KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Лайонел Шрайвер - Мир до и после дня рождения

Лайонел Шрайвер - Мир до и после дня рождения

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Лайонел Шрайвер, "Мир до и после дня рождения" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Высморкавшись, она набрала номер матери. Никто не ответил.

— Мир катится в пропасть, — произнесла Ирина в трубку. — Готова поспорить, мама пребывает в восторге.

Ей показалось сумасшествием наблюдать по телевизору развитие событий, происходивших в восьми милях к югу.

— Я должна все увидеть своими глазами, Лоренс. Чтобы осознать и прочувствовать.

— Туда не ходит транспорт. Район должен быть оцеплен. Ты просто не сможешь туда попасть.

— Прошу тебя. — Ирина взяла его за руку. — Пойдем пешком. Вместе.

Поход превратился в паломничество, в хадж — через Риверсайд-парк по дорожкам, скрывающим неровный ландшафт острова, к дымящемуся краю на берегу Гудзона. Подойдя к концу Семьдесят второй улицы, они увидели разрастающееся белое облако, далекое, но видимое как на ладони. Теперь для Ирины беда была связана с тишиной, до нее не доносилось ни одного громкого звука, парк был погружен в сверхъестественное безмолвие, позволяющее услышать шаги других жителей города, спешащих той же дорогой. Люди почти не разговаривали, лишь изредка слышался приглушенный шепот. Все были вежливы и предупредительны, толчеи не было даже на велосипедных дорожках, в обычные дни переполненных и шумных. В нарушение конвенции городских жителей люди смотрели друг другу в глаза. Впервые в жизни Ирина ощутила, что город является единым целым, так редко люди чувствовали себя сплоченными одними переживаниями и эмоциями.

— Думаю, мне надо перед тобой извиниться, — сказала Ирина на Пятидесятой улице. На главном шоссе Вест-Сайда машины обычно подпирали друг друга бамперами, сейчас же дорога и ее окрестности напоминали пустыню из фильма «Безумный Макс». — Понимаешь, твоя работа — я никогда не считала ее важной и значимой.

— Понимаю, — кивнул Лоренс, не выпуская ее руки. — Иногда я и сам начинаю считать ее такой.

Они шли до самой Вест-Хадсон-стрит, где были установлены полицейские кордоны. Огромная толпа замерла в почтительном молчании. Воздух пронзил резкий запах жженой резины и оплавившегося никеля, металлические ограждения медленно покрывались священным пеплом. Вытянув руки по швам, все, как один, смотрели на полыхавший вдалеке погребальный костер. Ирина и Лоренс постояли минут пять, затем развернулись и отошли, чтобы уступить место другим.

На обратном пути они шли по верхней части города и даже не сделали попытки спуститься в открывшееся в пять часов вечера метро. Они шли словно пилигримы, миновали пустынную Таймс-сквер и вышли на Седьмую авеню. Экраны пестрели надписями: «НАПАДЕНИЕ НА США… УГНАННЫЕ САМОЛЕТЫ РАЗРУШИЛИ БАШНИ-БЛИЗНЕЦЫ И ПЕНТАГОН…» Ветер гонял по пустынным улицам мусор, картина напоминала день после встречи Нового года, когда праздник закончен и весь город страдает от похмелья. Открылись некоторые рестораны, хотя заведения, даже немного похожие на восточные, лишь плотнее закрыли железные ставни.

— Может, это звучит глупо, — сказала Ирина на Коламбас-Серкл, — но я рада, что мы сейчас в Нью-Йорке. Если бы мы успели вернуться в Британию, я бы чувствовала себя предательницей.

— Ты права, — кивнул Лоренс. — Звучит глупо. Но что сейчас не глупо.

— А я знаю. — Она остановилась и заставила его развернуться к ней лицом. Они встали у самого входа в Центральный парк, но пешеходы сегодня были почтительны друг к другу и молча обходили их. Ирина обхватила его лицо руками и крепко поцеловала. По щекам вновь полились слезы, но они не вызывали у нее чувства стыда.

11

Несмотря на то что за скандалами они не заметили сигналы, говорящие о катастрофе в жизни, для Ирины было в этом и положительное: она взяла с Рэмси клятву, что они больше никогда не будут ругаться. Даже Рэмси, для которого газета начиналась и заканчивалась на странице спорта, протрезвел и обещал, кажется искренне, постараться измениться.

Самым тяжелым наказанием для Ирины было чувствовать себя в изгнании. Из частых разговоров с Татьяной Ирина знала, что трагедия коснулась почти каждого жителя города: у некоторых погибли родные или близкие, кто-то успел в последнюю минуту выбежать из здания, многие были в то утро в этом районе и видели крушение башен не по телевизору, другие, одолеваемые приступами удушья, спасались в районах Верхнего Ист-Сайда. Сама Татьяна покупала в это время продукты на авеню и пропустила не только первые новости, но и кадры крушения башен, по своей осведомленности она мало отличалась от жителей Айдахо. Однако она с удовольствием рассказывала старшей сестре об остановленном движении метро, описывала жуткую оккупационную атмосферу на Манхэттене, кричала, что полиция и войска заполонили город, как в Африканской Республике после военного переворота. Татьяну можно было считать находящейся в гуще событий только по сравнению с Ириной, которую с Нью-Йорком разделял океан.

Однако Ирина никогда не сможет ощущать себя частью трагедии. Ни на йоту. Ее права на мнение, что должно быть построено на месте Всемирного торгового центра или по поводу вторжения в Афганистан, не существует, и, если эти темы поднимались в разговоре, она чувствовала себя подавленной. Катаклизм превратился в личный позор и напомнил Ирине Галине Макговерн, как просто может жизнь сойти с рельсов, стоит тебе не минуту отвлечься. Произошедшее напомнило ей и о существовании внешнего мира, теперь оно неразрывно связано с ее личным самым страшным позором. Она старалась побороть в себе угрызения совести, ведь если бы она не скандалила в тот момент в запертом доме, то непременно бы купила газеты и знала о взлетевших на воздух башнях-близнецах.

Когда Ирина обвиняла Рэмси в «саботаже» в номере отеля «Пьер», они оба были виноваты в том, что портили друг другу жизнь. Они оба смиренно согласились с тем, что тратить двадцать или тридцать последующих лет совместной жизни на то, чтобы вгрызаться друг другу в горло, слишком экстремально и бессмысленно. После 11 сентября 2001 года внимания, тепла и заботы, даруемых близким, не должно казаться слишком много.

Рэмси отнес Дениз к мастеру-кудеснику в Сити, способному якобы творить чудеса. Однако, заплатив за его работу две тысячи пятьсот фунтов, он сказал, что с таким же успехом мог бы играть сорванной в саду веткой. Он долго искал по всему городу подходящий кий, истратил несколько тысяч фунтов, но понял, что ему всегда будет дорога единственная истинная любовь, которую не заменить и пятью суррогатными. Ему было проще найти замену Ирине, чем Дениз. Он отказался от участия в «Эл-Джи кап», затем в чемпионате Великобритании и впервые стал задумываться об уходе из спорта.

Ирину одолевали смешанные чувства. Она была рада, что ей не придется ездить с ним на турниры или ждать по девять месяцев, страдая от одиночества и ощущая себя соломенной вдовой Ист-Энда. Однако она считала невозможным уйти после позорного выступления в Крусибле. Ей самой только сорок шесть, она получила премию Льюиса Кэрролла и не собиралась уходить в отставку, она нервничала, что скука и безделье подтолкнет Рэмси к желанию конфликтовать. Он уже постоянно ей мешал.

— Где мой черный джемпер? — спрашивал он, когда она лихорадочно дописывала последние главы, стараясь успеть к сроку. Ирина волновалась, что без снукера он будет чувствовать себя потерянным, и это заставит угаснуть в ее сердце нечто очень для нее значимое. Она влюбилась в Рэмси Эктона, в звезду, но, становясь бывшей, знаменитость теряет свою привлекательность.

Они провели много вечеров, размышляя, кем может стать Рэмси, повесив кий на крючок, — комментировать матчи на Би-би-си, участвовать в рекламе спонсоров, организовать школу снукера для бедных, писать мемуары. Впрочем, в глубине души Ирина была уверена, что Рэмси не займется ни школой, ни чем другим. Она полагала, что он будет читать только «Снукер сиин», смотреть матчи снукера по телевизору или, того хуже, программу «Насколько чист ваш дом».

Однако были и положительные моменты. Вспомнив об «Ути-клубе» — ведь Рэмси любил путешествовать по местам, так или иначе связанным со снукером, — она решила, что они могли бы получить выгоду от путешествий по разным странам и заодно посмотреть мир. Если Рэмси не будет принимать участие в турнирах, они смогут наконец наслаждаться прелестями обычной жизни — милые радости от совместного завтрака и обсуждения прочитанного в «Дейли телеграф», созерцание сквозь чистые окна клумбы с нарциссами, бокал каберне и вечерние новости.

Однако приближалась зима, когда найти занятие по душе все же сложнее. Изучение фьючерсов и бизнес-предложений было непростым для мужчины пятидесяти одного года. Кроме того, Рэмси прекрасно знал, что не собирается покупать органическую ферму в Южной Америке. Невроз похож на газ, он быстро заполняет все отведенное ему пространство, и вскоре Рэмси превратился в законченного ипохондрика. В последнее время он стал с беспокойством отмечать, как давно последний раз писал, вставал два-три раза за ночь, чтобы опорожнить мочевой пузырь, и постоянно ныл, что его мучают боли в спине, отдающие в бедро. Не проходило и дня, чтобы он не заявил, что находится «не в форме», но стоило попросить его описать свои ощущения или объяснить, что с ним происходит, он поджимал губы и начинал вести себя как упрямый трехлетний ребенок.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*