Джоди Пиколт - Девятнадцать минут
— Это, должно быть, ваш сын.
— Да. — Джордан перевел взгляд на ребенка, который как раз решал, стоит ли закатить истерику из-за того, что выключили музыку. — Сэм.
Она протянула к нему руку, и Сэм ухватился за ее указательный палец. Сэм наверняка смог бы растрогать и Гитлера, но его вид, похоже, только придал судье Корниер решимости.
— Зачем вы указали имя моей дочери в списке свидетелей?
«Ага!»
— Потому, — ответил Джордан, — что Джози и Питер дружили, и она может понадобиться мне в качестве свидетеля, дающего показания о его репутации.
— Они дружили десять лет назад. Не лгите, вы сделали это чтобы отстранить меня от дела.
Джордан устроил Сэма поудобнее.
— Ваша честь, при всем моем уважении к вам я никому не позволю вмешиваться в мою работу по этому делу. Особенно судье, которая больше не имеет к этому делу никакого отношения.
Он заметил недобрый огонек в ее глазах.
— Даже не думайте, — сухо закончила она, развернулась и решительно вышла из комнаты.
Если спросить первую попавшуюся девочку, хочет ли она стать популярной, она ответит «нет». Хотя правда состоит в том, что если она, оказавшись в пустыне, будет умирать от жажды, и ей предложат на выбор стакан воды или мгновенную популярность, она скорее выберет второе.
Услышав стук, Джози закрыла дневник и сунула под матрац, в самый ненадежный тайник в мире.
В комнату вошла мама, и какую-то секунду Джози не могла понять, что было не так. А потом догадалась: на улице еще не стемнело. Обычно к тому времени, когда мама возвращалась домой из суда, пора было ужинать, а сейчас всего без четверти четыре. Джози только что пришла домой после уроков.
— Мне нужно с тобой поговорить, — сказала мама, садясь рядом с ней на покрывало. — Я сегодня отказалась от участия в процессе.
Джози не сводила с нее глаз. Насколько она помнила, мама еще ни разу не отказывалась от сложных дел. К тому же, разве недавно они не разговаривали о том, что она не собирается отказываться от этого дела?
У нее возникло неприятное ощущение внутри, которое появлялось, если ее вызывал учитель, а она в это время не слышала, о чем шла речь. Что маме стало известно, чего она не знала несколько дней назад?
— Что случилось? — спросила Джози, надеясь, что мама не настолько внимательна, чтобы заметить, как дрожит ее голос.
— Об этом я тоже хотела с тобой поговорить, — сказала мама. — Защита включила тебя в список свидетелей. Тебя могут вызвать в суд.
— Что?! — воскликнула Джози, и на какое-то мгновение все исчезло: ее дыхание, ее пульс, ее смелость. — Я не могу пойти в суд, мама, — сказала она. — Не заставляй меня. Пожалуйста…
Мама наклонилась к ней, что было очень кстати, потому Джози была уверена, что в любую секунду может просто исчезнуть. «Сублимация, — подумала она, — переход вещества из твердого состояния непосредственно в газообразное». А потом поняла, что этот термин она выучила для контрольной по химии, которую так и не написала, из-за того что произошло.
— Я разговаривала с детективом, и знаю, что ты ничего не помнишь. Тебя включили в этот список только потому, что ты когда-то, давным-давно, дружила с Питером.
Джози отстранилась.
— Ты клянешься, что мне не придется идти в суд?
Мама заколебалась.
— Доченька, я не могу…
— Ты должна!
— А если мы пойдем и поговорим с адвокатом? — предложила мама.
— И чем это поможет?
— Ну, если он увидит, как это тебя расстраивает, возможно, он хорошо подумает, прежде чем вызвать тебя в качестве свидетеля.
Джози легла на кровать. Несколько секунд мама гладила ее по голове. Джози показалось, что она прошептала: «Прости меня», потом встала и закрыла за собой дверь.
— Мэтт, — прошептала Джози, словно он мог ее услышать» словно он мог ответить.
«Мэтт». Она вдохнула его имя, как кислород, и представила, как оно разлетается на тысячу крошечных частиц, которые проникают в ее красные кровяные тела, а оттуда прямо в сердце.
Питер сломал карандаш пополам и воткнул кусок с ластик в кукурузную лепешку.
— С днем рождения меня, — пропел он себе под нос. о не допел песенку до конца. Какой смысл, если все равно понят но, как она заканчивается?
— Эй, Хьютон, — позвал охранник, — у нас для тебя подарок За ним стоял парень ненамного старше Питера. Он раскачивался на пятках взад и вперед, а из носа текли сопли. Офицер завел его в камеру.
— Обязательно угости его своим именинным пирогом, — сказал офицер.
Питер сел на нижнюю койку, только чтобы показать этому парню, кто здесь главный. Паренек стоял, крепко вцепившись в выданное ему одеяло, и смотрел в пол. Он поднял руку и поправил на носу очки, и только тогда Питер понял, что с ним что-то определенно не так. У него был тот остекленевший рассеянный взгляд, который бывает у ребят с проблемами развития.
Питер понял, почему этого парня сунули к нему в камеру, а не к кому-то другому: решили, что Питер наверняка не станет его насиловать.
Он почувствовал, как руки сжались в кулаки.
— Эй ты, — позвал он.
Парень резко поднял голову.
— У меня есть собака, — сказал он. — А у тебя есть собака?
Питер представил, как охранники наблюдают за этой комедией в свой маленький монитор, ожидая, как Питер примет его.
Ожидая от него чего-то, и точка.
Он протянул руку и сорвал с парня очки. Они были толщиной с бутылочное дно, в черной пластмассовой оправе. Парень начал кричать, вцепившись в собственное лицо. Его крики напоминали сирену.
Питер положил очки на пол и попробовал их раздавить ногой, но резиновые шлепанцы не нанесли им особого вреда. Тогда он поднял их и бил о решетку камеры, пока стекла не разлетелись.
К этому времени появился охранник и оттащил Питера от парня, хотя тот его и пальцем не тронул. Охранник надел на Питера наручники, а остальные заключенные поддерживали его криками. Потом его потащили в кабинет начальника тюрьмы.
Он сидел сгорбившись на стуле, а охранник следил за каждым его вздохом, пока не пришел начальник.
— Что это было, Питер?
— Сегодня мой день рождения, — ответил Питер. — Я хотел побыть в этот день один.
Он понял, что самое смешное было в том, что до выстрелов ему казалось, будто лучше всего остаться одному, чтобы никто не мог сказать тебе, какое ты ничтожество. Но оказалось — он, конечно, не собирался говорить об этом начальнику тюрьмы, — что себе самому он тоже не очень нравился.
Начальник начал говорить о дисциплинарных мерах, как это может повлиять на решение суда, на то, как мало привилегий у него теперь осталось. Питер намеренно не слушал его.
