Павел Сутин - Эти двери не для всех
Это было известно. Стапельные домкраты для "Ил-28" должен был поставить воронежский завод.
– Не поставлены своевременно, – ровно сказал Головко.
– В Воронеже за это кое-кто ответит… – вмешался Степанченко.
– Минуту, Николай Михалыч… – сказал Головко. – Израиль Борисович, домкраты будем изготавливать сами, на предприятии. Иначе не успеем.
– Так… – осторожно сказал Изя. – Это что получается?.. По одному домкрату под каждую дугу фюзеляжа… Это порядка шестидесяти штук… Как же мы успеем, Константин Андреевич?
– Вот за этим мы тебя и вызвали, Израиль! – опять вмешался Степанченко. – Вчера было заседание парткома. Вот, я объявляю тебе резолюцию, товарищ Браверман.
Решено создать участок по производству стапельных домкратов. Ты назначен ответственным. Мы знаем твои возможности как руководителя. Срок – семнадцатое!
Головко еле заметно скривился. Нет, его определенно раздражал Степанченко.
Тут распахнулась дверь и вошел Елиневич. Все встали.
– Кого не видел – здравствуйте, – сказал Елиневич, прошел к столу и сел напротив Изи.
Борис Петрович Елиневич, директор самолето-строительного завода номер сто шестьдесят шесть, был худощавый, энергичный, среднего роста, рыжеватый. Ему еще не было сорока.
– Браверман? – спросил Елиневич главного инженера, кивнув в сторону Изи. – Здравствуйте, товарищ Браверман. Садитесь, товарищи.
И он, перегнувшись через стол, быстро пожал Изе руку.
– Товарищ Браверман, решение парткома вам известно? – спросил Елиневич.
Изя кивнул.
– Какая помощь вам нужна? Говорите.
Изя сжал кулаки под столом. Впервые задание ему давал лично Елиневич.
– Товарищ директор… Это неожиданно… Постараюсь справиться. Приложу все усилия.
"Ох, не то я говорю!.. Ах ты, черт побери! Пятьдесят семь… Да нет – все шестьдесят домкратов! До семнадцатого! Да как же это успеть? Домкраты – что?
Домкраты – железка… Главное – редукторы… Значит – шестерни… В цеху зуборезного оборудования мало… – Изя вдруг разозлился. – Раз ставят такие задачи, пусть обеспечивают!" – Как вы смотрите? – твердо спросил Елиневич. – Не буду вам объяснять. Дело первостатейной важности. В декабре "Ил" идет в серию.
– Мы знаем твои возможности как руководителя, – повторил Степанченко.
– Борис Петрович, – сказал Изя севшим голосом, – если будут даны распоряжения всем службам и цехам… Инструментальному цеху, службе снабжения и комплектации…
Он даже сам себе порадовался – как быстро он все решил и как быстро приготовился.
– Все будет, – сказал Елиневич. – За это можете не беспокоиться.
– Нужен знающий технолог, – сказал Изя. Он подумал: "Диму Шантина надо". – И раз такие сроки, то пусть никаких заминок с комплектующими…
– Все будет, – терпеливо повторил Елиневич. – Прямо сейчас начинайте. Идите к себе в цех, составляйте комплектацию, список прикомандированных. Это правительственное задание, товарищ Браверман! И чтобы завтра я знал повременный план. Не буду вам объяснять… Успеете – почет вам и уважение. А не успеете – завод будет выглядеть не в лучшем виде.
"Как они меня быстро охомутали… – думал Изя. – А с другой стороны – куда я денусь? Правительственное задание… И уже решение парткома… Но почему меня?" Изя лихорадочно соображал – что еще? Что еще потребовать?
– Да! – сказал Изя. – Вот еще!
– Что? – спросил Елиневич.
Он уже поднялся из-за стола и взялся за ручку двери.
"…Все равно будут заминки… – думал Изя. – Что бы он сейчас ни говорил… Он мне сейчас наобещает всего, а потом мне придется каждое требование согласовывать. А спросят с меня… Надо брать быка за рога".
– Товарищ Елиневич… – сказал Изя звенящим голосом. – Товарищ директор, на время выполнения правительственного задания прошу официально назначить меня… дублером директора завода!
– Чего? – сказал оторопевший Степанченко.
Головко улыбнулся.
Елиневич отпустил ручку двери.
– Что значит "дублером"? – спросил он. – Хотя… Понимаю. Молодец! Согласен.
Приказ подготовят. Идите, работайте.
И Елиневич вышел.
– Ну ты даешь, Израиль! – сказал Степанченко. – Ты понимаешь, какая это ответственность?!
– А вы быстро соображаете, Браверман, – одобрительно сказал Головко. – Из вас получится отличный производственник.
Изя был начальником участка. На его участке работали две смены, по семьдесят человек каждая. И участок Изи выпускал более тысячи двухсот "наименований". То есть Изин участок производил столько разновидностей деталей.
Изя был молод. Но производственный опыт у него был для его лет немалый. После института его сразу назначили начальником производства центрального авторемонтного завода в Иркутске – "Ирзолототранс". Через год Изя уже был главным механиком управления строительства автозавода, там же, в Иркутске.
Сюда, в Омск, он перевелся, потому что родом был отсюда, здесь закончил Автодорожный институт.
И еще мама была нездорова.
"Изинька, ты будь поближе, я ведь не вечная", – сказала мама, когда Изя закончил институт в двадцать лет.
Изя так рано выпустился из института, потому что поступил в него пятнадцати лет – он экстерном и с золотой медалью закончил школу. А со второго курса был секретарем комитета ВЛКСМ.
"Где другие знают на пять, ты должен знать на шесть, Изинька, – когда-то сказала ему мама. – Жаль, бабушки с нами нет, она бы тебе лучше меня объяснила. Наша бабушка еще застала черту оседлости… А теперь опять нехорошее время… Тебе будет труднее других, Изинька. А ты все равно старайся".
Еще Изя готовился к аспирантуре. Месяц тому назад он послал документы в НИИАТ.
И еще Изя работал в школе рабочей молодежи – у него было сорок четыре часа в неделю, он преподавал физику и математику. Изе было трудно, времени оставалось только на сон. Но надо было заработать на аспирантуру – приодеться, запастись несколькими парами обуви, отложить на сберкнижку для мамы.
Временами Изя сомневался: "Смогу ли? Выдюжу ли?" Но ничего другого не оставалось. Изя был упрям и знал, что надо ставить перед собой цель и добиваться ее исполнения. Только так.
Он вернулся в цех (про запись на дрова в профкоме он, понятное дело, не вспомнил), зашел в конторку, сел за стол и начал писать химическим карандашом на листке:
"Технолог – Шантин.
Подготовитель – Финкенфус.
Бригадиры – в первую очередь Григоров.
Зуборезная группа!
РЕДУКТОРЫ!!!"
И жирно подчеркнул слово "редукторы".
Потом он достал из стола чистый лист и стал писать повременный план. Дважды заглядывал Резник, но Изя только отмахивался: не мешай. Наверное, по заводу уже поползли слухи, потому что Резник послушно прикрывал дверь.
Шла осень сорок девятого года. Омский авиастроительный завод номер сто шестьдесят шесть вскоре должен был запустить в серию первый фронтовой реактивный бомбардировщик "Ил-28"*. Это был первый самолет такого класса, после пошли в производство уже туполевские бомберы. Головной завод, КБ Ильюшина, находился в Москве, а дочерние предприятия – в Омске и Воронеже. На омском заводе в это время как раз начиналось производство центропланов, килей и фюзеляжей.
Фюзеляжи уже собирались на стапелях, но для выравнивания всех агрегатов необходимы были стапельные домкраты – они устанавливались под дуги фюзеляжей.
Стапельных домкратов на тот момент на заводе было ничтожно мало.
Изя просидел над планом полтора часа и отнес его в дирекцию.
Секретарша Елиневича, пожилая казашка, взяла у Изи план и сказала:
– Борис Петрович велел вас пускать к нему в любое время.
– Я завтра утром приду, – сказал Изя. – Я там написал, кто мне нужен. Приказ на меня готов?
– Борис Петрович только что подписал, – сказала секретарша.
– Я про дублерство, – сказал Изя.
– Готов на вас приказ, товарищ Браверман, – повторила секретарша. – Показать вам?
– Вы проследите, пожалуйста, чтобы директор утвердил мой список, – сказал Изя.
– В период с восьмого по семнадцатое вы назначены дублером директора завода по решению проблемы стапельных домкратов, – заученно сказала секретарша.
– Хорошо, – удовлетворенно сказал Изя.
До обеда он сдавал все текущие дела Резнику. Потом в конторку собрались Шантин, Иван Степанович Григоров (ветеран, известнейший на заводе человек), Амалия Финкенфус, пятидесятилетняя тощая латышка, и еще трое бригадиров.
– Садитесь, товарищи, – сказал Изя. – Начинаем производственное совещание…
Рассаживайтесь.
На Григорова можно было положиться. Изя знал, что Григорову достаточно сказать вполголоса – и все забегают. А Амалия Финкенфус была дотошная баба, страшная матерщинница, работяги перед ней трепетали.
Изя не знал, с чего начать. И он проголодался, живот подводило. Пообедать он не успел.
– Товарищи, – сказал Изя. – У нас такое задание… Это настоящее правительственное задание! У нас неделя сроку… (Сроку было десять дней, но Изя так рассудил, что нужно настроить себя и людей на неделю, тогда будет какой-никакой запас времени.) – Ты это… Борисыч… – Григоров встал. – Люди уже все знают. Давай техническое задание.
