Дуглас Коупленд - Мисс Вайоминг
– Что ты о ней знаешь, Джонни?
– Это я у тебя спрашивал.
– Ее агент, кажется, Адам Норвиц. Несколько лет назад она жила с Ларри Мортимером. Некрасивая история. Она преследовала его. Думаю, она не работает уже с начала эры грандж. Года с девяносто четвертого. Фильм с расчлененкой? Нет, погоди, она недавно снималась в… как его – «Заливе „Динамит“»? Ну, я рад за тебя, могу прямо сказать, Джонни, это четкий список «С». Своей игрой она выше не поднимется.
– Айван, пора тебе усвоить, что не стоит поливать грязью любимых перед влюбленными.
– Любимых перед влюбленными?
– Игра слов.
Сзади раздались шаги: Нилла несла на руках притихшего ребенка.
– Ну что, мальчики, сплетничаем?
– Привет, Нилла.
– Здравствуй, Джон. Ты сегодня с нами поужинаешь?
– Нет, спасибо. Сегодня мама приготовила салат, так что мы будем у себя.
– Поздравляю с французскими показателями за выходные. О-ля-ля!
– Неплохо у нас там сработало, верно?
– Джонни, я же тебе уже об этом рассказывал. Эй, Нилла, ну-ка угадай, что случилось? Джонни влюбился! Шуры-муры. В Сьюзен Колгейт.
– В Сьюзен Колгейт! – сказала Нилла. – Ох, Джон, это так странно. Так интригующе. Мне нравилась «Семейка Блумов» – м-да, – улыбнулась Нилла, – какими загадочными средствами природа заставляет нас воссоздавать наш вид.
– Они познакомились сегодня за обедом в «Плюще», – не удержался Айван.
– Она та женщина, которая явилась мне в том странном видении, когда я лежал в «Сидарз».
Искренняя улыбка Ниллы сменилась улыбкой искусственной.
– Что ж, вот и встретились наяву, – сказала она и замолчала.
Айван бросил на нее из-за спины Джона встревоженный взгляд.
– Будь верен велению своего сердца. Может, пойдем выпьем?
– Я – за. А ты, Джонни?
– Не-а. Пойду-ка я позвоню Адаму Норвицу.
– Адаму… – сказала Нилла. – Передавай от меня привет. Несколько лет назад он был моим агентом почти шесть минут.
– Я же сегодня разговаривал с его агентством, – сказал Айван. – Его номер в памяти моего мобильника.
Достав мобильный телефон, Айван нажал несколько кнопок. Через пару секунд он сказал:
– Адама Норвица, пожалуйста. Это Джон Джонсон.
Потом передал телефон Джону:
– Держи.
Джон удивленно посмотрел на Айвана и взял трубку.
– Адам? Здравствуйте.
– Джон Джонсон, – мигом откликнулся Адам. – Приятно было сегодня встретиться. Чем могу служить? И еще раз поздравляю с «Суперсилой».
– Да, да, спасибо. Послушайте, Адам, мне нужен номер домашнего телефона Сьюзен.
Адам нерешительно промямлил что-то, словно его раздирали противоречия.
– Адам, давайте обойдемся без ложной щепетильности. Мне просто нужен номер телефона Сьюзен.
– Я не уверен, могу ли я…
– Это по сугубо личному вопросу. Позвоните ей и спросите, согласна ли она, если вам так угодно. Вы сделаете мне большое одолжение.
– Конечно, я дам вам ее номер. Но его… – в трубке было слышно, как Адам шуршит какими-то бумагами, – его у меня сейчас нет под рукой. Перезвоните минут через пять, ладно?
– Пять минут – не больше.
Они разъединились. Адам тут же позвонил Сьюзен, нарвался на автоответчик и оставил сообщение: «Сьюзен! Похоже, нам попалась крупная рыба. Не кто иной, как твой приятель-бродяга Джон Джонсон только что звонил мне и спрашивал твой номер. Говорит – по личному делу. Хм-хм. Так что хочу предупредить, что собираюсь позвонить ему прямо сейчас. Нарушение протокола, конечно, но для этого я и существую. И пожалуйста, перезвони мне и все расскажи. Мой мобильник включен всю ночь. Пока».
Адам перезвонил Джону и сообщил ему номер телефона Сьюзен, который тот записал на обороте визитной карточки Айвана. Потом разъединился. Айван и Нилла поглядели на Джона.
– Что это с вами? – спросил Джон.
– Позвони ей, – сказала Нилла.
– Чтобы вы все слышали?
– Да, чтобы мы все слышали.
Джон набрал номер Сьюзен и попал на автоответчик. «Автоответчик», – шепнул он Айвану и Нилле. А затем оставил сообщение: «Сьюзен, это Джон… Джонсон. Надеюсь, ты нормально добралась до дома. Черт, как сегодня было жарко… я тут заикаюсь в твой автоответчик… – Он помолчал, собираясь с мыслями. – Знаешь, что я сегодня чувствую? Последние несколько часов я чувствую, как будто… как будто вернулся из далекого путешествия и продолжаю жить, как прежде, но только сегодня я понял, что чего-то не хватало. И мне кажется, что не хватало тебя, и мне ужасно хочется увидеть тебя снова, потому что без тебя я как будто слепну. Так что позвони мне». Он оставил свой номер.
На глазах у Ниллы показались слезы.
– Заходи, поужинаем вместе, – попросила Нилла. – Пожалуйста, – добавила она. Ребенок проснулся и начал кричать. – Я попрошу Дорис тоже прийти.
И Джон отправился ужинать с Айваном и Ниллой.
Полгода назад, когда Джон покинул город и отправился в странствия, у Айвана с Ниллой родилась дочка – Маккензи. Она постоянно надрывно кричала, словно ребенок наркоманов, и постоянно чем-нибудь болела, так что Айван с Ниллой совсем сбились с ног, особенно Нилла. Бессонные ночи и постоянные переживания и волнения. На кухне у них все было вверх дном, и это еще мягко сказано.
– Садись осторожней, – предупредила Нилла. – По-моему, на этом месте Мак справила малую нужду.
– Помоги выбрать имя для следующего, – сказал Айван.
– Да ну! – ответил Джон. – Поздравляю.
Нила закатила глаза:
– У меня такое ощущение, словно на мне опыты ставят.
– Мне нравится имя Клорис, – продолжал Айван. – Как насчет Клорис – если, конечно, это будет девочка?
– Если уж тебе так хочется, может, остановимся на Борнин? – спросила Нилла, прежде чем Джон успел ответить.
– А как вам Теш? – предложил Джон. – Сгодится и для девочки, и для мальчика.
– Merveilleux![1] – сказала Нилла по-французски.
Супруги снова принялись добродушно друг друга поддразнивать, так что Джону было нетрудно уклониться от беседы. «Айван этого и хотел», – подумал Джон: Для него спасение – раствориться в семье. И для Ниллы – тоже. Еще год назад Айван и Нилла были просто лучшими друзьями, теперь же они окончательно превратились в мужа и жену. Они довольны друг другом и тихой заводью, в которой очутились. Их поезд остановился, и это то место, где они сошли.
Джон не осмеливался упомянуть при них, какое гнетущее чувство он испытал, когда Айван сообщил ему, что собирается жениться. Это было несколько лет назад, в эмоционально смутный период, после провала двух фильмов, когда их ставки на рынке киноиндустрии резко упали. Для Джона два провала означали, что нужно как-то измениться и двигаться дальше, – но Айван смалодушничал. Все, что мог, он из себя уже сотворил. Его мысль не шла дальше того, чтобы начать ставить среднебюджетные фильмы для подростков, которые бы громко подавались на премьере, а затем умирали из-за плохих зрительских отзывов. Для Джона это было пощечиной, потому что он не хотел останавливаться, постоянно думал о том, как переделать самого себя, и не оставлял попытку за попыткой.
Джон подозревал, что его недавнему срыву способствовало то, что Айван, хотя и не покинул его, определенно отодвинул на второе место. Думая об этом, Джон чувствовал себя эгоистом, так что он старательно гнал от себя подобные мысли.
Однако стремление переделать себя по-прежнему не оставляло Джона. Даже в тридцать семь, даже после такой чудовищной катастрофы.
Джон любил Айвана и Ниллу и ценил мир, который они для себя построили. Но он знал, что очень скоро, здесь же, на кухне, после того как Мак препоручат няне и ребенок будет выть наверху, Нилла примется мягко пытать его вопросами о Сьюзен Колгейт. Она будет достаточно осторожна, чтобы не затрагивать неприятные темы – скажем, его недавнее прошлое, – а затем вместе с Айваном постарается уберечь от крайностей.
Джон не был до конца уверен в своих чувствах к Сьюзен. Раньше он не раздумывая следовал своим инстинктам, но если принять во внимание два провалившихся фильма и его приключения в стиле Керуака, инстинкты его явно только подводят, несмотря на устойчивые позиции «Суперсилы». Но со Сьюзен это было чистым душевным порывом. Он ничего не планировал заранее. Это был поток чувств, удовлетворить которые можно было лишь устанавливая все большую близость. Он не станет наживаться на своих чувствах. Он не достигнет космического блаженства – он всего лишь будет… ближе к Сьюзен.
Маккензи начала громко реветь, и Нилла с Айваном отвезли ее в детскую. Джон взял программу телепередач и стал просматривать ее в надежде найти повтор «Семейки Блумов», но ему это не удавалось, отчего он приходил все в большее отчаяние.
Глава восьмая
Мать Джона, Дорис Лодж, влюбилась в отца Джона, Пирса Уайта Джонсона, аризонского конезаводчика без роду, без племени, которого встретила в одной из конюшен Вирджинии и с которым снова случайно столкнулась на Манхэттене при выходе из гостиницы «Пьер», где он только что подписал свой первый контракт на пятизначную сумму на продажу семени племенных жеребцов. Она влюбилась в него, потому что эта случайная встреча показалась ей роковой, но главная причина была другая. Она любила слушать сказку, которую он ей постоянно рассказывал. Обычно это происходило после того, как они занимались любовью в однокомнатной квартирке Дорис, что располагалась на пятом, последнем, этаже в доме без лифта. Квартирка эта, оплата которой требовала от Дорис немалой изворотливости, была ее первым собственным жильем, и Дорис любила свою квартирку.
