Норман Мейлер - Нагие и мёртвые
Позади Реда остановился шедший следом за ним Браун. Окинув тело убитого беспокойным взглядом, он спросил:
— Что же, оставить его здесь, что ли?
О том, что, возможно, именно он несет ответственность за происшедшее, Браун старался не думать.
— А кто занимается убитыми? — спросил Ред.
— Похоронная служба.
— Тогда я пойду найду их и скажу, чтобы его забрали отсюда, — предложил Ред.
— Нам следует держаться всем вместе, — возразил Браун, нахмурившись. — Черт возьми, Ред, ты ведешь себя сегодня, как трусливый мальчишка, — сердито добавил он после короткой паузы. — Нарываешься на драку, потом отказываешься драться, устраиваешь истерику… — Переведя взгляд на Хеннесси, Браун не докончил фразу.
Ред уже шел дальше. Он решил держаться подальше от этого места в течение всего дня. Он сплюнул на песок, стараясь изгнать из памяти вид изуродованной каски Хеннесси и крови, все еще вытекавшей через пробоину в ней.
Остальные солдаты следовали за Редом. Когда возвратились на то место, где находились Толио и Риджес, все начали рыть в песке окопы. Толио, нервничая, переходил от одного к другому и, словно оправдываясь в чем-то, неустанно рассказывал, как он кричал Хеннесси, чтобы тот вернулся. Мартинес попытался успокоить его.
— Ну что же, ведь больше сделать ты ничего не мог, — повторил он несколько раз. Он рыл свой окоп быстро и легко, впервые за весь день чувствуя себя спокойно. Страх покинул его вместе со смертью Хеннесси. Теперь с ним ничего не случится.
Вскоре вернулся Крофт. Выслушав рассказ Брауна о происшедшем, он не сделал ни одного замечания. Браун облегченно вздохнул и решил, что винить ему себя не за что, а через некоторое время вообще перестал думать об этом.
Однако Крофт размышлял об этом событии весь день. Позднее, когда взвод выгружал на берег вооружение и снаряжение, Крофт ловил себя на том, что снова и снова думает о Хеннесси. Он чувствовал себя так же, как в тот момент, когда узнал, что жена изменяет ему.
Тогда, прежде чем дать волю своему страданию и гневу, он чувствовал только немое оцепенение и думал о том, что вся его жизнь теперь изменилась и что все будет по-другому, не так, как раньше…
Сейчас Крофт думал о том же.
Часть 2. Глина и формовщик
1
На предварительных инструктажах сотрудников своего штаба командующий войсками на острове генерал-майор Эдуард Каммингс говорил об Анопопее, что по своей форме он похож на окраину[1].
Сравнение было очень метким. Остров, около полутораста миль длиной и приблизительно пятьдесят шириной, если смотреть на него сверху, представлял собой вытянутый с запада на восток клочок земли с горными хребтами, протянувшимися вдоль его осей.
К северу, по линии, почти перпендикулярной к главной оси острова, отходил мундштук окраины — полуостров протяженностью около двадцати миль.
Оперативная группа генерала Каммингса высадилась на северную оконечность этого полуострова и в течение нескольких дней с боями продвинулась в южном направлении почти на пять миль. Высадившись на берег, первая волна десанта сразу же достигла границы джунглей и окопалась там. Последующие волны миновали эти позиции, вошли в джунгли и рассредоточились вдоль ранее проложенных японцами троп. В течение первых одного-двух дней сопротивление противника было незначительным, так как основные части японских войск отступили вглубь полуострова еще тогда, когда начался обстрел берега с кораблей. Продвижение войск на этом этапе было почти безостановочным: задерживаться приходилось лишь там, где противник оставил небольшие засады или наспех создал временные оборонительные позиции в ущельях и некоторых местах на прорезавших джунгли тропах.
Осторожно продвинувшись на несколько сот ярдов, каждая рота останавливалась и высылала на разведку местности несколько патрулей. Если противник отсутствовал, рота продвигалась еще на несколько сот ярдов, останавливалась и снова высылала патрули. Линии фронта, по крайней мере в течение первых нескольких дней, не было. Небольшие группы солдат пробирались сквозь джунгли, завязывали перестрелку с еще меньшими группами противника, уничтожали их и снова продвигались вперед. В целом войска продвигались вглубь полуострова, хотя в какой-то отдельный момент каждое подразделение шло в неопределенном направлении, как кучка муравьев, с трудом растаскивающих на покрытом травой поле брошенную кем-то горсть хлебных крошек.
На третий день десантные войска захватили японский аэродром.
В действительности это была всего-навсего очищенная от кустов и деревьев взлетно-посадочная полоса длиной четверть мили с небольшим сооруженным в кустах ангаром и несколькими домами, уже разрушенными японцами. Тем не менее в официальном коммюнике о военных действиях на Тихоокеанском театре захват аэродрома рассматривался как значительная победа. Аэродром был захвачен двумя взводами солдат, которые, подойдя к нему с различных направлений, обратили в бегство оборонявшее взлетную полосу единственное пулеметное отделение противника и сообщили об этом в штаб батальона.
Ночные оборонительные позиции десантных войск впервые после высадки образовали какую-то определенную линию фронта. Генерал установил линию обороны в нескольких сотнях ярдов южнее взлетной полосы и слышал этой ночью, как японская артиллерия обстреливала оставленный аэродром. К полудню следующего дня десантные войска продвинулись еще на полмили вглубь полуострова, линия фронта снова нарушилась, и то одно, то другое подразделение опять вырывалось вперед, как шарики инертной ртути.
Установить какой-то порядок, казалось, было невозможно. Две роты начинали утром продвигаться, соприкасаясь флангами и имея отличную связь, а к вечеру они останавливались на ночлег уже на расстоянии мили друг от друга. Непроходимые заросли мешали продвижению значительно больше, чем противодействие японских солдат. Поэтому, где можно, американские подразделения избегали джунглей, пробирались по берегам ручейков, через более или менее проходимые кокосовые рощицы и, что было совсем легко, по изредка встречавшимся полянам, покрытым высокой травой. Понимая это, японцы подвергали открытые места неожиданным обстрелам, в связи с чем американцам очень скоро пришлось избегать и их и пробираться почти ощупью по запутанным тропам, проложенным через наименее заросшие участки джунглей.
В течение первой недели джунгли являлись для генерала самым страшным противником. Оперативную группу предупредили, что леса на Анопопее непроходимы, однако легче от такого предупреждения не стало. В наиболее густых зарослях продвижение вперед на несколько сот ярдов отнимало у солдат целые часы. В глубине джунглей, как правило, росли гигантские деревья высотой почти в сотню ярдов; их самые нижние ветви находились на высоте двухсот футов от земли. Занимая почти все пространство под ними, росли другие деревья, полностью загораживавшие своей листвой стволы гигантов.
Небольшое пространство под средним ярусом деревьев занимали цеплявшиеся друг за друга, тянувшие свои отяжелевшие листья к едва пробивающемуся свету, всасывавшие воздух и впитывавшие влагу, словно змеи на дне ямы, растения, ползучие и стелющиеся кустарники и цветы, папоротник, дикие банановые деревца, низкорослые пальмы. Воздух в глубине джунглей недвижный, стоячий, здесь вечно темно, как будто небо навсегда заволокли свинцовые грозовые тучи. Кругом все пропитано влагой, все густое, вязкое, теплое, похожее на слои слежавшейся промасленной и гниющей ветоши, сложенной в темных затхлых подвалах гигантского хранилища. Жара и влага проникают во все поры растений, и листья вырастают до чудовищных размеров. Это тропическое царство никогда не молчит.
Каркают и щебечут птицы, пронзительно визжат и шуршат маленькие зверьки и змеи. А вот в самом низу почти осязаемая безмолвная тишина, в которой, кажется, можно услышать даже скрытый звук, с каким тянется к солнцу тропическая растительность.
Ни одна армия в мире не приспособлена к действиям в джунглях или даже просто продвижению через них. Солдаты обычно обходят густые заросли стороной, продвигаются вперед через менее заросшие участки, через сравнительно проходимые кокосовые рощи. Но даже в них видимость никогда не превышает пятидесяти — ста футов. Продвижение на первых этапах операции осуществлялось очень медленно и только небольшими группами солдат. Ширина полуострова в этом месте не превышала нескольких миль, и по нему было разбросано две тысячи солдат, но связь между ними поддерживалась лишь от случая к случаю. Через разрыв между двумя ротами по сто восемьдесят человек в каждой могло проскользнуть сколько угодно японских солдат. Даже на сравнительно ровной и открытой местности роты, как правило, и не пытались четко определить стыки. После целой недели трудного продвижения через джунгли военная Концепция о преимуществах непрерывной линии фронта представлялась всем не более чем концепцией. Передовые американские части оставляли у себя в тылу многочисленные группы японских солдат. На территории, которую генерал Каммингс считал занятой своими войсками, то и дело обнаруживались засады и солдаты противника. Весь полуостров, казалось, ощетинился. Путаница и неразбериха не прекращались.
