Фэнни Флэгг - Стоя под радугой
Как ни пыталась Норма обойти это слово, у нее не выходило. Она посмотрела в окна – нет ли кого в пределах слышимости, потом шепотом произнесла по буквам: С-П-Е-Р-М-А.
– Что ты сказала?..
– Мак, ты никогда не слышал об искусственном оплодотворении? Она хочет это сделать и хочет, чтобы мы знали.
– Боже правый.
– Ты всегда говорил, что она может нам все говорить, – вот она так и поступила. Прямо не знаю, что и думать. Она твоя дочь. Если бы ты в прошлый раз не талдычил, что мечтаешь о внуке, может, этого бы и не случилось.
– Норма, она же была беременна, я что, не должен был этого говорить?
– Ты вел себя так, будто внук – это все, что тебе нужно в жизни, а когда случился выкидыш, ей от этого было еще хуже. – Норма вдруг разрыдалась. – Надеюсь, ты доволен. Теперь у тебя будет внук от отца с фамилией Попсикл[33].
Но месяц проходил за месяцем, а попытки Линды забеременеть приводили всякий раз к разочарованиям, и она сдалась. Мак с Нормой решили, что это конец истории, но однажды, когда Мак вернулся с рыбалки, Норма встретила его на заднем крыльце:
– Надеюсь, ты любишь китайскую кухню.
– Что я люблю?..
– Пока тебя не было, звонила твоя дочь. Она едет в Китай за ребенком.
– Каким еще ребенком?
– Она сказала, что в прошлом году подала заявку на девочку. А не говорила нам, потому что думала, вдруг ничего не выйдет, но три дня назад ей позвонили и сообщили, что можно приехать и забрать ее.
Мак стоял с открытым ртом, со связкой рыбы в руке. Вот уж чего он никак не ожидал.
– Поздравляю, Мак, теперь ты дедушка коммунистки, которая, вероятно, вырастет и зарежет нас во сне.
С этими словами Норма оставила его стоять столбом и удалилась в спальню вся в слезах.
Но, как они ни волновались, увидев очаровательную кареглазую девчушку, которую Линда назвала Эппл, в тот же миг влюбились. Через два года Норма гордо шла по бульвару в толстовке с лицом китайской девочки во всю грудь и надписью внизу: КОЕ-КТО НАЗЫВАЕТ МЕНЯ БАБУШКОЙ.
Сесил Фиггз, также известный под именем Реймон Наварро
Когда тело крупной женщины в красном парике было подобрано на улице и доставлено в похоронное бюро Сесила Фиггза для бальзамирования, обнаружилось, что дама вовсе не дама. Представьте удивление публики, когда сообщили, что мужчина в ярко-зеленом платье – не кто иной, как мистер Сесил Фиггз собственной персоной!
Разразился скандал. Слава богу, мать Сесила до этого не дожила. Джейк Спарлинг немедленно вылетел в Нью-Орлеан. Но даже он, вооруженный своим дедуктивным талантом и ресурсами ФБР, не смог понять, как Фиггз оказался в Нью-Орлеане, где прожил двадцать с лишним лет под именем мисс Аниты «Бум-бум» Де Томас.
Ничего у Джейка не было, как он ни бился. Единственный человек, который мог пролить свет на исчезновение Хэмма и остальных, был мертв, да и сам Сесил не знал всего. Джейк мог бы разгадать эту тайну, не упусти он много лет назад очень важную деталь.
Кусок дерева, выброшенный на берег, с надписью «ЭЙ». Администрация речных спасателей проверила записи и выяснила, что восемнадцать лет назад была украдена яхта мистера Дж. С. Паттерсона, названная «ЭЙ, ЭЙ, ШКИПЕР». Они решили, что это кусок от той лодки. А это был единственный уцелевший кусок «БЭТТИ РЭЙ».
У Сесила был человек в Луизиане, который согласился продать ему формальдегид с хорошей скидкой, и, когда «БЭТТИ РЭЙ» пришвартовалась в Нью-Орлеане, Сесил сообразил, что раз уж они тут, неплохо бы погрузить на яхту восемьдесят галлонов формальдегида и не тратиться на доставку.
Сесил не знал, что продавали ему так дешево по той простой причине, что этот формальдегид был украден с его же склада. Пока Хэмм со своими людьми были на встрече, Сесил посещал Французский квартал, а в яхту погрузили не только формальдегид, но и пятьдесят ящиков дешевого, не облагаемого налогом нелегального рома с Кубы, который Родни тоже вознамерился взять с собой в Миссури.
После деловой встречи «БЭТТИ РЭЙ», груженная до краев дешевой выпивкой и краденым формальдегидом, отчалила, направляясь назад, в лодочный ангар. По дороге они играли в карты, Сеймор Грейвел жевал вонючую сигару.
– Я пас. – Он бросил карты, жалуясь, что ему вечно не везет, и начал искать спички.
Игра была жаркой, все увлеклись. Хэмм сказал Сеймору:
– Если собираешься дымить, отсядь на корму.
Сеймор пересел на ящик, продолжая хлопать себя по карманам в поисках коробка.
– Эй, Венделл, дай-ка мне зажигалку.
Венделл, поглощенный размышлениями, поднимать ли ставку, достал из кармана и кинул ему тяжелую серебряную «Зиппо» с флотской эмблемой. Сеймор хотел поймать, но не дотянулся. Зажигалка перевернулась в воздухе, открылась и приземлилась на ящик, ударившись колесиком о край. Такое случается один раз на миллион. Нарочно не повторишь, как ни пытайся. Искра воспламенила солому, в которую были упакованы бутылки, и пламя мигом охватило судно.
Никто из них не знал, что несколько месяцев назад настоящий владелец яхты, мистер Энтони Лео, приобрел ворованный динамит, которым собирался воспользоваться в будущем для разрешения делового спора. И безопасности ради припрятал его в потайном отделении трюма.
Горючий формальдегид, 45-градусный алкоголь и трюм, полный динамита, составили не только нелегальную, но и летальную комбинацию. Двое рыбаков божились, что в реку, милей выше по течению, рухнула с неба огромная комета. Но они ошибались. Не комету они видели в тот вечер. Это были Хэмм, его яхта и его закадычные друзья.
Плохая новость: это событие прервало блестящую политическую карьеру. Хорошая новость: Хэмм Спаркс всегда хотел взлететь как можно выше над миром – и взлетел. А остальные, как водится, пострадали за компанию.
Но был человек, в эту компанию не попавший.
Сесил Фиггз не явился ко времени отплытия, и пришлось им отчалить без него, что Фиггза вполне устраивало. Ключи от катафалка он передал Родни и домой мог вернуться самолетом.
Два дня спустя он проснулся в Нью-Орлеане в грязном отеле во Французском квартале, с ужасным похмельем. Его молодой приятель ушел, но оставил записку:
Дорогой Реймон,
Спасибо за приятно проведенное время. Позвони, как будешь снова в городе.
С любовью,
Тодд
Вне дома Сесил всегда пользовался именем Реймон Наварро. При мысли, что сейчас вторник и он не отвез вчера матушку к окулисту, ему стало дурно. Надо срочно звонить ей, но сперва выпить кофе. Сесил оделся и пошел завтракать в кафе по соседству, придумывая, что скажет матери, которая, конечно, очень огорчилась. Прежде чем сделать первый глоток, он взял со стойки оставленную кем-то газету. И, увидев первую полосу, едва не упал в обморок.
