Ричард Бах - Иллюзии, или Приключения вынужденного Мессии
Он опять вздохнул.
— Я попытаюсь. Так которое, ты говоришь?
Я посмотрел на небо, но этого монстра с миллионами тонн дождя уже не было. На его месте сияла неуклюжая голубая дыра.
— Штмяк, — тихо сказал я.
— Хорошая работа, — оценил он. — Нет, правда, как бы мне ни хотелось принять твои поздравления, я со всей честностью должен признаться: это просто.
Он показал мне на небольшое облако прямо над нами.
Вот это. Теперь твоя очередь. Готов? Вперед!
Я посмотрел наверх. Облако смотрело на меня. Я подумал о том, что его нет, я представил себе на его месте пустоту, я направил на него видения тепловых лучей, и медленно, очень медленно, за минуту, пять, семь, облако исчезло.
— Не слишком-то быстро, — сказал он.
— Но это же в первый раз! Я же только учусь! Я делаю невероятные вещи, совершенно невозможные, а ты, вместо того чтобы похвалить, упрекаешь меня в медлительности. Это было сделано хорошо, и ты это знаешь.
— Поразительно! Ты так старался, а оно, все-таки, исчезло.
— Старался! Да я бомбардировал это облако всем, чем только мог! Огненные шары, лазерные лучи, пылесос величиной с дом…
— Ненужные аксессуары, Ричард. Если ты хочешь убрать из своей жизни облако, не превращай это занятие в крупное предприятие, просто расслабься и не думай о нем. Убери его из своих мыслей. Вот и все.
Облако не знает
Почему оно двигается
В данном направлении
И с данной скоростью, —
сказала мне книга, —
Оно чувствует импульс…
Мне нужно плыть сюда.
Но небо
Знает маршруты
И смысл всех облаков,
И вы тоже узнаете их,
Как только подниметесь достаточно высоко,
Для того чтобы заглянуть за горизонт.
11.
Вам
Никогда не дается желание
Без того чтобы вам давалась сила,
Чтобы выполнить его.
Тем не менее,
Чтобы его выполнить,
Иногда приходится поработать.
Мы приземлились на огромном пастбище рядом с трехакровым прудом, вдали от городов, где-то между Иллинойсом и Индианой. Никаких пассажиров. Я подумал о том, что сегодня у нас будет выходной.
— Послушай, — сказал он. — Нет, не надо слушать, просто сиди и смотри. То, что ты сейчас увидишь, вовсе не чудо. Вспомни о своих учебниках по ядерной физике: человек идет по воде.
Сказав это, он повернулся и прошел несколько ярдов по поверхности пруда, будто не замечая воды под ногами. Пруд был похож на летний мираж пруда над асфальтовым озером. Он твердо стоял на поверхности, ни единая волна, ни один всплеск не касались его ботинок.
— Вот, — сказал он, — иди, попробуй сам.
Я видел это собственными глазами, и, очевидно, это было возможно, ведь он стоял прямо передо мной, и я подошел к нему. У меня было такое ощущение, что я шел по голубому линолеуму. Я засмеялся.
— Дональд, что ты со мной делаешь?
— Всего-навсего показываю тебе то, чему раньше или позже научится каждый, — сказал он, — а ты уже готов к этому.
— Но я…
— Смотри. Вода может быть твердой, — он постучал по поверхности пруда ногой, как о камень. — Или жидкой, — он опять постучал, и вода обрызгала нас обоих. — Понял? Попробуй.
Как быстро мы привыкаем к чудесам! Меньше чем через минуту я уже думал о том, что ходить по воде не только возможно, но и естественно. А что в этом такого?
— Но если эта вода сейчас твердая, то как же ее тогда пить?
— Точно так же, как и ходить по ней, Ричард. Она ни твердая, ни жидкая. Мы сами решаем, какой ей для нас быть. Если хочешь, чтобы она была жидкая, поступая с ней так, будто она жидкость. Если хочешь, чтобы она была воздухом, поступай с ней так, будто она воздух. Попробуй.
Может быть, все дело в присутствии просвещенной души, подумал я. Может быть, подобные вещи происходят лишь в определенном радиусе, ну, скажем, футах в пятидесяти от нее…
Я встал на колени на поверхности пруда и погрузил в него руку. Жидкая. Затем я лег на живот и, убедив себя в том, что вода это воздух, опустил в нее лицо. Я дышал будто теплым жидким кислородом, не чувствуя никакого удушья. Наконец, я опять сел и вопросительно посмотрел на Шимоду, предполагая, что он знает, о чем я думаю.
— Говори, — сказал он.
— Почему я должен говорить?
— Потому что, то, что ты хочешь сказать, наиболее точно может быть выражено словами. Говори.
— Если мы можем ходить по воде, дышать ей и пить ее, то почему мы не поступаем так с землей?
— Да. Хорошо. Сейчас ты увидишь.
Он пошел к берегу так легко, будто он шел по раскрашенному макету озера. Но как только он коснулся ногой песка и травы, он начал тонуть, и через несколько шагов погрузился в землю по плечи. Создалось впечатление, что пруд превратился в остров, а земля вокруг него стала морем. Он немного поплавал по лугу, резвясь и разбрызгивая капли жирной глины, потом лег на поверхность, встал и пошел. Неожиданно я увидел чудо: человек шел по земле!
Я стоял на поверхности пруда и аплодировал его представлению. Он поклонился и поаплодировал мне.
Я подошел к берегу, представил себе землю жидкой и тронул ее носком ботинка. По траве кругами побежали волны. Земля будет такой глубокой, как мне этого захочется. Два фута, подумал я, пусть она будет глубиной два фута, я пройду по ней вброд.
Я уверенно шагнул на берег и провалился под землю с головой. Внизу было темно и страшно, я задержал дыхание и изо всех сил рванулся к поверхности, пытаясь ухватиться за твердую воду, за край пруда, чтобы всплыть.
Он сидел на траве и хохотал.
— Ты замечательный ученик, Ричард, тебе это известно?
— Какой из меня ученик! Вытащи меня отсюда.
— Вытащи себя сам.
Я перестал барахтаться. Я вижу землю твердой и могу из нее выбраться. Я вижу землю твердой… И вот я выбрался, весь измазанный черной грязью.
— Парень, ты, кажется, запачкался.
Его голубая рубашка и джинсы были абсолютно чистыми.
— А-а-а! — я стряхнул землю с волос и выковырял ее из ушей. В конце концов, я положил бумажник на траву и вошел в жидкую воду, где почистился традиционным «мокрым» способом.
— Знаю, для того чтобы почиститься, есть метод и получше.
— Да, и, к тому же, более быстрый.
— Конечно. Ладно, сиди себе, посмеивайся, я попробую сам.
— О'кей.
Наконец, я вернулся к «Флиту», переоделся и развесил мокрую одежду на расчалках.
— Ричард, не забудь, что ты сегодня сделал. Очень просто забыть наши знания, думать, что это был сон или случайное чудо. Не бывает ни хороших снов, ни прекрасных чудес.
— Ты же сам говорил, что мир это сон, а он иногда бывает прекрасным. Закат. Облака. Небо.
— Нет, сном бывает только образ, а не мир. Красота реальна. Ты чувствуешь разницу?
Я кивнул, почти понимая его. Позже я заглянул в книгу.
Мир
Это ваша ученическая тетрадь,
Страницы которой вы заполняете.
Он не является реальностью,
Хотя, если вы пожелаете,
Вы можете отобразить
В тетради и реальность.
Вы также
Можете написать в ней бессмыслицу
Или ложь, или порвать страницы.
12.
Истинным
Грехом является
Ограничение Сути.
Не делайте этого.
Был теплый день, мы отдыхали между полетами. С утра прошел дождь, и тротуары города были мокрыми от луж.
— Дон, ты умеешь проходить сквозь стены?
— Нет.
— Когда ты отвечаешь «нет», я знаю, что это значит «да», но тебе не понравилось, как я задал вопрос.
— Мы определенно наблюдательны, верно?
— А в чем ошибка, в «проходить» или в «стенах»?
— И в том, и в другом. Твой вопрос предполагает, что я существую в ограниченной пространственно-временной структуре и могу переходить в другую. Сегодня у меня нет настроения принимать подобные твои предположения относительно меня.
Я нахмурился. Он знал, о чем я спрашиваю. Почему он не захотел прямо ответить, как у него выходят такие вещи?
— Так я немножко помогаю тебе думать точнее, — мягко сказал он.
— О'кей. Ты можешь сделать так, чтобы другим показалось, что ты проходишь сквозь стену? Этот вопрос лучше?
— Да, лучше. Но если уж ты хочешь быть точным до конца…
— Погоди. Я знаю, как спросить. Вот мой вопрос. Как тебе удается передвигать иллюзию ограниченного ощущения тождественности, выраженную, по этой вере, в виде пространственно-временной непрерывности под названием «тело», сквозь иллюзию материальной преграды под названием «стена»?
— Отлично! Если правильно задать вопрос, он сам отвечает на себя, верно?
— Нет, вопрос не дал ответ. Как ты проходишь сквозь стены?
— Ричард! Ты сделал почти все правильно, и вдруг сам разрушил все на мелкие кусочки. Я не умею проходить сквозь стены… Когда ты так говоришь, ты принимаешь вещи, которых я не принимаю, а если я их приму, то вот тебе ответ: нет, не умею.
