Владимир Царицын - Братья не по крови
Алены. Я чувствовал, что ей нравится, а чему она не рада. Моему завтраш-нему отъезду она рада не была.
С Аленой мы женаты семь лет, а живем почти восемь. Семь лет…
Считается, что первые семь лет – самые трудные, так что, можно сказать, все самые хрупкие для семьи годы у нас уже позади. Правда, некоторые называют более продолжительный срок – десять лет. Но я думаю, что и десять нам по плечу. Мы любим друг друга, и это правда, я не пытаюсь заменить слово 'привычка' словом 'лю-бовь'. Наши отношения не вошли в привычку. Мы любим друг друга также нежно и ревниво, как и вначале. Мы скучаем, когда не вместе, мы так же мучительно ждем встречи и так же счастливы, когда она происходит. Мы ревнуем… Иногда, не часто, но бывает. Ревнуем по-тому, что любим.
С сексом у нас тоже все в порядке. Я вижу и знаю это. И не только по своим ощущениям. Я ни сколько не преувеличу, если скажу, что эти семь лет мы прожили душа в душу. Думаю, что не все семьи счастливы так, как наша. Кто-то находится в перманентном состоянии войны друг с другом. Кто-то придерживается в семейных взаимоотношениях суверенитета. Мне кажется: суверенитет – это са-мое плохое, что может быть, уж лучше война. Что такое суверенитет? Независимость. У каждого свой личный кошелек и своя личная жизнь. О какой семье здесь можно говорить? Деловые отношения, а не се-мья. Нет, лучше уж война.
Алешка за вечер раз десять менял свои планы. То он изъявлял желание остаться у деда с бабой, то хотел поехать домой и поиграть на компьютере, потому, что у деда компьютера нет, а ему именно се-годня удастся пройти на четвертый уровень. То вспоминал, что книга о воинских различия осталась не до конца изученной, то вспоминал, что и дома у него лежит недочитанный Жюль Верн. В конце концов, деду удалось уговорить внука остаться и погостить еще, пообещав научить его разбирать и собирать именной 'Макаров'. Какой мужчина не лю-бит оружие? Тем более, настоящее, а не игрушку! На пороге отец подмигнул мне – женам о завтрашней поездке решено было расска-зать после нашего с Аленой ухода, чтобы они не смогли объединиться в своих усилиях и уговорить нас никуда не ехать. Об этом мы с отцом договорились во время второго перекура. Папуля решил схитрить и свалить все на меня. Мама в легкую могла запретить ему эту поездку, используя основной аргумент – четырежды травмированное отцовское сердце. А так – моя идея, а меня нет, некого убеждать.
Мама знала, что отец ни за что не откажет мне в моей просьбе. Знала и мирилась, взяв с него обещание, беречь себя и не пить больше того, чем ему было разрешено. Отец знал, сколько ему разрешено, а дав слово, он его держал. Мне выпала нелицеприятная роль – роль соблазнителя, к тому же малодушного. Ну да ладно, потом мы все равно все расска-жем. Такое уже бывало, отец иногда прибегал к подобной военной хитрости. В том, что я уговорю Алену, отец не сомневался.
– Только ты уж постарайся не задерживаться, – попросила Алена. – Я буду скучать.
Я заправил прядь ее светлых волос за ухо, нежно поцеловал от-крытую шею и прошептал:
– Я хочу тебя.
Алена вздрогнула и слегка отстранилась.
– Я управляю транспортным средством повышенной опасности, если ты забыл, – лукаво улыбнулась она. – Водителя во время движе-ния отвлекать запрещается.
– Хочешь, пересядем. Я поведу.
– Ни в коем случае. Ты пьян.
– Я трезв, как стеклышко.
– Ты пьян, как зюзя. К тому, же пристаешь к водителю с предло-жениями сексуального характера. Пьяный за рулем – убийца.
Пьяный маньяк за рулем – убийца вдвойне. Нет, пьяный маньяк – это…это…я даже не знаю, как это называется.
Я положил руку ей на колено. Алена закрыла глаза, и мы чуть не выехали на тротуар, я вовремя успел схватиться за руль. Алена уда-рила по тормозам. Мы посмотрели друг другу в глаза и принялись це-ловаться, как сумасшедшие. Не знаю, как далеко мы бы зашли, если бы нас не отрезвил настойчивый гудок сзади. Я оторвался от Алени-ных губ и увидел, что из окна объезжающей нас 'Газели' выглядыва-ет немолодой водитель, что-то кричит и крутит возле виска пальцем, намекая на наше слабоумие. Я тоже высунулся из окна и крикнул ему вдогонку:
– Дистанцию держать надо.
Конец фразы я прокричал уже в салоне, Алена за воротник вта-щила меня внутрь.
– Ты точно маньяк, – сказала она.
– Я хочу тебя, любимая, – повторил я и снова хотел ее обнять, но
Алена придержала меня, успокоив.
– Потерпи, пока домой придем.
Мы целовались, когда вышли из гаража, мы целовались по доро-ге домой. Мы целовались в подъезде, вспомнив свою холостяцкую молодость. Открыв квартиру, Алена тут же бросилась в душ, и я, сры-вая с себя одежду, последовал за ней.
У нас с Аленой не было проблем в сексе, как я уже говорил, но то, что происходило этой ночью, было как в сказке. Мы оба сошли с ума.
Мы были неистовы и неутомимы. Сначала мы любили друг друга в душе, потом перешли в спальню. Дикие и жгучие желания сменились тихими нежными ласками. Потом снова страсть и снова нежность. Ус-тав от ласк, мы лежали на нашей кровати и разговаривали. Моя голо-ва покоилась на теплой и мягкой груди Алены. Я вдыхал аромат ее тела, а она нежно ворошила мои волосы и рассказывала мне сюжет своего неоконченного романа. Отдохнув, мы снова занимались любо-вью. Уснули мы только под утро.
…К назначенному отцом времени я естественно опоздал.
Отец ходил вокруг зеленого военного УАЗика, придирчиво его осматривал, пинал скаты и за что-то распекал водителя, молоденького сержанта, который должен был довезти нас до воинской части, в кото-рой служил, и остаться там. Дальше мы должны будем ехать сами.
Приятелей и бывших подчиненных во многих частях Дальневосточно-го военного округа у отца было предостаточно. Они помнили его и все-гда были готовы помочь отставному генералу и своему бывшему ко-мандиру, о чем бы он их не попросил. Дать на недельку УАЗ, напри-мер. Отец редко к ним обращался, не желал надоедать, но иногда слу-чалось.
Увидев меня, папа постарался скрыть свое раздражение, но все-таки, усаживаясь на переднее сидение рядом с сержантом-водителем, обернулся через плечо и бросил:
– Если бы ты был в моем подчинении, был бы вечным дежурным.
Мама не вышла нас провожать, наверное, они с отцом все-таки немного повздорили. Алешка, скорей всего, еще дрых.
До воинской части, где служил сержант, а когда-то и сам генерал
Инзарин ею командовал, доехали минут за пятьдесят. От нее до
Ман-журска было более ста километров, но по хорошей трассе. В
Манжур-ске нас должны ждать отец и сын Сидоровы. Как выяснялось, папа за-ранее все спланировал, и все решил за меня, и мое согласие было чисто условным. Честно признаться, сильно я удивлен не был, я знал своего отца.
Сержант подрулил к воротам части, уступил мне свое место и, весело козырнув, скрылся на КПП. Мне показалось, что сержант был безмерно доволен тем обстоятельством, что у него забрали машину. Ну, правильно – ведь целую неделю можно будет бить баклуши, ско-рей всего, он теперь будет болтаться по автопарку и помогать тем, кому делать нечего. Буквально через несколько секунд, после того, как наш временный водитель исчез на КПП, оттуда вышел подполковник в полевой форме с красной повязкой дежурного по части на рукаве. Еще в дверях его лицо расплылось в широкой улыбке. Подполковник сбе-жал с крыльца, строевым шагом подошел к нам и, отдав честь, гарк-нул:
– Здравия желаю, товарищ генерал-майор!
Я заметил, что правая рука отца непроизвольно дернулась. При-вычка!
– Да будет тебе, Михаил Алексеевич…, – как-то смущенно про-бормотал отец, но такое обращение ему явно понравилось. Плохое настроение улетучивалось. – Какой я тебе генерал? Я теперь сугубо гражданский человек. Можешь звать меня по имени-отчеству. Не за-был еще?
– Как можно, товарищ…Олег Алексеевич…
– Так будет правильней. Ну, как служба?
– Нормально, Олег Алексеевич.
– Да знаю я, как оно нормально. Жалованье маленькое, да еще и задерживают. Жить негде. Солдаты бухают, служить не хотят. Жена, небось, всю плешку проела? Кажется, жену Машей зовут?
– Так точно, товарищ генерал-майор, простите, – подполковник поправился: – Олег Алексеевич… Все так, относительно того, что же-ну Марией зовут. А в остальном…
– Да ладно, я понимаю – в армии жаловаться на жизнь не поло-жено по уставу. Но ты не тушуйся. Вроде бы наш теперешний за про-блемы военных взяться решил. Может, что и выйдет у него.
– Хорошо бы, – согласился подполковник.
Отец решил сменить тему разговора.
– Николай в штабе? Хотелось бы с ним повидаться.
– Полковник Ефремов руководит операцией по поимке беглых преступников. Сегодня с утра всю часть по тревоге подняли. В ружье и
– в оцепление. Весь Манжурск в кольцо взяли, даже хозвзвод воору-жили и вывезли.
– Что, такие опасные?
Михаил Алексеевич пожал плечами:
– Командир сказал, что две десантные роты из-под Уссурийска нам в помощь перебрасывают. Значит опасные. Приказ – живыми не брать.
