Банана Ёсимото - Цугуми
– Я понимаю. Я только подшучивала над тобой, – сказала я. – Но знаю, что ты не можешь не любить Пуча, не так ли?
– Да. Пуча я люблю, – согласилась Цугуми.
Сгущавшаяся вокруг нас темнота казалась неоднородной и состояла из нескольких слоев разных оттенков, которые периодически менялись местами. Волны размеренно ударялись о волнорез и, разлетаясь на мелкие брызги, исполняли свой причудливый танец. В небе подобно маленькой лампочке засверкала первая звезда.
– Мерзкие люди проповедуют свою мерзкую философию. Я против этого, – продолжала Цугуми. – Люди, которые доверяются только собаке, слишком примитивны.
– Мерзкие люди? – рассмеялась я.
Определённо, с тех пор как мы расстались, в душе у Цугуми многое накопилось, и она хотела от этого избавиться. Только мне она могла раскрыть свои чувства. После того случая с «Почтовым ящиком привидения» я была единственной, кто понимал её, даже тогда, когда она хотела поделиться мыслями, которые не имели отношения к моей жизни.
– Вообрази, что во всём мире наступит голод.
– Голод?… Ну, это уж слишком. Извини, я не могу себе этого представить…
– Мария, помолчи. Так вот, когда совсем нечего будет есть, я могу просто убить Пуча и съесть его. При этом не собираюсь после оплакивать его, извиняться перед всеми, ставить ему памятник, делать талисман из его костей и постоянно носить при себе, а наоборот, если, конечно, смогу, не испытывать сожаления и угрызений совести и спокойно говорить с улыбкой: «Да, Пуч был вкусным». Вот такой я хочу стать. Конечно, это только один пример.
Огромная пропасть между внешним видом самой Цугуми, которая сидела, обхватив колени своими тонкими руками, и теми словами, которые она только что произнесла, вызвали у меня странное ощущение, как будто я вижу существо из другого мира.
– Такого человека невозможно понять, он чем-то постоянно поражает окружающих, да и сам не понимает, что происходит в нём и куда всё это его ведёт, но в конце концов он оказывается прав, – хладнокровно продолжила Цугуми, не переставая смотреть на потемневшие волны моря.
Это не было самолюбованием и отличалось от каких-либо эстетствующих самовыражений. Я пришла к выводу, что в сердце Цугуми вживили хорошо отполированное зеркало и она верит только его отражению, не пытаясь задуматься ни о чём другом.
Несмотря на это, я, Пуч и, вероятно, все окружающие любили Цугуми и были привязаны к ней. И это не имело ничего общего с её настроением или с тем, что она говорила, а что касается Пуча, его не волновало, что его когда-нибудь убьют и съедят. Создавалось впечатление, что в глубине ее души был спрятан мощный источник отрицательной энергии, который руководил её словами и поступками, и о существовании которого она не подозревала.
– Уже стало темно и похолодало. Пошли домой? – сказала Цугуми и встала.
– Цугуми, поправь юбку, а то видны твои трусики, это неприлично.
– Если это только трусики, то я перенесу.
– Но лучше и их не показывать.
– Ладно, обойдётся, – рассмеялась Цугуми и стала громко звать Пуча.
Пуч стремглав примчался к нам по длинной дамбе и начал лаять, как будто хотел что-то сообщить.
– Ну-ну, перестань, – сказала Цугуми.
Когда мы пошли, он обогнал нас, потом остановился, затем, как будто заметив что-то, поднял голову, бросился вперёд и спустился вниз с дамбы на её противоположную сторону. Оттуда раздался его громкий лай.
– Что-то случилось?
Мы побежали за ним и увидели, что он резвится вокруг маленького шпица, который был привязан к белой статуе, стоящей в небольшом парке у входа на пляж. Вначале Пуч, видимо, намеревался поиграть со шпицем и призывно вилял хвостом. Однако шпиц, явно обезумев от страха при виде прыгающей рядом большой собаки, с громким тявканьем укусил Пуча. Он с визгом отскочил и мгновенно принял воинственную позу, готовясь ринуться в бой.
– Стой, Пуч! – закричала я, и одновременно раздался голос Цугуми: – Пуч, вперёд!
Это был момент, когда можно было отчётливо понять разницу в наших характерах. Мне ничего не оставалось делать, как подбежать к Пучу и силой попытаться оттащить его. В этот момент пес укусил меня за ногу.
– Ой, больно! – закричала я и услышала:
– Вот здорово. Теперь деритесь втроём! Обернувшись, я увидела радостно улыбающееся лицо Цугуми.
И тут это случилось.
– Эй, Гонгоро, прекрати! – с этими словами появился молодой человек.
Это была наша первая встреча с Кёити, ставшим нашим товарищем в это последнее, прекрасное лето. Нас окружала прозрачная темнота ранней летней ночи. Как будто нарисованная на картинке луна только начала подниматься над берегом.
Кёити произвёл на меня странное впечатление. Он был примерно одного с нами возраста. Широкие плечи и могучая шея контрастировали с его длинным и стройным телом, но вместе с тем создавали ощущение таящейся в нём физической силы. Его волосы были коротко подстрижены, а тонкие брови придавали верхней части лица несколько суровое выражение. Белая рубашка хорошо сидела на нём, и в целом он выглядел опрятным молодым человеком. Но что поражало, так это его глаза, взгляд которых был необычайно глубоким и заставлял думать, что он знает что-то очень важное.
Я находилась в центре вновь начинавшейся драки между Пучем и Гонгоро, когда Кёити бросился к нам, схватил свою возбуждённо прыгающую собаку и спросил:
– Вы не ранены?
Я смогла наконец освободить свои руки, с силой удерживающие Пуча, и встала.
– Нет, всё в порядке. Наша собака начала первой, так что это вы нас извините.
– Ничего страшного. Эта собачонка боец по своему характеру и ничего не боится, – сказал он со смехом.
Увидев Цугуми, он спросил:
– А вы не пострадали?
Цугуми моментально изменила свой тон.
– Нет, всё в порядке, – ответила она с улыбкой.
– Тогда всего хорошего, – сказал он и, держа Гонгоро на руках, пошёл в сторону берега.
За это время уже наступила настоящая ночь. Пуч с упрёком поглядывал на меня и Цугуми, тяжело дыша.
– Пошли, – сказала Цугуми, и мы не спеша двинулись к дому.
Здесь и там вдоль дороги прятались ночные тени. Воздух, казалось, был наполнен особым ароматом, который придавал нам дополнительную энергию. Дующий с моря лёгкий ветерок приносил с собой приятные, характерные запахи. Навстречу нам часто попадались оживлённо разговаривающие люди.
– Когда вернёмся, Ёко как раз принесёт пирожные, – вспомнила я.
– Вы можете ими вволю насладиться. Ты же знаешь, как я отношусь к этим невкусным пирожным, – сказала Цугуми несколько рассеянным тоном, чем я и воспользовалась, чтобы подразнить её:
– А ты, похоже, положила глаз на этого парня. Однако Цугуми тихо ответила:
