Алексей Слаповский - Большая книга перемен
Валера был немного возбужден, Иванчуку даже показалось, что – выпил. Но нет, видимо, просто – нервы. Все себя в последнее время чувствуют на эмоциональном взводе.
– А Илью, кстати, выпустили? – спросил он.
– Нет. Его, представь себе, заставляют пройти психиатрическую экспертизу.
– Может, и лучше? Признают невменяемым.
– Не знаю. Я уже звонил Костякову, требовал, чтобы Илью отпустили. А он, сукин сын, в ответ потребовал, чтобы я приехал и с ним пил. А я не хочу.
– Он с того дня не прекращал?
– Нет. Говорит: пью, чтобы умереть.
– Поедешь?
– Поеду, но не пить. Ночью попробую ему систему поставить, а то сдохнет, в самом деле. Я тебя перебил, ты был у Лили?
– Да. Сказал ей. Но она под какими-то сильными наркотиками, ничего не понимает.
– Ее счастье. Может, выпьешь, Коля? Ты не запойный, тебе можно. И поедем к Костякову и скажем ему все, что о нем думаем.
– Я уже говорил, когда после похорон с ним были. И поп там был, тоже какие-то речи произносил… Глупости все это. А пить не хочу. Слушай, психолог, скажи, только между нами, вот у меня дикая, нелепая мысль. У меня мысль, что Даша это сделала… То есть погибла.
– Ее убили.
– Это да, но все получилось так, будто она предвидела. Будто сама. Может, она это для того, чтобы я… Не только я, но и я в том числе… Чтобы я перестал – ну…
– Понимаю. Никто не мог спокойно видеть, что она свободна и никому не принадлежит. То есть ты хочешь сказать, она своей смертью избавила тебя от нехороших мыслей?
– Примерно так.
– Ну и что? Ничего в этих мыслях подлого нет, Коля. Вернее, есть, но это подлость, как бы тебе сказать… Благородная, что ли. То есть ты рад, что теперь нет возможности совершить настоящую подлость?
– Я не рад. Просто – так оно есть.
Помолчали. Потом Сторожев задумчиво сказал:
– А я вот уже думаю: может Даши и не было? То есть такой необыкновенной, какой она нам казалась? Просто нам всем очень хочется любить. Любить чисто и красиво. Любить кого-то необыкновенного. Коля, как ты думаешь, мы свою жизнь проиграли окончательно или есть шанс?
– Все впереди, – ответил Иванчук. – Всегда все впереди.
Егор наблюдал, как вешают прожектора. Ремонт был почти закончен, все выглядело просто, уютно, красиво. Он был доволен. Рядом сидела Яна. Она пришла по делу: попросить Егора, чтобы он позвонил своему могущественному отцу, а тот посодействовал освобождению ее отца. Егор немедленно позвонил, что-то долго слушал, зажав трубку, объяснил Яне:
– Пьян в стельку.
И опять слушал. Наконец сумел вставить:
– Принимаю все твои претензии, я плохой сын, но у меня дело. Хорошие люди просят помочь освободить Немчинова. До суда, если будет суд. Под залог или как это делается. Потому что он на самом деле, как ты помнишь…
Костяков-старший перебил его, что-то говорил. Егор выслушал и сообщил Яне:
– Указание уже дано, просто, наверно, какие-то формальности.
– Спасибо.
– Не за что. Левее! Еще левее! – скомандовал Егор рабочим.
Потом, после паузы, произнес:
– Страшно это все. Очень страшно. И город этот – страшный.
– Отец твой, наверно, с ума сходит.
– Может быть. Я уезжаю и не хочу ничего этого знать.
– Куда? В Москву?
– Да.
– Не понимаю. А театр? Зачем тогда ремонтировать?
– В Сарынске есть талантливые люди, отдам им. Дар городу. Нет, не городу, кому-то конкретному, кому я доверяю.
– Это хорошо. А я беременна, – сказала Яна.
Она сидела, как и Егор, вытянув ноги, сунув их под кресла переднего ряда, не смотрела на него, но чувствовала, что его лицо ничуть не изменилось.
– Я что-то должен сказать? – спросил Егор.
– А нет?
– Не знаю. Ты беременна, что дальше?
– От тебя.
– Возможно. Что дальше? Ты прекрасно знала, что у нас ничего не будет. Кстати, как у тебя это получилось, мы же береглись?
– Неважно. Я беременна от тебя, это твой ребенок.
– Ясно. Ты хочешь, чтобы я взял на себя ответственность и решил судьбу этого ребенка? Срок ведь, наверно, небольшой, можно аборт сделать?
– Ты мне предлагаешь сделать аборт?
– Я ничего не предлагаю. Решаешь ты.
– А ты ни при чем? Тебе все равно?
– В общем-то да.
– Это твой ребенок!
– Не ребенок пока, зародыш.
– Значит, ты хочешь, чтобы я сделала аборт?
– Нет. Ты не дождешься, чтобы я решал за тебя. Можешь рожать. Я буду платить тебе ежемесячно какую-то сумму, если это действительно мой ребенок. Сейчас это легко установить.
– И все?
– Что?
– Платить деньги – и все? И не захочешь его увидеть?
– Вряд ли. Я не люблю детей в принципе.
– Ты урод.
– Может быть. Повторяю: все, что будет нужно, я сделаю. За исключением, извини, одного: не смогу на тебе жениться.
– Ты думаешь, я за тебя вышла бы? За такого…
Яна выругалась, встала, ожидая, что сиденье кресла хлопнет. И этот звук поставит точку. Но Егор все продумал: сиденья после того, как зритель вставал, не хлопали, а мягко поднимались.
Яна пошла между рядов, где ей показалось очень тесно.
Быстрее отсюда.
И больше никогда его не видеть.
А Егор постепенно обретал привычное равновесие. Да, совершил ошибку, придется расплачиваться – в прямом смысле слова, деньгами. Но вряд ли это будет обременительная сумма. А с ребенком можно потом и подружиться, когда вырастет. Главное, что оценил в себе Егор, – он меняется. Всю жизнь он старался нравиться – всем. И только недавно понял, как это глупо и опасно. Надо уметь не нравиться, надо этому учиться, если не дала сама природа. Вот сейчас эта девушка ушла в злобе на него, она его ненавидит и презирает. И это правильно, это хорошо.
И то, что Даша погибла, тоже хорошо, если не лицемерить. То есть это плохо, и даже очень, но самое страшное событие для кого-то оказывается благодеянием. Теперь он полностью свободен – и в Москву, в Москву! И больше не повторять глупых ошибок, на которые провоцирует этот город, который сам кажется большой ошибкой на теле страны – грязный, разваливающийся, воровской, умирающий, хамский.
Это называется – не повезло с родиной.
59. ХУАНЬ. Раздробление
__________
__________
____ ____
____ ____
__________
____ ____
Вновь восходит солнце успеха.
Володя каждое утро выходил из дома и шел в ближайший магазин, прямиком в винный отдел. Там он покупал бутылку дешевой водки и несколько бутылок дешевого пива. С объемистым пакетом возвращался домой. Сосед Замир, встретив его вчера в коридоре, сказал:
– Вова, я понимаю, горе, но зачем себя убивать?
Володя не ответил, пошел, звякая бутылками, в свою комнату.
Там он ставил все в угол, а через некоторое время сливал в большую пластиковую бутыль, которую ночью тайком опорожнял в унитаз. В кухне почти не появлялся, а если выходил, то взять кусок хлеба и колбасы или сыра, при этом шатался и задевал за столы.
Если кто наблюдает за ним, он уверен, что Володя пьет с горя.
Володя был почти уверен, что за ним наблюдают. Костяковы и те, кто их окружает, знают, какие у него и у Даши были отношения, это теперь все знают. Легко догадаться, что Володя захочет отомстить. Значит, надо сделать так, чтобы эти догадки отпали. Поэтому он изображает, что беспробудно пьет, а сам составляет план.
Уже много вариантов он отбросил, в том числе фантастические, нелепые. Например: продать всю фотоаппаратуру (это приличные деньги), купить самую дешевую машину вместо своей, разбитой, достать где-то гранатомет и несколько зарядов, подъехать к поместью Костякова, выбить ворота выстрелом из гранатомета, въехать, стрелять по окнам.
Володя отбросил этот план не потому, что он показался нереальным, он опасался – Костяков останется жив, а другие в доме пострадают. По этой же причине отпал план нанять вертолет и разбомбить дом с воздуха. Причем ничего невероятного в найме вертолета нет: на аэродроме под Сарынском стоит дюжина геликоптеров, принадлежащих МЧС, санавиации, сельхозникам (для опыления) и т. п., договориться можно; договорился же один из женихов, устроил своей невесте после загса полет до своего родного села, правда, невеста обтошнила все свое платье. Володя при сем присутствовал, снимал.
Нужно что-то очень простое. Никаких бомб, гранатометов, снайперских винтовок и подкарауливания на чердаках. Купить пистолет. Усыпить бдительность – будто он все забыл. Потом оказаться там, где Костяков, а он человек публичный, должен бывать среди людей. Спокойно подойти, чтобы не заподозрила никакая охрана. Выхватить пистолет и несколько выстрелов в упор. Возможно, он успеет прохрипеть:
– За что?
И Володя скажет:
– Сам знаешь.
И бросит пистолет, который уже не нужен.
Дальше два варианта – либо его пристреливают охранники, либо забирает милиция. Об этом думать уже неинтересно.
Где достать пистолет, вот что главное.
Интернет не помог: там предлагалось оружие охотничье, травматическое и т. д. – легально, но с предварительной волокитой. Те, кто торгует боевым оружием подпольно, конечно, тут не светятся. Вычислят – даже если подставные адреса и телефоны.
