Дуглас Кеннеди - Покидая мир
Затем показали пресс-конференцию шефа полиции Альберты. Он рассказывал об обстоятельствах, при которых была найдена Айви Макинтайр, о том, как некая персона, пожелавшая остаться неизвестной, но, очевидно, поглощенная мыслями об этом деле, действуя на свой страх и риск, выследила преподобного Ларри Корсена и проследовала за ним к заброшенному сараю, расположенному примерно в сотне километров от Таунсенда, благодаря чему…
Я выключила телевизор — больше не могла смотреть на все это.
Я съела весь завтрак и выбросила утренний выпуск «Калгари геральд» («АЙВИ ОБНАРУЖЕНА ЖИВОЙ!» — кричал заголовок на первой странице) в корзинку под письменным столом. Потом я приняла душ, оделась во все чистое, раскрыла свой том «Интервью „Пари ревю“» и стала ждать.
В девять часов в дверь постучали. Это была ж: енщина-полицейский, мне незнакомая.
— Сержант Кларк приглашает вас в главное полицейское управление. Вам хватит пяти минут, чтобы собраться?
Вниз мы съехали не в общем лифте для постояльцев отеля, а воспользовались грузовым подъемником у черного хода, да еще и спустились в подвальный этаж. Нас ждала неприметная машина без опознавательных знаков, и женщина-полицейский отвезла меня в главное управление, отстоявшее от отеля всего на несколько кварталов. Здесь мы заехали на подземную парковку и поднялись на лифте на четвертый этаж.
В комнате, куда меня провели, уже были сержант Кларк и еще один мужчина лет шестидесяти, назвавшийся инспектором Лэкленом. Суровое лицо с глубокими морщинами наводило на мысли о старых ковбоях и особой — бесстрастной и невозмутимой — манере держаться, свойственной Дикому Западу. Инспектор поднялся мне навстречу и заграбастал обе мои руки своими лапищами:
— Мисс Говард…
Пауза. Затем:
— Молодчина.
К счастью, это было единственным выражением благодарности, прозвучавшим на протяжении следующих двух часов.
Сержант Кларк взял инициативу в свои руки:
— Мы заняли твердую позицию во всех публичных сообщениях относительно того, что лицо, которое вывело нас на Айви Макинтайр, желает остаться неизвестным, отчего журналисты, разумеется, взбесились. Но о том, кто вы, знаем только мы с инспектором Лэкленом и две сопровождавших вас сотрудницы, и мы намерены держаться этого курса. Далее, мы знаем, что кое-кому из ваших знакомых по работе известно, наверное, о вашем интересе к делу Айви Макинтайр, и вчера вечером я лично побеседовал с миссис Джеральдиной Вудс. Я объяснил, что собираюсь доверить ей особо секретную информацию, и спросил, может ли она гарантировать сохранение тайны. Затем я объяснил, — с минимумом подробностей, — что вы были весьма инициативны и оказали нам неоценимое содействие в поисках Айви Макинтайр, но что — по некоторым причинам личного характера — не хотите, чтобы ваше имя было раскрыто. Миссис Вудс отнеслась к этому с полным пониманием и со своей стороны заверила нас, что будет держать эту информацию в строгом секрете. Вы с ней работали. Заслуживает она доверия?
— В отличие от большинства сотрудников библиотека, она не сплетница. И человек весьма достойный.
— Вот и мне так показалось, особенно когда она заговорила о том, что нужно бы сочинить какую-то историю для вашего прикрытия — например, что вы покинули страну задолго до того, как была найдена Айви.
Мне лично казалось, что Марлин или Рут едва ли купятся на такое, но, с другой стороны, я догадывалась, что Джеральдина сумеет если не убедить их, то дать понять, что не потерпит никаких дискуссий на этот счет, особенно если…
— Мне кажется, ей нужно сказать персоналу, что меня с нервным срывом отправили лечиться в клинику в Штатах.
— Вы в самом деле хотите, чтобы ваши коллеги так думали?
— Да ведь это почти правда, я действительно была на грани, и все это видели. Так что… да, конечно. Что угодно, лишь бы замести следы.
Кларк вопросительно взглянул на инспектора Лэклена. В ответ тот решительно кивнул:
— Считайте, что это уже сделано.
— Тела в погребе уже нашли? — спросила я.
— Эксперты приступили к раскопкам сегодня с утра.
— А Айви? Я слышала в новостях, что ее состояние оценивается как тяжелое.
— Ее жизнь вне опасности. А вот ногу потерять может, хотя врачи борются за то, чтобы ее сохранить. Мы с ней пока не беседовали — и не будем, пока ее состояние существенно не улучшится. А она все спрашивает про женщину, которая ее спасла, и про своего отца.
Я собиралась выпалить что-нибудь вроде: «Ну и натворили же вы дел», но инспектор опередил меня:
— Имела место грубейшая ошибка следствия. Ни больше ни меньше. И теперь нам предстоит расхлебывать ее последствия.
— А что Бренда? — спросила я.
— Хотите сказать, вы не видели, как она красовалась на всех телевизионных каналах сегодня утром? — удивился Кларк.
— Нет. Мне удалось этого избежать.
— Повезло вам. Она изображает счастливую мать и скорбящую вдову одновременно.
— Тем более что скорбит она сразу по двум мужчинам — у нее была связь с Корсеном.
— Откуда вы знаете?
Я пересказала подслушанный мной из багажника разговор Корсена с его холуем по имени Карл.
— Вчера вы об этом не упомянули, — заметил Кларк.
— Вчера было не до того — столько всего случилось!
— Я вас понял. Но чтобы убедиться, что вы еще чего-нибудь не забыли, и чтобы иметь ваши официальные показания в письменной форме, я прошу вас поведать нам всю эту историю еще раз с самого начала. Мы запишем это на видео. Не волнуйтесь, запись не будет демонстрироваться публично. И если не возражаете, инспектор Лэклен тоже посидит тут с нами.
— Я сделаю все, как вы скажете.
Со стороны инстпектора Лэклена последовал новый одобрительный кивок.
После этого я целый час говорила. При этом я слушала и оценивала сама себя не только как свидетеля, но и как рассказчицу. Благодаря тому что я как следует выспалась, а с момента событий прошло какое-то время — пусть даже всего один день, — я заметила, что мой рассказ, хотя и полностью соответствовал действительности, выглядел более гладким. Я никогда и никому не могла рассказать о смерти Эмили — до того случая в машине Верна. А об этом говорила без затруднений. Потому что с этой историей я могла жить. У нее не было ужасного, трагического конца.
Кларк почти не перебивал меня, пока я рассказывала. Лэклен смотрел на меня в упор тяжелым, немигающим взглядом. Только однажды я заметила, что его лицо дрогнуло — когда речь зашла о потоке непристойностей, которые Корсен изливал на Айви, насилуя ее. Даже этому закаленному копу стало не по себе от моего рассказа.
Когда я закончила, Кларк поблагодарил и посоветовало мне провести и вторую ночь в отеле, также за счет провинции Альберта. «Это самое меньшее, что мы можем для вас сделать», — объяснил он, но я догадывалась, что это предложение — не что иное, как вежливая уловка, позволяющая полицейским держать меня под наблюдением до тех пор, пока коронер не подтвердит, что Корсен покончил жизнь самоубийством.
— А пока будете убивать время в номере отеля, — продолжил Кларк, — обдумайте, где бы вы хотели провести три месяца оплаченного отпуска. Чем скорее вы окажетесь за пределами Канады, тем лучше.
Когда я поднялась, чтобы уходить, Лэклен и Кларк вскочили на ноги. Оба поочередно крепко пожали мне руку. Лэклен невозмутимо кивнул на прощание, и меня сдали с рук на руки женщине — офицеру полиции, которая сопроводила меня по тем же коридорам, подземным парковкам и грузовым лифтам обратно в «Хайатт».
В номере можно было пользоваться Интернетом, и я проверила состояние своего банковского счета. Средств оказалось более чем достаточно, чтобы безбедно прожить несколько месяцев где-нибудь в недорогом уголке Европы. Всего неделей раньше в туристическом приложении «Нью-Йорк таймс» я прочитала статью о Берлине, единственной столице Старого Света, где стоимость жизни еще оставалась приемлемой. Выяснилось, что у Люфтганзы есть ежедневные рейсы из Калгари во Франкфурт, а оттуда до Берлина рукой подать. У авиакомпании даже были зарезервированы билеты для тех, кто решит лететь в последний момент, по цене чуть меньше тысячи долларов. Недешево, но терпимо. Я дозвонилась туда и заказала билет на следующий вечер.
В половине шестого вечера мне позвонил Кларк — отметиться.
— Есть новости от коронера? — спросила я.
На другом конце провода воцарилось смущенное молчание, потом Кларк сообщил: медэксперт Калгари пришел к заключению, что Корсен сам перерезал себе горло и умер от массивной кровопотери.
— А мы тем временем обнаружили два скелета в подвале — похоже, что Корсен сказал Айви чистую правду. Сейчас нас атакуют все канадские отделения полиции, за которыми числятся нераскрытые дела об исчезновении девочек. Целая вечность пройдет, должно быть, пока все их проверим.
