Стивен Фрай - Гиппопотам
Проморгавшись от ударившего в глаза света, он огляделся. Ставни закрыты, это хорошо. Это означает, что никакие длинные полосы света не упадут на Южную лужайку, где их сможет увидеть всякий, кто глянет в окно одной из спален.
На пятой полке, прямо за огромным письменным столом лорда Логана, аккуратным рядком стояли двенадцать старинных томов, озаглавленных «Крэбшоу: история графства Норфолк». Тома были переплетены в песочного цвета кожу с золотым тиснением.
Дэвид прошелся пальцем по их корешкам – ни дать ни взять, выбирающий себе чтение завсегдатай книжного магазина, – дошел до тома VI, вытащил его и положил на стол. Затем сунул в образовавшуюся щель руку, нащупал рычажок, с силой дернул за него и перепугался, услышав резкий звон освобождающей запор пружины. Днем этот механизм, казалось, всего лишь тихонько шептал.
Целая секция книжных полок повернулась вокруг оси, и Дэвид через потайную дверь проник в следующую комнату.
Здесь отыскать выключатель ему не удалось, пришлось обходиться светом, лившимся из библиотеки. Впрочем, Дэвид видел достаточно, а ощущал и того больше: головы лисы и оленя, глядевшие на него со стен, легкий запах ружейного масла, буханье еще одних напольных часов.
Он подошел к маленькому бюро, стоявшему у стены, между двумя ружейными шкафами. На бюро лежала большая пухлая книга в кожаном переплете, купленная на Бонд-стрит у «Смитсона»[27]. «Книга охотной потехи» – так она называлась. Два года назад Саймон подарил ее папе на Рождество. Дэвид помнил, с каким волнением просил разрешения заглянуть в нее, полагая, что это некое подобие Хойла[28] – энциклопедия или словарь, посвященный карточным играм и прочим увеселениям. Его ожидало разочарование – страницы книги оказались пустыми, всего лишь разбитыми на графы с заголовками «Дата», «Порода», «Ружья», «Сколько добыто» и так далее.
Прямо за книгой помещался маленький ящик. Дэвид выдвинул его и поворошил пальцем содержимое, пока не нашел – среди круглых резинок, блесен и квадратиков корпии – ключ, вокруг которого ладонь Дэвида сомкнулась удовлетворенно и крепко. Можно отправляться на кухню.
Снова пересекая зал, он осторожно обошел елку стороной. Теперь, когда Дэвид знал, что елка здесь, он, разумеется, совершенно ясно видел ее – стоит точно в карауле перед лестницей, похожая на огромного косматого медведя.
Дэвид открыл обитую красным сукном дверь и, вздрогнув от неожиданного дуновения теплого воздуха, направил стопы к кухне.
Лунный свет проливался через высокие полукруглые окна, играл на больших, накрытых крышками плетеных корзинах, уже приготовленных для многолюдного завтрака. Обогнув центральный стол, Дэвид присел в кресло у плиты и обулся. Локоть его коснулся вощеной бумаги, которая покрывала блюдо, стоявшее на столе. Отогнув уголок, Дэвид принюхался: копченый окорок. Горло мальчика сразу же начало судорожно сжиматься. Он отвернулся, глубоко вдохнул – и все равно пришлось уткнуться лицом в сгиб локтя, чтобы заглушить звук сухой рвоты. Спустя недолгое время Дэвид выпрямился и отер с глаз слезы.
Дверь в дальнем конце кухни вела к буфетным и судомойням. Дэвид прошел туда и включил свет.
В холодильной камере что-то негромко урчало, большой черный кот, вытягивая на ходу лапы, устремился к Дэвиду из дальнего конца коридора.
– Чш! – прошептал Дэвид.
Кот потерся о его ноги и замурлыкал.
– Ну ладно, тогда пошли, – сказал Дэвид и направился к кладовке.
На второй полке размещались в строгом порядке сахар, мука, жестянки с содой, пакетики дрожжей, плиточки желатина, пряности, всякая всячина для украшения тортов, картонки с цукатами – все это в больших упаковочных коробках. Были здесь и салфетки для детских пикников, коробки с меренгами, мешочки с конфетти, сделанные из вощанки формочки для желе и жестянки с печеньем «Плэйбокс».
Дэвид вытащил из-под свитера наволочку и принялся наполнять ее. Он бросил коту кусочек засахаренной ангелики, кот понюхал его, перевернул лапой и с отвращением на мордочке удалился.
Когда все, что требовалось, оказалось в наволочке, Дэвид покинул кладовую, выключил в коридоре свет и вернулся в кухню.
Из нее он вышел через заднюю дверь, походя, с набитой наволочкой за плечом, на Деда Мороза.
Дэвид шел в ночи, облачка пара вырывались у него изо рта и ноздрей. Он чувствовал себя счастливым, полным энергии и сил.
Флигель, к которому он направлялся, был некогда частью большой прачечной и располагался между конюшнями и коттеджем егеря. Саймон называл его «Флигель 33», имея в виду загонщиков и заряжающих.
Луна высоко стояла в звездном небе, свет ее серебристо сиял на двери флигеля, на железном висячем замке. Дэвид извлек из кармана ключ и отпер замок.
Далеко, в рощах и перелесках, переступали с ноги на ногу спящие на ветках фазаны. Кролики неслись, спасаясь от тявкающих лис, совы падали на удирающих полевок, а во дворе черный кот, незаметно для Дэвида выскользнувший за ним из кухни, перебрасывал с лапы на лапу умирающую мышь.
Дэвид уселся, придавив своим весом крышку, на большой ящик с надписью «Элей»[29]. Он оттянул на себя медный рычажок и, что-то негромко напевая, нажал на педаль.
II
Саймон вместе со своей спаниелихой Содой выпрыгнул из «рендровера» и оглядел толпу загонщиков, отыскивая брата. Дэвид стоял чуть в стороне от всех, поглаживая по голове Лабрадора. Услышав свисток Генри, подручного егеря, пес повернулся и скачками понесся к уже готовой выступить группе подносчиков убитой дичи. Оставшийся в одиночестве Дэвид глянул в сторону Саймона. Саймон немедля притворился, будто озирает небо и принюхивается к ветру.
Перед ним простиралась просека – длинная аллея буков, дубов и ильмов. Саймон поднял ружье к плечу и прицелился в воздух над деревьями.
– Бах! – прошептал он. – Бах!
Огромная ладонь легла ему на плечо.
– Если хочешь ты к ловитве пристраститься с ранних лет, то запомни, как молитву, мой родительский совет: никогда не цель без дела…
Саймон подхватил стишок:
– …В человеческое тело. Если изгородь какая попадется на пути, то, ее перелезая, ты оружье разряди.
Лорд Логан кивнул.
– Прости, пап, – сказал, переламывая ружье, Саймон. – Я просто… ну, ты понимаешь.
Отец улыбнулся и пожал плечами. Затем, заговорщицки оглянувшись, вытащил из кармана куртки плоскую серебряную фляжку.
– «Чивас Ригал»[30], – сказал он. – Один глоток, не больше. И ни слова маме.
Виски обожгло Саймону горло, слезы выступили на глазах.
