Харуки Мураками - Кафка на пляже
Пока Хосино, сверяясь с картой, вел машину, Наката, как прилежный ребенок или хорошо воспитанный пес, не меняя позы, не отрываясь смотрел в окно. Судя по всему, он в самом деле что-то искал. Так они проездили до самого вечера, каждый погруженный в свое, почти не разговаривая.
– Что же мы ищем… – с надрывом затянул парень песню Ёсуя Иноуэ [65], но сбился – не знал дальше слов – и закончил куплет стихами собственного сочинения:
Ищем, ищем – толку чуть,
А на улице стемнело.
Кружим, кружим – глаза на лоб лезут
У Хосино живот подвело.
В шесть компаньоны повернули домой.
– Завтра продолжим, Хосино-сан? – предложил Наката.
– Да уж сегодня почти все объездили. Завтра тогда – что осталось, – сказал парень. – Я вот еще спросить хотел…
– Что?
– Если в Такамацу ничего не найдем, что дальше делать будем?
Наката потер ладонью голову.
– Если не найдем, думаю, будем искать за Такамацу.
– Понятно. А если опять не найдем, что тогда?
– Если опять не найдем, будем дальше искать, – ответил Наката.
– То есть будем расширять круг, пока не обнаружим? По принципу: собака всегда себе палку найдет?
– Да. Наверное. Только Наката что-то не понимает, причем здесь собака. Почему она палку найдет? Уж если раз получила, больше близко к палке не подойдет.
Хосино задумался и сказал:
– Вообще-то верно. Я раньше об этом как-то не думал. Чего это она должна палку искать?
– Странно как-то.
– Ну и хрен с ней, – решил Хосино. – Если обо всем этом думать, можно черт знает до чего договориться. Отложим пока собаку и палку в сторону. Хочется знать, до каких пор мы этот самый круг расширять будем. Так ведь можно и в соседней префектуре оказаться. В Эхимэ или Коти. Кончится лето, осень наступит…
– Все может быть. Но Накате все равно, Хосино-сан. Осень, зима – он все равно должен найти. Конечно, вы не можете все время помогать. Дальше Наката как-нибудь один искать будет. Пешком.
– Ну не знаю… – пробормотал Хосино. – Но и твой камушек мог бы войти в положение: рассказал бы поподробнее, где искать. Хоть примерно, в общем.
– Извините, но камень не говорит.
– Вот оно что… Не говорит… Хотя и по виду догадаться можно. Значит, не говорит – а с плаваньем, верно, у него еще хуже. Все, хватит! Сейчас спать, завтра продолжим.
На следующий день все повторилось. Хосино по изобретенной им системе все так же прочесывал город – теперь западные районы. От его маркера на карте появлялось все больше желтых пятен. Было только одно отличие – зевота разбирала сильнее, чем накануне. Наката по-прежнему не отрывался от окна. Они почти не разговаривали. Хосино крутил баранку, озабоченный тем, как бы не налететь на полицейских, неутомимый же Наката все что-то высматривал. Но безрезультатно.
– Сегодня понедельник? – спросил он.
– Ну, вчера было воскресенье, значит – понедельник, – отозвался парень и, на ходу сочинив мотивчик, отчаянно заголосил:
Сегодня понедельник,
Значит, завтра вторник.
Муравей – известный работяга,
Глазки строит ласточка.
А над высокой трубой
Заходит солнце красное.
– Хосино-сан?
– Чего?
– На муравьев, когда они работают, сколько угодно можно смотреть и не надоедает.
– Точно! – ответил парень.
Пообедали в закусочной, где готовили угря, – съели по порции рыбы с рисом. В три заехали в кофейню, выпили кофе и чаю с морской капустой. К шести часам карту сплошь покрывали желтые пометки, а в городе практически не было ни одного закоулка, где не оставили бы следа самые обычные, неприметные шины «фамилии». Однако все было напрасно.
– Что же мы ищем… – снова обессиленно затянул Хосино.
Ищем, ищем – толку чуть,
Город весь объездили.
Отсидел всю задницу.
Не пора ли отдохнуть?
– Если так дело пойдет, я песни научусь сочинять, – сказал он.
– Почему?
– Нипочему. Просто так. Шутка.
Поняв, что сегодня уже рассчитывать не на что, они выехали из города на шоссе и двинули домой. По дороге Хосино задумался и повернул не туда. Хотел выехать обратно на шоссе, но запутался в лабиринте улочек, которые изгибались под самыми невероятными углами, да еще многие – с односторонним движением. Они оказались в незнакомом жилом квартале. Рядами стояли старые изящные особнячки, обнесенные высокими стенами. Было удивительно тихо, вокруг ни души.
– Наш дом где-то тут недалеко должен быть, но в какой стороне – понятия не имею, – признался парень, остановив машину на незастроенной площадке. Он выключил мотор, потянул рычаг ручного тормоза и развернул карту. Посмотрев на закрепленную на фонарном столбе табличку с названием улицы и номером дома, поискал это место на карте, но глаза уже устали и ничего не хотели видеть.
– Хосино-сан? – подал голос Наката.
– Чего?
– Извините, что отрываю. Вон вывеска на воротах. Что на ней написано?
Хосино оторвался от карты и посмотрел, куда показывал Наката. Немного впереди в высокой стене он увидел старинные черные ворота. Сбоку висела большая деревянная вывеска. Ворота были плотно закрыты.
– «Мемориальная библиотека Комура»… – прочитал Хосино. Интересно – библиотека в таком тихом месте… Да и на библиотеку не похоже. Обыкновенный особняк.
– Ме-мо-ри-аль-на-я биб-ли-о-те-ка Ко-му-ра?
– Ага. Наверное, библиотеку устроили в память о каком-то Комуре. Кто он такой, интересно?
– Хосино-сан?
– Чего? – откликнулся Хосино, рассматривая карту.
– Это здесь.
– Что «здесь»?
– Вот что Наката все время искал. Это место.
Хосино поднял голову и покосился на Накату. Сдвинул брови и посмотрел на ворота библиотеки. Еще раз прочитал иероглифы на вывеске. Потом достал из пачки сигарету, сунул в рот и прикурил от пластмассовой зажигалки. Медленно затянулся и выпустил дым в открытое окно.
– Ты серьезно?
– Да. Ошибки быть не может.
– Вот что такое случай. Страшное дело, – проговорил парень
– Совершенно верно, – согласился Наката.
Глава 39
Второй день в горах протекал неспешно и гладко, ничем не отличаясь от прочих. Бывают дни – почти как близнецы, только погода разная. А если еще и погода одинаковая, тогда вообще чувство времени сразу теряется. Толком не поймешь: вчера или сегодня, сегодня или завтра. Время, как сорвавшийся с якоря корабль, скитается в морском просторе.
Сегодня должен быть вторник, высчитал я. Саэки-сан, как обычно, проводит экскурсию по библиотеке – если, конечно, желающие найдутся. Как в тот день, когда я впервые переступил порог Мемориальной библиотеки Комура. Она поднимается по лестнице в туфлях на шпильках. Их цоканье звонким эхом разносится по дому. Чулки с отливом, белоснежная блузка, маленькие сережки-жемчужинки, ручка «Монблан» на столе. Сдержанная, затененная смирением улыбка. Каким далеким все это кажется. Почти нереальным.
