Ким Су - Чудо-мальчик
Наконец, крикнув: «На этом репетиция закончена!» — продюсер собрал своих сотрудников.
Не отрывая от них взгляда, я вернулся на свое место. Они с серьезным видом обменивались мнениями. Я слышал, о чем они думали: «Зачем он вышел?», «Сверху пришло указание дать ему возможность выступить», «Фактически из-за него организована эта передача», «Черт подери. Вы посмотрите на того мальчика, который жонглировал мячом, стоя на одной ноге!», «А что делать с мальчиком, гнущим ложки?», «А этот мальчик, несмотря на свое прозвище, слишком обычный. Хотя, быть может, сработает эффект неожиданности и зрители будут в шоке от контраста с остальными?», «Но теперь что делать?». В этот момент поток чужих мыслей прервал мальчик-экстрасенс. Он сказал мне:
— Не пойдет. — «Дело дрянь» — пронеслось в его голове. — Если бы у тебя тоже были сумасшедшие суперспособности, ты жил бы роскошной жизнью, как я, не так ли, а? — размышлял он вслух, а про себя добавил: «Я бы на твоем месте не смог бы людям в глаза смотреть от стыда, а?»
— Что еще за «роскошная жизнь»?
— Мне сказали, что, раз у меня есть суперспособности, в этой стране будут заботиться обо мне всю мою жизнь.
— В этой стране?
— Несколько дней назад к нам домой пришли сумасшедшие близнецы, брат и сестра, а? Они были одеты в черные костюмы. Такой экстрасенс, как я, должен многое сделать для своей страны и народа, так что надо начинать оберегать меня уже сейчас, а? Вот и они сказали, что меня будут отдельно обучать в специальной школе экстрасенсов, а потом отправят учиться за границу и дадут деньги на карманные расходы. Теперь они говорят, что после сегодняшнего моего выступления мне будут выплачивать стипендию. Близнецы сказали, что между ними существует телепатическая связь. Поэтому они, мол, не испытывают никаких трудностей, когда разговаривают с человеком по очереди: то он, то она. Что ты думаешь об этом, а? — спросил он меня, а сам подумал: «Он, наверно, решит, что это бред сумасшедшего и сплошная фантастика, кхы-кхы-кхы».
— Я не думаю, что это фантастика, — признался я.
— Да, а? Ты действительно так считаешь?
Не знаю, хорошо ли он гнул ложки, но парнем он был и правда недогадливым.
* * *Ровно в шесть часов, после слов диктора Бён Дэына: «Начинаем специальный новогодний парад чудо-мальчиков», на канале запустили прямую трансляцию передачи. Когда мальчик-суперчтец, смочив палец слюной, быстро пролистал страницы книги и передал ее диктору Бён Дэыну, тот раскрыл ее в произвольном месте и задал вопрос:
— У Линкольна был политический соперник Дуглас Арнольд Стивен. Вспоминается такое?
— Да, у Лин-лин-ликольна был политический соперник Дуглас Арнольд Стивен, — подтвердил мальчик-суперчтец.
— Мальчик, тебе достаточно отвечать кратко. В этой книге есть такая фраза. В 1860 году на выборах президента политический соперник Линкольна Дуглас обвинил его в двуличии. Здесь приводится ответ Линкольна на это обвинение. Что же он ответил Дугласу?
— Лин-лин-линкольн от-от-ответил так: «Ду-ду-дуг-лас чересчур строг ко мне. Е-е-если бы его слова были правдивы, как бы я мог выйти с таким страшным лицом в такой важный день?»
— О, уважаемые зрители. Ответ точен, все совпадает, вплоть до запятой.
Диктор Бён Дэын, развернув книгу в сторону камеры, показал оригинал текста. Зрители, сидевшие в студии, разразились аплодисментами. Я подумал, что на самом деле Линкольн не заикался, поэтому утверждать, что ответ точен до запятой, было бы неверно.
Прямая трансляция продолжилась без помех. Мальчик-суперкалькулятор выполнял арифметические операции в уме быстрее, чем на счетах и калькуляторе, мальчик-суперсилач, намотав на руки одеяло, положил их под заранее подготовленные колеса машины «Пони» и долгое время показывал удивительную концентрацию физических и духовных сил, позволявших ему выдерживать вес машины. Он терпел, только иногда натужно кряхтя. Парень-велосипед вышел на сцену, отрывая куски от седла и поедая их. Заявив, что с утра ничего не ел, он, пренебрегая приличиями, откусил немного от переднего колеса велосипеда.
Незначительные неприятные моменты начались, когда после него на сцену вышел мальчик-суперфутболист. Наступив на мусор, оставшийся от завтрака парня-велосипеда, он поскользнулся и упал на спину, успев подкинуть мяч головой всего два раза. Стоявший перед сценой продюсер махал рукой и шептал ему, чтобы он быстрей вставал, но тот, словно человек, потерявший сознание, продолжал лежать с недоуменным выражением на лице. Затем, поднявшись на ноги, ободренный аплодисментами зрителей, сидевших в студии, он снова начал жонглировать мячом. К счастью, как и планировалось, мальчик-суперфутболист сумел-таки, не прекращая подбрасывать мяч, съесть пару палочек цачжанмёна. Этого было достаточно. Если бы он съел больше, все его лицо было бы измазано цачжанмёном.
После него пришла очередь мальчика-экстрасенса. Когда он собрался выйти на сцену, путь ему преградил работник канала.
— Порядок изменили. Ты выходишь самым последним, а ты, чудо-мальчик, — сказал он, обращаясь ко мне, — выходишь раньше. Иди, готовься быстрее.
— Фу, слава богу, Чжо Ёнпхиль, оказывается, все-таки я. Люди на этой сумасшедшей передаче наконец-то пришли в себя, не так ли, а? — спросил мальчик-экстрасенс не то себя, не то меня.
Медленно шагая по ступенькам, я поднялся на сцену. Диктор Бён Дэын плавным жестом вытянул левую руку в мою сторону и произнес:
— Уважаемые зрители, попрошу вас поприветствовать горячими аплодисментами Ким Чжонхуна!
И студия взорвалась овациями.
Я посмотрел в зрительный зал. Я думал, что мне заложило уши, потому что звук аплодисментов постепенно стихал, пока не исчез совсем. Сейчас студия выглядела иначе, нежели на репетиции: зрителей совершенно не было видно. Вместо их лиц я видел только свет — ослепительно-яркий белый свет. Неожиданно для себя я судорожно вздохнул. Слепящий свет заполнил всю сцену. Мне показалось, что я вошел в море света.
А затем меня объяла абсолютная тишина…
Мне казалось, что я стою один в центре пустыни.
Было такое ощущение, словно в ней никого не нет.
Никого, даже диктора Бён Дэына,
Даже зрителей,
Даже работников студии,
Даже других чудо-мальчиков.
Мне казалось, будто я парю совсем один в том ярком белом свете.
Я словно шагал по облаку, а вокруг меня разливался свет.
Я шел в ту сторону, откуда доносился какой-то странный звук.
Я двигался по направлению к звуку, который слышал не ушами, а всем телом, резонировавшим с ним.
Сколько времени прошло вот так?
— В третьей декаде сентября прошлого года, убив двух невинных граждан…
Потихоньку зал стал проступать из нечетких очертаний, и одновременно моего слуха начал достигать голос диктора Бён Дэына. Я принялся смотреть, как его силуэт медленно вырисовывается на фоне яркого света. Пока я шагал к сцене, он, вытянув левую руку в мою сторону, повторял уже сказанное:
— Это был десятилетний сын патриота, полного решимости умереть. Патриота, совершившего лобовое столкновение с автомобилем, за рулем которого был шпион, сбежавший с места преступления и оставивший свою жертву в критическом состоянии. Я представляю Ким Чжонхуна, чудо-мальчика нашей свободной Кореи. Уважаемые зрители, прошу вас встретить его громкими аплодисментами. — Зрители снова разразились рукоплесканиями. Я не понимал, что происходит. Мне показалось, что ход времени смешался, словно хорошо перетасованные карты.
— Школьник Ким Чжонхун, как ты себя сейчас чувствуешь, как твое здоровье? — спросил диктор Бён Дэын, поднося микрофон ко мне.
— Благодаря беспокойству граждан страны, мне стало намного лучше, — ответил я, как меня учили.
— Как твоя нога? Нет ли трудностей при ходьбе?
— Нет, после встречи с Президентом я стал хорошо ходить, — сказал я.
— Уважаемые зрители, вам видно? Именно эта нога — тут он показал на нее рукой, — является примером чудесного излечения. Это нога чудо-мальчика. Посмотрите, от былых повреждений не осталось и следа, — вещал диктор Бён Дэын, поглаживая мое бедро левой рукой и думая про себя: «Сколько же можно это повторять?»
Зрители в студии снова громко захлопали.
— Хотя снова вспоминать тот ужасный миг трудно, — продолжил он, мысленно негодуя: «На самом деле мне тоже уже надоело твердить об одном», — ради зрителей, которые сейчас смотрят эту передачу, ты можешь еще раз рассказать о том моменте, когда твой отец направил машину в сторону автомобиля шпиона?
Вглядываясь в ослепительно-яркий белый свет, я сглотнул слюну. Все уставились на меня. Я знал, что там, среди зрителей, сидит полковник Квон.
