Александр Ермак - Команда, которую создал я
А Щукина пыталась изменить ситуацию. Утром дня, предшествующего совещанию, ко мне зашел парламентер. И не ее сотрудник, которому она, видимо, побоялась доверить такую миссию, а мой – Гусаров. На него Щукина по какой-то причине, очевидно, рассчитывала. Гусаров сказал:
– Меня тут Щукина к себе зазвала. В общем, просила тебя не выступать завтра на дирекции…
Я поинтересовался:
– А чего она сама-то не поговорит со мной?
– Не знаю…
Качаю головой:
– Если ей надо, то пусть сама приходит…
Еще кого-нибудь пришлет? Или записку? Или позвонит? Но нет, пришла. Явилась через каких-то пять минут, после того как от меня вышел Гусаров.
Зашла в кабинет, села нога на ногу. Так, что разрез юбки обнажил значительную часть бедра. Приличного такого бедра.
Я молча рассматриваю цифры в отчете Мальцева. Жду, что она скажет. Наконец Щукина произнесла:
– Зачем тебе это нужно…
– Что?
– Не притворяйся. Я имею ввиду завтрашнюю дирекцию.
– А… Дирекция… – откинулся я лениво на спинку кресла, – Конечно, мне это не нужно. Но не я начал эту заваруху. Ты написала ту служебную записку. Вот и приходится мне доказывать, что я не верблюд. Всего лишь навсего… Не придавай значения. Мало ли у нас проводится всяких дирекций. Одной больше, одной меньше…
Она кивнула. Поправила разрез блузки так, что ее высокая грудь (номер так третий) приоткрылась:
– Ты прав. Но давай договоримся. Я завтра признаю свои ошибки и обещаю больше не писать на тебя записок, а ты не будешь на этой дирекции выступать и подливать масла в огонь. И на этом закончим наши недопонимания…
«Врешь, дорогая, – думаю, – Тебе нужно время, чтобы извернуться и решить, как со мной расправиться в дальнейшем…» Вслух же говорю другое:
– Я бы рад это дело закончить, но…
Хорошая мысль пришла мне в голову. Я медленно прошелся взглядом по ее груди, спустился по животу вниз, остановился на бедрах…
– Ах, это, – облегченно выдохнула Щукина и немного наклонилась так, что ее грудь чуть не выпала из разреза, – О’кЭй, давай встретимся где-нибудь и обсудим наше дальнейшее сотрудничество…
– Давай встретимся где-нибудь, – эхом ответил я, заглядевшись в разрез.
Щукина встала. Провела руками по телу, как бы поправляя одежду:
– Заезжай за мной в семь к зданию Южного торгового центра…
Помечаю в своем ежедневнике:
– В семь к зданию Южного торгового центра…
Она вышла из моего кабинета. Раскачивая бедрами воображение. Щукина знала, что смотрю ей вслед. Но она не видела, как я улыбаюсь. А неплохо бы наставить шефу рога. Стащить с нее юбку. Ухватиться за эти торчащие груди… Good deal, как говорил Заратустра.
Определенно, Щукина постарается за ночь выжать из меня все соки, измочалить так, чтобы на дирекции я, даже если бы и захотел, не мог и слова сказать. Может, постарается меня и напоить побольше. Если вообще не добавит в бокал с вином какого-нибудь снотворного, чтобы я просто дуриком сидел на совещании, не вякал. Во сколько тогда обойдутся мне ее утехи? Прикинул. Обычная проститутка будет значительно дешевле. А на суперэкстравысококлассную Щукина вряд ли потянет. Ведь, чтобы удовлетворить провинциального стареющего Кареку много таланта не надо.
– Нет, госпожа Щукина, меня ваша цена не устраивает, – сказал я себе вслух.
Представил, как полегчало у нее на душе после нашего разговора, как она сейчас обнадежена, как ей хорошо в своем кабинете. И еще с удовольствием подумал, как Щукина будет готовиться к вечеру: подбирать одежду, белье, духи, наносить макияж. Как она будет ждать меня у Южного торгового центра. Сначала пять минут, потом десять, пятнадцать…
Ради такого дела она проторчит на месте встречи не менее часа. Проклиная меня, вернется домой не раньше девяти. Раздосадованная и потому еще более неготовая к завтрашней схватке…
Я отлично выспался. Бодро и решительно вошел в огромный кабинет Шишкина, где проводились дирекции. Щукина не смотрит в мою сторону. Вижу перед ней листок. Видимо, она все-таки поработала, попыталась подготовиться отразить мои атаки. Но, увы, мы предполагали, что она окажется способной ответить по претензиям, изложенным в моей служебной записке. Потому в своем выступлении я не привел ни одного из раннее озвученных фактов. Говорил о тех, по которым мы специально ничего не давали наверх. О тех, что были собраны исключительно для решительного удара. Высказав свои новые претензии, я сделал уже ранее высказанные обобщения:
– Прошу разобраться и оказать Щукиной помощь в профессиональном обучении. Или заменить ее на более подходящего работника. При необходимости готов взять ее отделы под свое руководство. В таком случае агентству не нужно будет нанимать дополнительного специалиста, будут сэкономлены определенные средства и одновременно повысится контроль за работой подразделения, а также улучшится координация и взаимодействие, что неизбежно приведет к приостановлению тенденции понижения прибыли. Не сомневаюсь, что прибыль даже возрастет…
Щукина бледна. У нее даже задергался уголок рта. Утирает пот с лысины Карека. Ведущий дирекцию Шишкин предоставляет слово ей:
– Что можешь сказать?..
Щукиной нечего сказать. Как я и рассчитывал, листочек с подготовленными аргументами оказался совершенно бесполезен. Она замямлила:
– Но все совсем не так…
Шишкин подбодрил ее:
– Скажи – как…
Щукина замотала головой:
– Не сейчас. Я плохо себя чувствую.
– Но мы не можем обсуждать один и тот же вопрос несколько раз, – занервничал Шишкин, – Так, обсуждение работы отдела Щукиной закончено… Дирекция обязательно примет меры. Переходим к следующему вопросу…
Ни Щукина, ни Карека не сказали мне после совещания ни слова. Дирекция приняла постановление «Исправить высказанные замечания. Отчитаться через месяц о принятых мерах…»
Это нормально. Я не тешил себя надеждой, что все так уж сразу получится. Все-таки в компании должны соблюдаться формальности. А предстоящий месяц ничего не решит. Ей не наладить работу ни за месяц, ни за год. И я не отступлю. Все уже решено. И это, кажется, понимали все: мои сотрудники, сотрудники Щукиной, сама Щукина, Карека, Шишкин с Протасовым.
Тем не менее, я не пустил дело на самотек. Мы по-прежнему собирали необходимые компрометирующие факты. В этом нам очень охотно помогали сотрудники Щукиной, предчувствовавшие ее уход. Она не разговаривала со мной. Щукина готовилась к следующей дирекции. Но, кажется, делала это обреченно, просто по инерции движения к власти.
Через месяц, как мы и рассчитывали, у меня была нормальная прибыль. Но о ней в этот раз я, конечно, ничего не сказал. Сконцентрировался на другом: