно барабаня по столешнице. Отчего-то напоминание о дяде вызывает у него истерику, понял Крылов. Странно, почему эта морда прежде казалась настолько знакомой, точно Крылов сам ее вылепил когда-то. – В общем, так. Мне не очень интересно, ради чего ты таскался за мной и моей любимой женщиной. Мне от тебя нужен ее адрес и телефон. Скажешь – свободен. Совсем не обижу, несмотря на то, что хочу.
– О-па! – короткие брови шпиона полезли под кепку. – И почему это она так тебя опасается? Значит, даже не дала адресочка? Ну и плюнь ты, дорогой, на эту мышь лабораторную, – вдруг проговорил негодяй задушевным голоском, придвигаясь к Крылову вместе с подпрыгнувшим стулом. – Ей-богу, официанточка наша намного лучше! Как близкий друг тебе говорю! А уж госпожа Тамара Крылова! Даже представить невероятно, что мужчина может делать с этой дамой, кроме как любоваться ее красотой!
– Адрес давай, – устало произнес Крылов. У него опять возникло ощущение, будто в соглядатае заключена какая-то часть его самого и что он общается с собой, отчего наливается усталостью перегруженный мозг.
На последние слова Крылова соглядатай обиделся, уселся бочком, закинув ногу на ногу и демонстрируя безобразную подошву.
– Да пожалуйста, – пробормотал он, скривившись. – Я же для тебя хотел как лучше. Пожалуйста, записывай: Радищевский проезд, восемнадцать – шестнадцать.
Все в Крылове полетело куда-то вверх, а может, вниз, с громадной высоты. И тут же уткнулось в темный тупик.
– Врешь, – сказал он упавшим голосом, пытаясь достать из пачки увертливую сигарету.
– Ну, ты детектор! – восхитился шпион и даже хлопнул себя по тугой полотняной коленке. – Да, вру. Я же, ты знаешь, честный человек: если случается сказать неправду, то так и отвечаю – да, мол, соврал! Ладно, за сообразительность вот тебе настоящий адресок: улица Прикольная, сто тридцать, корпус восемь, квартира двести восемь.
– Нет у нас в городе никакой Прикольной улицы, – усмехнулся Крылов, добывая слабый, как пух, огонек из почти зачахшей зажигалки.
– Ах да, ты же у нас специалист, – спохватился шпион. – Все время с атласом в кармане, чуть вечер – сразу на экскурсию. Только вот что я тебе скажу, дорогой специалист, если уж тебе так приспичило. Если уж очкастая дамочка зацепила тебя и кинула…
Тут негодяй бросил на Крылова испытующий взгляд, но Крылов сдержался. Господи, подумал он, если ты есть, сделай, чтобы она тоже меня искала. Ему казалось, что, не издавая ни звука, он весь поет и хрипит, будто устремленная к небу медная труба.
– Короче, давай, дорогой, поговорим как серьезный человек с серьезным человеком, – продолжил подлец, развалившись тушей на ажурном стульчике. – Иногда бывает, что к людям в руки попадают очень большие материальные ценности. Тогда эти люди начинают вести себя беспокойно, что хорошо заметно со стороны. Дома они прячут ценности в нижнее белье, в банки с рисом, в морозилки и прочие хитрые места. В детстве у меня был хомячок Рекс, он жил в аквариуме. Рекс – это потому, что я собаку хотел, – пояснил соглядатай, сентиментально вздохнув. – В общем, животное делало запасы, по уму. Запихивало себе за щеки семечки, потом вываливало по углам и сеном прикрывало. Оно-то думало, что сделало правильные захоронки, а мне сквозь стекло все его подгнившие сокровища были видны. Вот так и люди, дорогой мой: не подозревают, что их тайнички с зерном отлично видны стороннему наблюдателю. Поэтому отъем излишних материальных ценностей у тех, кому они не по зубам, не составляет особого труда.
Крылов понимал, о каком зерне толкует подлец. Тамара была права: дядюшка с племянником, два трусоватых толстячка с мягкими вместительными брюшками, нацелились на добычу экспедиции. Со стороны Анфилогова было ошибкой продавать прошлогодние камни. Хотя большие находки сами по себе испускают колокольный гул, при том что никто не дергает за веревку. Интересно, а по зубам ли самим толстячкам злые анфилоговские корунды?
– Теперь переходим к теме, – соглядатай важно поднял указательный с желтым волнистым ногтем, похожим на ракушку. – Вдруг двое участников нашей истории про зерно, он и она, начинают вести себя неправильно. У них возникает, так сказать, взаимная симпатия и какие-то общие планы. Этого не было предусмотрено! Есть вероятность, что они договорятся взять зерно себе для устройства новой счастливой жизни? Есть, и очень большая! Им теперь надо много, этого нельзя не учитывать! Вот почему третьему человеку, занятому, заметим, и семейному, приходится за ними присматривать. Таскаться по городу, не имея личного времени! Вызывая подозрения законной супруги! Всем тяжело, неприятно, хлопотно. Но ведь можно и по-людски договориться! Например, один из двоих, кому зерно непременно попадет на обработку, делает по телефону коротенький звонок. Его совсем несильно стукают в подъезде. А потом он получает не только адрес дамы, но и симпатичный маленький процент!
– А в рожу за такое предложение? – перебил Крылов, которому процедура вызова грабителей по телефону, вроде такси или разносчика пиццы, показалась настолько дикой, что он едва не рассмеялся.
– Далась вам всем моя рожа! Знаю, что не красавец! – Соглядатай дернул козырек заскорузлой кепки на самые глаза. – Что, думаешь, обману? Никак нет, я честный человек! Вот веришь – закрыли меня на четыре года, а я был честнее всех, кто меня прессовал, судил, на зоне держал. Может, не по делам, а по сути, по сердцевине человеческой, понимаешь, о чем говорю? Мало ли чем приходится заниматься, а человек я по природе добрый. Природа важнее всего! Вот хочешь, еще предложение сделаю? – Соглядатай выщипнул из пачки у Крылова пучок сигарет и одну небрежно закусил трещиноватыми, похожими на щепки крупными резцами, сдобрив ее высоким языком огня из зажигалки поддельного золота размером с маленькую фляжку. – Я понимаю – талант и творческие планы! Большой профессиональный шанс! – продолжил он с энтузиазмом, извлекая из пышущей сигареты гораздо больше дыма, чем было предусмотрено ее производителем. – Ведь можно камушки забрать и после обработки. Вот веришь – договорюсь! Все равно у них, в этих их израилях и амстердамах, никого лучше тебя нету. А ты, мастер, станешь автором уникальных камней. Уникальных! Им имена дадут! Люди за них тысячу лет будут друг другу глотки рвать! Их вставят в королевские короны и все такое прочее. Каково это – сделать самому, сфабриковать подлинники той истории, которая только будет, когда ты сам уже давно травкой порастешь? Подбросить им всем мешок игрушек! Сыграть в историю задом наперед! Ты ведь истфак закончил, так чего, давай соглашайся! И денег тебе за это заплатят побольше, чем твой прибабахнутый профессор!
