Чарльз Буковски - Первая красотка в городе
— ага, — подтвердил я.
— тогда, чуваки, он надирается еще и выкладывает мне. он-де изобрел механическую бабу, которая мужика выебет лучше любой женщины в истории! плюс никаких «котексов», никакого говна, никаких наездов!
— я ищу, — сказал я, — такую бабу всю свою жизнь.
Тони рассмеялся:
— все ищут. я решил, что он ненормальный, конечно, но как-то ночью после закрытия он завел меня к себе в ночлежку и вытащил из красного чемодана свою ЕБЛИВУЮ МАШИНУ.
— и?
— будто в рай попадаешь, а не сдох.
— давай конец угадаю? — предложил я Тони.
— валяй.
— Фон Брашлиц и его ЕБЛИВАЯ МАШИНА сейчас у тебя наверху сидят.
— а-га, — протянул Тони.
— сколько?
— двадцатка с рыла.
— двадцать баксов с машиной поебаться?
— он превзошел все, что бы нас ни Создало. сами увидите.
— да Филин Пити у меня за доллар отсосет.
— Филин Пити-то ништяк, только он — не изобретение, которое положит богов на лопатки.
я сунул ему 20.
— ну, Тони, гляди у меня: если ты это по жаре приколоться решил, считай, лучшего своего клиента ты уже потерял!
— ты же сам сказал, что мы тут все равно чокнутые. дело твое.
— правильно, — сказал я.
— правильно, — поддакнул Индеец Майк, — и вот мои 20.
— я только 50 процентов получаю, вы должны меня понять. остальное Фон Брашлицу идет. пенсия в 500 баксов — не сильно много с инфляцией и налогами, а Фон Б. к тому же шнапс хлещет как сумасшедший.
— пошли уже, — сказал я, — 40 баксов у тебя есть. где эта бессмертная ЕБЛИВАЯ МАШИНА?
Тони поднял створку в стойке и сказал:
— проходите сюда. подниметесь по задней лестнице — просто подниметесь, постучите, скажете: «нас Тони прислал».
— что, в любую дверь?
— № 69.
— ох ты ж черт, — сказал я. — ну еще бы.
— ох ты ж черт, — передразнил Тони. — лучше яйца в кулак собери.
мы нашли эту лестницу, поднялись.
— Тони прикола ради на все пойдет, — сказал я.
идем дальше, вот она — дверь № 69.
я постучал:
— нас прислал Тони.
— ах, заходите же, джентльмены!
сидит там такой старый похотливый шизик, в руке стакан шнапса, очки с двойными линзами. прямо как в старом кино. у него была, видимо, гостья — молоденькая, даже слишком молоденькая, на вид и хрупкая, и сильная.
она закинула ногу на ногу, мелькнув всем, чем надо: нейлоновые колени, нейлоновые ляжки, и вот этот крошечный просвет, где заканчиваются длинные чулки и едва намечается полоска голого тела, она вся была сплошной попкой и грудями, нейлоновые ноги, смеющиеся иссиня-чистые глаза…
— джентльмены — моя дочь, Таня…
— что?
— ах да, знаю, я так… стар… но точно так же, как существует миф о черных с их вечно огромными елдаками, есть еще и миф о старых грязных немцах, которые никогда не прекращают ебстись. верьте во что хотите, это моя дочь Таня, так что…
— приветик, мальчики, — рассмеялась она.
тут мы все взглянули на дверь с надписью: КОМНАТА ДЛЯ ХРАНЕНИЯ ЕБЛИВОЙ МАШИНЫ.
он допил шнапс.
— так, значит… вы, мальчики, зашли ПОЕБАТЬСЯ как никогда в жизни, я?
— Папа! — сказала Таня. — неужели всегда нужно быть таким грубым?
Таня снова скрестила ноги, на сей раз задрав повыше, и я чуть не кончил.
потом профессор хлопнул еще стакан шнапса, встал и подошел к двери с надписью: КОМНАТА ДЛЯ ХРАНЕНИЯ ЕБЛИВОЙ МАШИНЫ. повернулся к нам, улыбнулся, а затем очень медленно отворил дверь, зашел внутрь и выкатил эту штуковину на какой-то больничной койке с колесиками.
совершенно ГОЛУЮ глыбу металла.
проф подкатил эту фиговину прямо к нам и замычал дурацкую песенку — вероятно, что-то из немецкого.
глыба металла с такой дырой посередине. у профессора в руке появилась масленка, он ткнул ею в дырку и давай закачивать внутрь хренову тучу масла. по ходу мыча свою безумную немецкую песенку.
он все качал и качал, потом оглянулся через плечо, сказал:
— славно, я? — и снова отвернулся, и качал себе дальше.
Индеец Майк взглянул на меня, попробовал рассмеяться, вымолвил:
— черт побери… нас опять отымели!
— ага, — ответил я, — я уже, наверное, лет пять не ебся, но будь я проклят, если засуну хуй в эту кучу свинца!
Фон Брашлиц расхохотался, подошел к шкафчику с пойлом, отыскал еще одну чекушку шнапса, начислил себе хорошенько и уселся перед нами.
— когда мы в Германии начали понимать, что война проиграна, а петля затягивается — до самой последней битвы за Берлин, — мы поняли, что война поменяла суть: подлинная драка разгорелась за то, кто побольше немецких ученых себе захапает. кто бы ни цапнул побольше, Россия или Америка, — именно они первыми доберутся до Луны, первыми до Марса… все, что угодно, сделают первыми. не знаю уж, как там на самом деле у них вышло… по количеству или в смысле научной силы мозга, знаю только, что до меня американцы добрались первыми, вытащили меня, увезли в машине, дали выпить, уперли дуло в висок, наобещали кучу, орали как ненормальные. я все подписал…
— ладно, — сказал я, — довольно истории, я все равно свою письку, свою бедную маленькую письку не собираюсь совать в эту глыбу сталепроката — или как там она у вас называется! Гитлер точно чокнутый был, если с вами нянчился, лучше б до вашей задницы первыми добрались русские! верните мне мои 20 баксов!
Фон Брашлиц рассмеялся:
— хииихииихииихи… это же всего-навсего моя маленькая шутка, найн? хиихиихиихиии!
он запихал гору свинца обратно в чулан, захлопнул дверь.
— ох, хихииихи! — и еще чуток отпил шнапса.
затем Фон Б. налил себе еще. ну он и хлещет.
— джентльмены, я — художник и изобретатель! моя ЕБЛИВАЯ МАШИНА — на самом деле моя дочь, Таня…
— опять шуточки, Фон? — спросил я.
— никаких шуточек! Таня! подойди и сядь джентльмену на колени!
Таня расхохоталась, встала, подошла и села мне на колени. ЕБЛИВАЯ МАШИНА? я не мог в это поверить! кожа как кожа — или ею казалась, — а язык, вкручиваясь мне в рот, когда мы целовались, был отнюдь не механическим, каждое движение его отличалось от прежнего, отвечало на мои.
и я приступил: сдирал с ее грудей блузку, исследовал трусики, распалился сильнее, чем за все последние годы, а потом мы с нею сплелись; уж и не знаю как, но мы оказались на ногах — и я взял ее стоя, руками вцепившись в ее длинные светлые волосы, загибая ей назад голову, а потом скользнул пальцами вниз, раздвигая ей ягодицы, и пихал, пихал, она кончила — я почувствовал в ней биение и тоже влился.
лучше ебли у меня вообще никогда не было!
