Виктория Токарева - Кругом один обман (сборник)
Я пришел завтра.
Появилась медсестра и сказала: «Больную отвезли на повторную операцию. Что-то там не так пошло, какие-то осложнения». Я спросил: «А что с ней было?» Она: «Апоплексия яичника». Я: «А что это такое?» Она: «Разрыв яичника. Как инсульт, только в животе».
Значит, кровь пролилась в брюшину. А этот дрыщ не промыл как надо. Практикант, что с него возьмешь.
Я сказал сестре, что хочу Мадину видеть.
Она: «Какой смысл? Больная спит после наркоза. Приходите завтра».
Я пришел завтра.
Возник опять этот дрыщ и сообщил, что Мадину перевели в другую больницу, № 41.
«Почему?» – «Потому что там больница более сильная, оснащенная техникой».
Я догадался: запороли девчонку и сбагрили умирать в другое место, чтобы не портить показатели. Смертельный случай в двадцать шесть лет произведет на начальство плохое впечатление.
Я посмотрел на практиканта. Он обосрался. Я хотел взять его за горло, но какой смысл? Вызвали бы милицию, а у меня документы не в порядке. Нет регистрации. Ваши чиновники умеют так все сделать, чтобы самим разбогатеть, а бедных ободрать до ребер. Мораль на нуле.
– А как Мадина?
– Приехал я в 41-ю больницу. Вошел в приемный покой. Смотрю, Мадина лежит на каталке. Привезли и бросили. К ней никто не подходит. Ясен пень: кто она такая? Чурка с улицы. Ни денег, ни сопровождения, кому она нужна? Умрет – никто не хватится.
Я подошел к Мадине. Она была в сознании, смотрела в потолок, покорно ждала. Как кролик.
Я сказал: «Дай мне телефон твоих братьев». – «Зачем?» – «Они должны приехать». – «Они работают. Я не хочу отрывать их от работы». Я сказал: «Братья на то и существуют, чтобы защищать».
Она продиктовала мне телефон. Я его запомнил. У меня хорошая память. Я все телефоны держу в голове.
Мимо меня прошла врачиха.
«Кто-нибудь может подойти к больной?» – спросил я довольно невежливо. Она ответила мне так же невежливо: «Здесь все больные, и все ждут». «Где находится главврач?» – потребовал я. «А зачем вам?»
Я не ответил. Пошел искать кабинет главврача.
Нашел. Кабинет оказался на третьем этаже. Главврач сидел на месте. Он был похож на хряка – с белесыми ресницами, с высокими ушами. Разговаривал по телефону: «Да, дорогой, да, мой хороший, не волнуйся, я создам тебе все условия, ты сможешь работать, у тебя будет отдельная палата, телевизор, холодильник. Конечно, дорогой, конечно, мой хороший. Жду».
Я стоял и ждал. Он положил трубку, поднял на меня тяжелые глаза. То ли перепил, то ли недоспал.
«Что вы хотите?» – хмуро спросил хряк. «В приемном моя знакомая, к ней уже три часа никто не подходит». – «Вы кто?» – «Никто». – «А вы откуда?» – «Из Чечни. Мою знакомую привезли к вам из 67-й больницы». – «Как фамилия?» – «Мадина Дудаева». – «Родственница Дудаева?» – насторожился главврач. «Да нет. У нас Дудаевых пол-Чечни». – «Понятно. Вы хотите, чтобы я все бросил и пошел в приемный покой?» – «Да. Хочу. Больной человек валяется там, как собака. И никакого внимания». – «У нас все в одинаковом положении. Если врачи не подходят, значит, заняты. У вас все? Я вас не задерживаю». – «Хорошо. Я уйду. Но я вернусь со своими друзьями, и вы нам все расскажете: в какой палате она лежит и какие у нее перспективы. Нам дорога жизнь Мадины, а вам ваша. Надеюсь, вы меня поняли? Тогда до встречи, мой дорогой, мой хороший».
Я повернулся и вышел.
Иду по коридору, слышу за спиной быстрые шаги: топ-топ-топ. Это был главврач. Он подскочил ко мне, схватил за рукав. Я вырвал руку, иду дальше. Он забежал вперед, перегородил мне дорогу. Пришлось остановиться.
«Послушайте, – торопливо заговорил хряк. – Вы должны меня понять. Ну откуда я знаю – кого привезли, откуда, с каким диагнозом, какие перспективы? У меня даже нет ее истории болезни. Я сейчас позвоню в приемный покой, ее оформят. Я посмотрю историю ее болезни. Тогда поговорим. Приходите после обеда».
Я принял к сведению и двинулся дальше, обогнув хряка. Я понял этого типа. Его надо либо купить, либо напугать. Страх действует более результативно.
Стемнело. Машина шла по дороге, которую я не узнавала.
– Мы проскочили поворот, – догадалась я.
– Сейчас развернемся, – спохватился Шамиль.
– Помолчим, а то опять проскочим.
Разворот был далеко, пришлось ехать еще полчаса. Наконец развернулись. Мне стало спокойнее.
– А что Мадина? – спросила я.
– Я позвонил братьям. Они на другой день прилетели в Москву. Я их встретил в аэропорту. Объяснил: какая больница, что, чего…
– А дальше?
– А дальше – это уже не моя территория. Они – семья. Я передал Мадину в надежные руки. Все.
– Но она осталась жива?
– Скорее всего.
– А вы что, не знаете?
– Если бы она умерла, мне бы сообщили. А так никто ничего не сказал, значит, жива. Я думаю, хряк все обеспечил: хорошего хирурга, отдельную палату с холодильником. Так мне кажется.
– Русские боятся чеченов. Предпочитают не связываться, – заметила я.
– И очень хорошо. Русских надо покупать или пугать. Другого языка они не понимают.
Я не стала поддерживать эту тему. Перевела разговор.
– У вас хороший русский язык. Откуда? – поинтересовалась я.
– Я учился в Ростове, кончал академию. И дома ходил в русскую школу. Русский язык трудный, но очень удобный. В нем много оттенков. И можно выразить все. У меня много русских друзей. Русские – великая нация, но их испортила перестройка, капитализм. Все думают только о деньгах. Все служат мамоне.
– За деньги счастье не купишь, – изрекла я известную, даже избитую фразу.
– Купишь, – возразил Шамиль. – Вот совесть не купишь. Это да.
Мы еще несколько раз свернули не там, где надо, пришлось возвращаться.
Домой я приехала через три часа. За это время можно было долететь до Венеции.
Перед моими воротами Шамиль остановил машину. Вышел. И стоял, подняв лицо к небу.
Он устал и заряжался от космоса.
Дома я достала из холодильника банку зеленого горошка и съела. Я хотела есть. А Сандро со товарищи сидят сейчас в грузинском ресторане и едят шашлыки, сациви и хинкали. Если бы я пошла с ними, получила бы праздник. Но я три часа ехала с Шамилем, и мне было интересно. Где бы я еще встретила такого Шамиля? И зеленый горошек, между прочим, тоже очень вкусный, если его подогреть с кусочком сливочного масла и есть большой ложкой.
Жизнь вообще многовариантна и многослойна, как фуга Баха. Надо только услышать главную партию, побочную партию и уметь отделить одну от другой.
Разные задачи
Я построила дом, который мне нравился за одним исключением. Я не предусмотрела спальню на первом этаже, а лестница на второй этаж оказалась крутовата. Расстояние между ступенями – семнадцать сантиметров, а надо пятнадцать. Два сантиметра решили дело. Иногда такая мелочь становится роковой.
Как это произошло? Как случилось, что я не предусмотрела нужный наклон своей лестницы?
Рассказываю.
Мои рабочие (белорусы) уехали к себе в село сажать картошку. А может, собирать урожай. Не помню. Я осталась одна, и ко мне во двор забрел мужик. Представился: зовут Петрович, живет в Архангельске, работает пожарным. Умеет складывать камин. Не нужен ли мне камин?
Нужен.
Петрович сложил угловой камин за два дня. Вывел на крышу трубу. Продемонстрировал результат. Камин работал как зверь. Тяга такая, что вытянет кота.
Я спросила: сколько? Петрович мялся. Ему неудобно было брать с меня деньги. Я его приютила, кормила. Он считал, что этого достаточно.
Наш поселок кипел шабашниками. Все как стервятники. За рубль в церкви пернут. А мой Петрович сложил суперкамин и не решается взять честно заработанные деньги. Стоит, стесняется, как чеховский студент.
После перестройки нация испортилась, но не окончательно. Остались золотые острова в виде Петровича. Было понятно, что «я его никогда не увижу, я его никогда не забуду».
Он уехал и оставил на душе тихий праздник, как рассвет над Москва-рекой.
Вернулась моя бригада.
Вошли в дом. Широкий камин сиял в углу. Каждый кирпич был покрыт лаком. Угловой камин-красавец. Но… Он занял то место, где должна была стоять лестница.
– А где мы поставим лестницу? – спросил меня прораб Борька.
Я все поняла. И зарыдала.
Мои белорусы не представляли себе, что я могу плакать.
А я могу.
Было непонятно: что же теперь делать? Разрушать камин? Рука не поднималась. Ставить лифт?
Пришел хороший архитектор с чешской фамилией Лаучка, все просчитал. Сварщики сварили жесткую лестницу из швеллера. Покрыли металл деревом. Все обошлось, единственно расстояние между ступенями составляло семнадцать сантиметров при норме пятнадцать. А еще лучше тринадцать.
Но хорошо хоть так.
Какой-то кусок жизни я бегала по этой лестнице вверх-вниз, потом ходила. А потом встал вопрос: надо создать дополнительную спальную комнату на первом этаже.
Время идет вперед и никогда назад. И мое время тоже будет идти вперед, и об этом надо подумать сегодня. Умные люди заранее готовят свое будущее.
