Колин Маккалоу - Горькая радость
Блекло-голубые глаза Доркас немедленно впились ей в лицо, но никаких признаков смущения там не обнаружили: это была простая констатация факта.
Джек Терлоу? Кто это? Среди друзей Чарли или политически значимых фигур такой не числился. Покопавшись в памяти, Доркас выудила оттуда старую историю с бывшим наследником Тома Бердама. Ну да, конечно, — дружок Эдды, сводной сестры Китти! Значит, Китти знала его задолго до того, как встретила Чарлза. Старый добрый друг вряд ли годится на роль любовника, заключила Доркас. Ну что ж, отложим до четверга.
Умирая от любопытства, она подстерегла Китти, когда та выходила из дома, отправляясь на чаепитие к Джеку. Какая метаморфоза! Сиреневое шелковое платье с абрикосовой отделкой, цвет которой повторялся в туфлях и сумочке, роскошная шляпа с большими полями, искусный макияж, естественно вьющиеся волосы. Боже, как хороша!
Доркас почувствовала грызущую боль: с такой внешностью она бы завоевала весь мир. А этой особе наплевать, как она выглядит. Чарлз рассказывал, что она чуть не изуродовала себе лицо теркой для сыра и пыталась повеситься, потому что ненавидела свою красоту. Но вот по средам она о ней вспоминает, срочно преображается и блистает перед человеком, который многие годы был любовником ее сестры.
Начав работать у Чарлза Бердама, Доркас уже через неделю почувствовала себя другим человеком. В эмоциональной пустыне возник оазис, подобный тому, в котором омылся Александр Македонский, выйдя оттуда богом. Под костлявой лошадиной внешностью скрывалась обычная женщина, жаждущая любви, душевного тепла и крепкого мужского плеча, на которое так хочется опереться. В глазах Доркас Чарлз Бердам олицетворял все мужские достоинства, все то, чего она жаждала, но была лишена. Профессиональный совет и поддержка — вот все, что она могла ему предложить, но в них она вкладывала всю свою душу. Доркас любила Чарлза, но этой тайны ему никогда не узнать. Пусть она похожа на старую беззубую собаку, которая довольствуется гнилой костью, но это лучше, чем сидеть на бобах.
Будучи гордой по натуре, она никогда не забывала, что обделенные Богом женщины должны знать свое место. Поэтому на встречу с Китти она пошла раздираемая противоречивыми чувствами. Страшной, как смертный грех, сотруднице поручили объяснить красивой жене начальника, что она не совсем хороша. Как справиться с такой задачей, не роняя достоинства и не выдавая своих чувств?
Но Китти сразу же взяла инициативу в свои руки.
— Доркас, не сидите с таким видом, словно над вами навис топор, — сказала она, разливая чай. — Возьмите печенье, его можно макать в чай — оно не разваливается. Нет хуже, когда приходится выуживать из чашки раскисшие кусочки печенья, тут уж не до хороших манер.
— Но я никогда не макаю в чай печенье, — смущенно возразила Доркас.
— Бедняжка! Лишаете себя такого удовольствия! Это наш семейный рецепт: вместо сахара в тесто кладется светлая патока. У вас просто нет сестер, иначе макали бы наперегонки.
— У меня нет сестер, и я не макаю в чай печенье — типичный силлогизм.
— Типа в темноте все кошки серы? А на самом деле это не так.
— Вы знаете, что такое силлогизм. Немногие могут этим похвастаться.
— Не заговаривайте мне зубы, Доркас. Чарли подослал вас, чтобы вы уговорили меня не выглядеть фермершей теперь, когда он публично объявил о своих политических амбициях. До чего же глупы мужчины! Пока ему не сказала Грейс, он вообще ничего не замечал, — со смешком сказала Китти. Потом вздохнула: — Грейс уже десять месяцев как уехала. Можете сообщить Чарли, что вы выполнили задание, но я никак на это не среагировала. Я сама с ним поговорю и, надеюсь, он все поймет. Нет, точнее сказать, примет к сведению. По-настоящему понять он вряд ли сможет. А сегодня мы поговорим о вас.
— Обо мне? — удивленно раскрыла глаза Доркас.
— О вас. Я хочу узнать вашу страшную тайну, которая отравляет вам жизнь. Вы же до смерти боитесь потерять эту работу.
Ответа не последовало. Доркас молча пила чай, похрустывая печеньем.
Китти окинула ее взглядом. На Доркас был рыжевато-коричневый твидовый костюм и черная фетровая шляпка, кокетливо сдвинутая набок. Ее бронзовые волосы были стильно подстрижены и завиты, а макияж стал значительно лучше, особенно на глазах. Умных и страдающих.
— Не упрямьтесь, Доркас, я же знаю, что вы что-то скрываете, — с искренним сочувствием произнесла Китти. — Я хочу вам помочь, вы можете доверять мне, как другу и союзнику. Хотите, я скажу, в чем ваш секрет?
— Все это не более чем игра вашего воображения, миссис Бердам.
— Нет, так просто вы от меня не отделаетесь! Оставим официальный тон, вы за ним не спрячетесь, — мягко возразила Китти. — Когда вы были наивной пятнадцатилетней девочкой, вашей неопытностью цинично воспользовался мужчина. Я подозревала, что у вас нет сестер, иначе они бы вас уберегли. Матери подчас бывают слепы и опрометчивы, даже если действуют из самых лучших побуждений.
— Вы не сообщили мне ничего нового, Китти.
— Родился ребенок, думаю, сын, которого вы очень любите. Но ваш кошелек опустошает не он, а его отец, который вас шантажирует.
Доркас вдруг потеряла способность сопротивляться. Как же страшно признаться, но носить все это в себе несравненно тяжелее.
— Но теперь этой пиявке конец, — убежденно произнесла Китти. — Ему придется убраться. Он не сможет вас шантажировать, потому что вы все расскажете Чарли. Доркас, не ревите, вы же не Грейс! Берите пример с сегодняшней Грейс, когда на нее посыпались несчастья, она вдруг обрела хребет. Ведь ваши родители от вас не отказались?
— Нет, они забрали Эндрю к себе, чтобы я могла работать. Мне было двадцать, а не пятнадцать, но я была страшно наивная! Отец Эндрю миссионерствовал в Голубых горах — интересный, обаятельный, горящий верой проповедник. Мы отдавали ему последние пенсы, ведь верующих так легко одурачить. Я отдала ему свое тело — он находил меня привлекательной, и я была просто счастлива. Но сын для него стал лишь средством вытягивать из меня деньги.
— Сколько же у него было детей?
— Один Эндрю, как это ни странно.
— И сколько вашему сыну сейчас?
— Четырнадцать. Он учится в частной школе в Катумбе.
— Значит, вся ваша зарплата уходит на содержание родителей, сына и этого грязного шантажиста. Моя портниха, вероятно, лишила вас бекона.
Доркас нервно облизнула губы.
— Откуда вы все узнали?
Китти торжествующе рассмеялась:
— Дорогая моя, вы ходите, как рожавшая женщина, и слишком опытны для старой девы. Ясно, что вы скрываете ребенка. Не зря же вы так трясетесь потерять работу.
