Михаил Гиголашвили - Чертово колесо
Майсурадзе предупредил его, что если он что-нибудь утаил или солгал, то будет очень плохо, намного хуже, чем было до сих пор. А вот если поможет следствию, то стоит подумать, что с ним делать дальше.
— Знаешь, на сколько ты тянешь, подонок?
Бати пожал плечами.
— На много, — сам ответил майор. — Изнасилование, грабеж, смерть, наводка, наркотики — это все не шутки! Интересно, соберешь ты столько денег, чтоб откупиться?..
Сомневаюсь... Иди и все, что про бандюг рассказал, напиши подробно.
Не успели увести Бати, как позвонил прокурор Рухадзе. На его окольные расспросы о деле гинеколога майор нехотя ответил, что следствие идет. А почему это интересует прокуратуру?
— Мы с покойным иногда в карты играли, — пояснил Рухадзе.
— А-а... — протянул майор. — В карты? Первый раз слышу...
— Да, иногда играли, — нехотя повторил прокурор, не предполагавший, что на него у майора давно лежит тайное досье, где игра в карты на бешеные деньги едва ли не самый невинный факт. — Вдова Баташвили сказала мне, что задержан ее племянник. В чем дело? Наркотики?
— Многое, — уклончиво ответил Майсурадзе. — И наркотики тоже.
Прокурор не стал расспрашивать дальше, перевел разговор на какую-то дребедень и отключился.
Итак, Бати назвал двоих преступников. Один, Нугзар, был известный вор в законе. О другом, Сатане, майор справился у коллег — тоже, оказывается, крепкий орешек, трижды судим за бандитизм. Где они теперь — никто, разумеется, не ведал. Майсурадзе знал их адреса, но посылать к ним домой никого не стал, боясь вспугнуть родных и понимая, что дома они сидеть не будут. Но их надо брать как можно скорее, пока они не успели разбазарить и профукать награбленное у гинеколога.
Потом появилась одна идея. Он велел Маке приволочь из подвала Бати и тут же огорошил его:
— Слушай, подонок, ты должен помочь взять Нугзара и Сатану.
— Как?! Я же сижу!
— Они наверняка к тебе часто ходили. Где вы сговаривались грабить дядю? У тебя на хате?
— Нигде не сговаривались. Я просто накол дал — и все. Хотя зачем им мой накол... И без меня весь город знал, что дядя богатый... Они ко мне и не ходили никогда. Что им у меня делать? — начал Бати в страхе отнекиваться, но майор выразительно положил руку на его «дело», и тот смолк.
— Может, еще кое-кто интересный к тебе по старой памяти заглянет... Кто еще к тебе таскается?
— Никто. Я ее вообще сдавал раньше, только недавно жилец съехал...
— Короче, будешь сидеть дома у телефона, а с тобой наши люди подежурят. Ясно?
Бати открыл рот от удивления. Маке эта мысль тоже совсем не понравилась, поскольку он сразу сообразил, что сидеть в засаде с этим придурком придется именно ему.
Но майор безмятежно смотрел на Бати голубыми льдистыми глазами:
— Вот так. А пока иди и пиши все, как Важа Пшавела.
Трубадур сраный!
Дежурный увел Бати, Майсурадзе сказал Маке:
— Ты когда дежуришь? А Сико? А Нодар? Отвезите на хату и посидите там несколько дней — авось явятся, если в Тбилиси. Да не мешает посмотреть, кто туда еще сунется, хата наверняка известная... Он явно врет, что сдавал ее: зачем ему, директору магазина, за пару полтинников хату сдавать? А блядей куда, морфий колоть где?.. Дам тебе рацию, оформлю как бюллетень.
Мака недовольно поморщился:
— Да зачем это, в самом деле? На хатах сидеть! Там и так повернуться негде.
— А как ты думал? Тут угро, а не транспортная ментовка, кто сколько яблок украл у бабы из подола! Здесь выслеживать и сторожить надо, капканы ставить, по следам идти. Приедет Пилия — поможет, Сико сменит. Этих бандитов поскорее брать нужно, а ты тут истерики разводишь. .. Мало тебе, что я эту суку Нану не посадил по твоей просьбе? Небось, торговка!..
— Не называй ее так! Какая она торговка! Приличная женщина...
Майор поднял руку:
— Помолчи! Я на этом месте разных видел — и артистов, и академиков! У кого анаша была в сумке? Кто с ворованными кольцами возился? Тут не так чисто, как тебе кажется! Ну хорошо, понравилась тебе девка, попросил, я пошел навстречу, а то мог бы, не сомневайся, на срок пустить. А шалаву Анку забыл? Если бы не ты — не подохла бы девка от передозировки!
Мака возразил, что это не он, а майор запер ее в кабинете и забыл о ней в ресторане. А потом, ночью, начал в панике звонить Маке, что у него в кабинете покойница за столом!.. Что делать? Открывать официально дело? От «что да как» не отвертишься. Пришлось ехать за Бальзам-агой, загнавшим свой пикап во двор милиции (по счастью, пустынный), грузить в машину труп, выброшенный майором из окна, и увозить в неизвестном направлении.
Но Майсурадзе поднял руку, останавливая возражения:
— Хватит трендеть! Мы партнеры! Ты — мне, я — тебе, а как же иначе? Но и ты должен понимать меня. Тут работа, а не игрушки, светофоры разные... кто стрелку передвинул, простыни слямзил, подстаканники увел... Что я, упрашивать тебя должен, чтобы ты приказы исполнял?! Ты присягу принимал? — И майор в деланном волнении поднялся из-за стола. — Обнаглел в последнее время! Смотри у меня! И не забывай, что эту девку, Нану, я тебе простил, но могу быстро дело восстановить!
Мака молчал. В день допроса он почти потребовал от майора, чтобы тот оставил эту женщину в покое. Боров пофыркал, покуражился, поязвил, согласился анашу простить, но заявление об изнасиловании оставил и приобщил к делу Бати. Теперь будет вспоминать об этом сто лет!
Майор вышел из-за стола, резко распахнул окно. Мака сказал:
— Хорошо, не злись, я сделаю все, что надо.
— Вот так-то лучше.
Чтобы замять тему, Мака перевел разговор на бальзамировщика:
— Слушай, а что он с трупами делает?
— Бальзам-ага? Или у себя в огороде зарывает, или псу скармливает. Его пес жрет все без остатка... Видал зверя?
Недавно говорил, что к моргу труп привезли и посадили на пороге, как подкидыша в детском доме: «Ва, клиент сам пришел!»-удивлялись бальзамировщики, хе-хе!..
Маку передернуло, когда он вспомнил эту гору за забором и страшного пса, тянущего из таза что-то скользкое.
— Без тела нет дела, сам знаешь. Ну кто будет эту морфинистку Анку искать? А так — пес сожрал — и все, амба...
Раньше он еще свиней держал, требухой кормил, да хлопотно с ними, — пояснил Майсурадзе.
А Мака подумал: «Ну и мясник же ты!» Ему вдруг стало противно находиться в одной комнате с этой гадиной, он дернулся выйти, но майор остановил его:
— Слушай, я давно хотел спросить... Хочешь много-много денег? Много лимонов? Целое лимонное дерево? Чтоб на всю жизнь хватило?
— Кто ж не хочет? — со вздохом проворчал Мака, ожидая подвоха.
— Чтоб сразу в отставку, на пенсию — и сиди себе, копай огород или в бассейне плавай?
