Марина Ильина - Расчет только наличными, или страсть по наследству
— Ладно. Только не надейся и не рассчитывай, что это мои выдумки. Недели две назад мы праздновали день рождения Леонида Петровича, нашего шефа, в ресторане. — Галкина перевела дух. — Маш, давай присядем, а то я весь день на ногах.
— Куда?
— На подоконник, не дрейфь, он чистый. У нас уборщица классная.
Женщины уселись на подоконник и Галкина, закурив очередную сигарету, продолжила.
— И эту Гришкину демонстрацию видели все: и сотрудники, и приглашенные. Кстати, и брательник Гришкин двоюродный или троюродный — Илларион Игнатьев.
— Да о чем ты, какая демонстрация? — заорала Машка, притопывая ногами от нетерпения. Олечкины длинноты ее раздражали.
— Ты на меня не ори. Я и так волнуюсь. В ресторане мы все сидели, естественно, выпили, закусили. Потом танцевали. Песни пели. Веселились ужасно.
— Я сейчас тебя ударю, — Машка уже не орала, она шипела.
— Настроение было отличное, — невозмутимо продолжала Олечка, — выпили все, конечно, крепко, и тут вдруг Гришку понесло. Поднимается он с бокалом, поздравляет Ленчика, цветисто так поздравляет, желает имениннику добра всякого. А потом и говорит: «А не хочешь ли ты, Леонид Петрович, стать президентом?» Ну, Ленчик смеется, конечно, и отшучивается. А Гришка с напором таким и вроде уже с обидой в голосе продолжает, что, мол, может сделать так, что дальнейшая карьера Ленчика будет необъяснимо прекрасной. И что он, Гришка, может в принципе любому человеку судьбу изменить в любую сторону. Много еще чего он может, а если кто не верит, так он прямо здесь и сейчас продемонстрирует свои возможности. Ну и так далее.
Тут уж, ясно, все в нашей компании аж задрожали от удовольствия. Ну и смеются над Гришкой. А он совершенно озверел да как крикнет: «Не верите — хорошо. Я вам докажу! Вот видите, картина висит на стене. Илларион, будь другом, подойди к ней, проверь, прочно она закреплена?»
Илларион сначала отнекивался, а потом все-таки проверил. «Отлично, — говорит, — все держится».
«А теперь внимание, — вопит Гришка. — Сейчас эта картина упадет, отойдите все от нее подальше. Смотрите». И руку протягивает в сторону картины.
И в этот момент картина с грохотом падает, а на стене образуется кривая трещина от потолка до пола.
Галкина откашлялась и достала следующую сигарету.
— Ну, все сделали вид, что шутка у Гришки получилась очень смешная. Только администрация ресторана потом Ленечке Петровичу счетчик выставила. За ремонт. Да такой, что, мама не горюй.
Машка покрутила головой, задумалась и после небольшой паузы протянула:
— Подожди, я не поняла. Так что, ваш шеф отказался стать президентом?
— Господи боже мой, Мария, да каким еще президентом! Ему бы с фирмой справиться. Он у меня нервный и чуткий. А тут президентство. Нет, не потянет.
Галкина внушительно затянулась сигаретой и продолжила:
— Ну а Гришка после этой демонстрации ушел. Я потом пыталась его разговорить, а он делал круглые глаза и вопил: «Что, Олька, замуж хочешь выйти? Ты только скажи».
— А ты что в ответ? — заинтересовалась Марья.
— Да дура была, сглупила, отказалась. Сказала, что сама все могу. А теперь вот думаю, зря отказалась. Зря. Сейчас имела бы мужа. Одной совсем непросто жить. Иногда такая тоска накатывает. Хоть бы денег, что ли, заказала… Идиотка!
— Да. Надо было, конечно, соглашаться. А больше ты ничего у него не узнавала? — пытала Марья.
— Конечно. Я от него не отходила. А он в ответ напевал: «Читай, анализируй, делай выводы, Олечка, ты уже большая девочка. И станешь еще лучше, Олечка». А когда, спрашивается, мне читать и анализировать? Некогда мне.
А потом, как-то раз вечерком, когда все уже разошлись, мы с ним сели на работе, выпили коньячка Шустовского. И Гришку понесло. Ну, он и рассказал про формулу Вселенной. Он, оказывается, вывел ее. Формулу, то есть. Я ничего не поняла. Только помню, что похожа она на бутылку шампанского.
Взрыв какой-то, появление времени — как материи какой-то. Только не спрашивай, что взорвалось и почему. Лично я ничего не поняла. Поняла только, что очень тупая я. А когда я про картину и про его способности необыкновенные стала выспрашивать, что Гришка в ресторане демонстрировал, то он еще про какой-то Союз Девяти мне начал голову морочить.
Что-де есть такая теория. Управляют миром девять человек, и власть у них огромная. И полномочия огромные. Избираются они на определенный срок. Кем избираются — не знаю, и не спрашивай. Вот этот Союз и определяет, где быть войне, где быть миру, где — пожарам, где — цунами, где — переворотам, где — извержениям вулканов.
Правят они миром. А еще у них есть представители, вроде послов, этих послов они сами выбирают. Дальше — еще круче.
Этим послам — каждому в отдельности — поручают управлять всем земным шаром в течение определенного срока, от одной недели до месяца, и следить за обстановкой в целом. При этом послы эти наделяются необыкновенными способностями и огромными возможностями. Но, говорит, это только теория. Одна из многих. Конечно, я сразу решила, что если Союз этот существует, то Гришка в него входит. Видимо, там президентов и назначают. А может, не назначают. Вот как весело получается. И туманно очень.
Машка присела на корточки, потом вскочила и нервно стала вышагивать по коридору.
— Ага, Союз Девяти. Неограниченная власть и возможности, ограничен только срок. Фантастика. Стругацкие. И еще предметы двигает. Чушь какая-то. Совершенно в духе Гришки. Не складывается у меня ничего. Где он сам-то?
Олечка закатила глаза. А Марья недовольно пожала плечами.
— Ты меня только запутала. Ну ладно. А этот брат Илларион, что за человек? Приближен ли он к Гришкиной персоне? А?
— Насколько приближен, не знаю, но беседовали и хохотали они долго, это я сама видела еще в ресторане.
— Так. Значит, он мне нужен. Как его найти, Олечка?
«Ишь, какая быстрая. Но помочь надо». Галкина задумалась.
— У меня идея, — объявила Ольга. — В пятницу банкет — десять лет фирме. Каждый работник имеет право привести с собой одного человека. Я приглашаю тебя. Приходи. Илларион обязательно будет. У него с Петровичем общие финансовые махинации. Приходи, я тебя и познакомлю.
— Спасибо, Олечка, спасибо. Я обязательно приду, — откликнулась Сергеева.
Ранняя весна и предчувствие скорого лета делали воздух слегка звенящим, словно в преддверии надвигающейся какофонии. Птицы уже с громким щебетанием бестолково планировали в небе.
Галкина подставила лицо солнцу и зажмурилась от удовольствия.
Светло-голубые джинсы, коричневый джемпер в зелено-красных звездочках и синих квадратиках, желтая курточка и здоровый румянец. Просто глаз не оторвать.
Возможно, в этом соцветии и присутствовал некоторый перебор, но Галкина не привыкла комплексовать. А это главное.
До работы можно было добраться несколькими способами. С помощью метро, автобуса и активной пробежки, в любом случае, испортив себе настроение. А можно было поймать машину и остаться в хорошем настроении. Оля выбрала последний вариант.
Серый «седан» мягко затормозил. Стекло опустилось, и Оля заглянула в салон.
— До Тульской, пожалуйста, сто пятьдесят.
— Садитесь.
Мужчина говорил с мягким акцентом и немного хрипел. Интересный какой акцент. И тембр приятный. Вот и поговорим. Весна, погода, настроение. И машину быстро поймала. Все замечательно. Наступила белая полоса в жизни.
Галкина исподтишка метнула взгляд на водителя. Хищный профиль и густые коротко стриженные волосы. Она расстегнула куртку до конца и поправила волосы.
— Торопитесь, девушка?
— Нет, не тороплюсь. Я всегда с запасом на работу выезжаю.
— А что за работа?
Олечка всегда общалась с удовольствием, но в данный момент ее прямо-таки распирало желание поделиться своими успехами. Молчание обычно давалось ей с трудом.
— Отличная. Я старший менеджер и заместитель директора. И зарабатываю я прекрасно, но все равно не хватает. Тяжело одной растить ребенка. Муж был, да сплыл. И уплыв, пятьдесят баксов алиментами считает.
Олечка покосилась на водителя. Интересное лицо, даже, можно сказать, красивое, умное. Широкие плечи — просто блеск. Улыбается.
— Сколько же лет вашему сыну?
— Пятнадцать исполнилось.
— Не может быть. Вы такая молодая. — Он хитро прищурился.
— Да уж скоро сорок стукнет мне, — с некоторым удовольствием призналась молодая.
Такой милый человек.
Она покосилась на римский профиль и ринулась в атаку.
— А вам сколько лет, интересно?
— Я немного старше вас и тоже одинок. — Он покивал головой.
— Пардон, но про личную жизнь я не спрашивала. А дети у вас есть?
— Нет детей. Жены нет. Ах, да. Вы же про личную жизнь не спрашиваете.
Он разговаривал с ней чуть насмешливо и немного важно.
