Донна Тартт - Щегол
С автобусом мне повезло: через пятнадцать минут, в 1.45 как раз отходил один, с пересадками до Нью-Йорка. Когда автомат с механическим шлепком выплюнул мой билет, я растерянно задумался, что же мне делать с Поппером. Возвращаясь обратно, я отчасти надеялся, что таксист уехал – может, увез Поппера в куда более любящую и надежную семью, но он пил себе “Ред Булл” и болтал по телефону, Поппера нигде не было видно. Он закончил разговор, когда я увидел, что я стою возле машины.
– Ну, что скажешь?
– Где он? – пошатываясь, я заглянул на заднее сиденье. – Что вы с ним сделали?
Он рассмеялся.
– Вот так – нету… А вот так – есть! – театральным жестом он вытащил скомканный экземпляр “Ю-Эс-Эй Тудей” из полотняной сумки на переднем сиденье, а там – уютно устроившись в картонной коробке, похрустывая чипсами – сидит Поппер.
– Обман зрения, – сказал он. – Коробка придает сумке форму, незаметно, что там собака, и ему есть где двигаться. И газета – отличное прикрытие. Прячет собаку, набивает сумку и ничего не весит.
– Думаете, он справится?
– Ну, слушай, он такой малыш – сколько в нем, килограмма два, три? Он тихий?
Я с сомнением поглядел на свернувшегося клубочком в коробке пса.
– Не всегда.
Джей Пи утер рот тыльной стороной ладони и протянул мне пакет с чипсами.
– Как заерзает, давай ему по паре штучек. Каждую пару-тройку часов будут остановки. В автобусе заберись как можно дальше, а когда будешь выпускать его, чтоб сделал свои дела, следи, чтоб вы с ним отошли подальше от станции.
Я вскинул сумку на плечо, обхватил ее рукой.
– Заметно? – спросили.
– Нет. Если б я не знал, то не заметил бы ничего. Но хочешь советик? Секрет фокусника?
– Да.
– Не гляди ты так на эту сумку. Гляди куда угодно, только не на сумку. На пейзаж за окном, на шнурки свои – ага, вот так – вот, правильно. Веди себя уверенно и естественно, в этом вся хитрость. Хотя, если кто начнет на тебя подозрительно поглядывать, можно вести себя и так, будто у тебя руки торчат из задницы и ты выронил контактную линзу. Рассыпь чипсы, ударься ногой, поперхнись газировкой – что угодно.
Ого, подумал я. Это такси явно не просто так называется “Такси «Удача»”.
Он снова рассмеялся, как будто бы я это вслух произнес.
– Эй, дурацкое ведь правило, что нельзя в автобус с собакой, – сказал он, заглотнув еще “Ред Булла”. – То есть вот тебе-то что делать? Бросить его у обочины?
– А вы что, фокусник, да?
Он засмеялся.
– А как ты догадался? Я выступаю с карточными фокусами в одном баре при “Орлеане” – если б тебе лет хватало, я б тебе посоветовал как-нибудь заглянуть. Ну, в общем, вот он весь секрет – всегда отвлекай внимание зрителей от места, где проворачиваешь фокус. Это первый закон магии, Очкастик. Помни об этом.
21Юта. Возвышенность Сан-Рафаэль под восходящим солнцем раскрывалась нечеловеческими марсианскими видами: песчаник и сланец, узкие ущелья и нагие ржаво-красные пустоши. Спать я почти не мог, отчасти из-за наркотиков, отчасти потому, что боялся, вдруг Поппер заворочается или заскулит, но, пока мы петляли по горным дорогам, он и звука не издал, сидел себе тихонечко в сумке, которая стояла рядом со мной на сиденье, поближе к окну. Оказалось, что чемодан у меня небольшой и его можно пронести в автобус, чему я очень радовался сразу по нескольким причинам: там у меня был свитер, “Ветер, песок и звезды” и, самое главное, картина, которая, даже будучи спрятанной, спеленутой, казалась мне талисманом, иконой, что берет с собой в битву крестоносец. Если не считать застенчивой латиноамериканской парочки с горкой пластиковых контейнеров на коленках и старого пьянчужки, который разговаривал сам с собой, на задних сиденьях больше никого и не было, и мы прекрасно проехали по горному серпантину через всю Юту до самого Гранд-Джанкшен, штат Колорадо, где стояли пятьдесят минут. Я запер чемодан на монетку в камере хранения и выгулял Поппера за автовокзалом, подальше от глаз шофера, потом купил нам пару гамбургеров в “Бургер Кинге” и дал ему попить водички из крышки от пластиковой коробки, которую нашел в мусорке. От Гранд-Джанкшен я проспал до самого Денвера, где мы стояли час и шестнадцать минут, как раз на самом закате – там мы с Поппером бегали, бегали, просто радуясь тому, что вышли из автобуса, и по сумеречным незнакомым улицам убежали так далеко, что я уж испугался было, не заблудились ли мы, но зато обрадовался, наткнувшись на хипповскую кофейню с приветливыми и молодыми кассирами (“Заходите оба! – крикнула стоявшая за прилавком девушка с фиолетовыми волосами, когда увидела привязанного у порога Поппера, – мы собак любим!”), и купил там не только два сэндвича с индейкой (один себе, один ему), но еще и веганский брауни и домашнее вегетарианское собачье печенье в промасленном бумажном пакете.
Я читал допоздна, молочная бумага желтела в кружке слабого света, а мимо проносилась незнакомая темнота, мы переехали Континентальный водораздел и миновали Скалистые горы, Поппер, досыта набегавшись по Денверу, счастливо посапывал в сумке.
В какой-то момент я уснул, потом проснулся и почитал еще. В два часа ночи, как раз когда Сент-Экзюпери рассказывал, что его самолет упал в пустыне, мы въехали в Салину, штат Канзас (“Перекресток Америки”) – двадцатиминутная стоянка под облепленной мотыльками натриевой лампой, где мы с Поппером носились кругами в темноте вокруг заброшенной бензоколонки, и книга все не шла у меня из головы, и меня переполняло диковинностью того, что я в первый раз в жизни был в штате, откуда мама родом – а доводилось ли ей во время долгих перегонов с ее отцом проезжать через этот городок: “ДЕВЯТАЯ УЛИЦА, СЪЕЗД НА ФЕДЕРАЛЬНУЮ АВТОСТРАДУ”, подсвеченные зернохранилища будто космические корабли маячат в пустоте на многие мили вокруг? В автобусе мы с Попчиком – сонные, грязные, измотанные, замерзшие – проспали от Салины до Топеки, и от Топеки до Канзас-Сити, штат Миссури, куда мы въехали как раз на рассвете.
Мама часто рассказывала мне, что там, где она выросла, все – одна сплошная равнина, так все плоско, что в прериях за мили видно, как вихрь приближается – но я все никак не мог поверить в эту ширь, в это однообразное небо, такое громадное, что тебя так и давит, так и сжимает его бесконечностью. Около полудня мы были в Сент-Луисе, где стояли полтора часа (Поппер смог как следует нагуляться, мы пообедали ужасными сэндвичами с ростбифом, местность выглядела стремно и к прогулкам не располагала), а потом пересели в другой автобус. И тут – всего-то час или два спустя – я проснулся от того, что остановился автобус, и увидел, что Поппер осторожно тянет нос из сумки, а чернокожая дама средних лет с ярко-розовой помадой на губах нависла надо мной и грохочет:
