Андрей Школин - Прелести
Теплые дни постепенно натягивали на себя осеннюю одежду. Конец сентября. Через пару деньков зарядят дожди… Я допил пиво и поставил пустую бутылку рядом с переполненной урной.
— Оль, пойдём?
По дороге заскочили в магазин на остановке «Улица Лавочкина» купить минералки. Толстая, весёлая тётка, с красным надувным сердцем в руке, просунула свои пышные телеса в переполненный троллейбус. Телеса-то просунула, но сердце осталось снаружи. Некоторое время оно на нитке скучно волочилось за отъезжающим транспортным средством, а затем рвануло вверх, на свободу. И долго в этот вечер над Химками кружило вольное и бесхозное красное сердце. Лирика…
На этот раз в почтовом ящике лежал CD-RW. Решил не прибегать к посредникам с казёнными компьютерами, а открыл файлы в домашних условиях. Те же самые фотографии, схемы, пиктограммы, что присутствовали на утерянной флэшке, плюс крупным шрифтом дата — 7 ОКТЯБРЯ!!! Именно так, с тремя восклицательными знаками. Заглянул в календарь — обычное воскресенье. Каких либо пояснений, «разумеется», не было. Были, правда, кое-какие догадки. Звенья логической цепочки абсолютно нелогичных событий. Для кого-то, наверное, нелогичных. Я же, после этих дурацких пиктограмм и крупно-шрифтовой даты, теперь вполне обоснованно мог ожидать звонка Мережко. И телефон действительно забренчал…
Какое-то время выждал, не поднимая трубку.
— Телефон звонит, — Ольга прибежала из кухни. — Я думала ты не слышишь.
— Спроси, кто?
— Ну, молодец! Сидит рядом, а мне из кухни бежать, отвечать, — она взяла телефон в руки. — Ты-то дома?
В ответ я лишь пожал плечами.
— Алло? — жена выслушала и, прикрыв трубку ладонью, губами вывела слово. — Тарас.
Быстро скрестил руки, поясняя, что я полностью в квартире отсутствую. Ольга вытянула губы, как бы осуждая за гадкую ложь, и ушла вместе с трубкой на кухню.
Я должен был Тарасу пятьдесят долларов. Причём должен был довольно давно. Он особенно и не требовал их вернуть, а я, по-дружески, постоянно обещал, что баксы Тарас не увидит, как собственных ушей, даже в зеркало. Да, к тому же, требовал от него стать миллионером и спонсировать мои музыкальные и литературные проекты. Тарас становиться миллионером не спешил. Зарыл в землю свой диплом экономиста, плюнул на родственные связи с богатым дядей в Канаде, с прохладцей относился к должности PR-директора маркетинговой компании. Зато с упоением слушал шансон, забивал по вечерам огромадные косяки, и трахал всё, что шевелилось в Чертаново, Москве и везде по миру. Я хорошо относился к товарищу, просто сегодня к общению предрасположен не был.
Оля на кухне минут десять выслушивала душещипательную историю о том, как чертановского Казанову бросила очередная богатая пассия и всё потому, что бывший муж подарил ей новый Мерседес-кабриолет. И тут зазвонил сотик. Движением руки отключил громкую связь на базе обычного телефона и взглянул на монитор.
Ну, вот и дождались… Не вписанный в расписание паровоз, прибыл строго по расписанию. Табло монитора высвечивало не поддавшуюся расшифровке надпись — «ДЕЛОРА»!
— Добрый вечер. Вы сегодня звонили по нашему номеру или это какая-то ошибка?
— А кто вы? — попытался поиграть с женщиной на другом конце провода в угадайки.
— Фонд программирования и прогнозирования «ДЕЛОРА».
— И как расшифровывается название вашего фонда?
— Об этом, Андрей Григорьевич, Вам лучше спросить у нашего президента.
Нормально… Именно, вот так, по имени-отчеству.
— У Мережко?
— Да. Позвоните в любое время, по этому номеру, завтра с десяти утра, до шести вечера. Всего доброго.
— Угу, — и выключил телефон.
* * *Из книги В. Зорева «За околицей мира, бытия и сознания».
Отрывок Главы 5.
Следующим шагом было обучение нетрадиционным методам диагностики и лечения. Для 1986 года, когда о методиках Джуны и других целителей еще не было широко известно, успехи ребят, работающих по «спущенным сверху» способам полевого воздействия на человека, были впечатляющими. Излечивались многие заболевания, в том числе хронические и трудно поддающиеся традиционной медицине. Даже такая вынужденная и болезненная процедура, как аборт, в энергетическом варианте, по словам пациенток, была им в удовольствие. Непосвященному человеку в это трудно поверить, но, действительно, указанное мероприятие проводится быстро, сопровождается только положительными эмоциями и обходится без всяких осложнений…
* * *Данилович, на мой взгляд, не тронулся рассудком от такого потока нетрадиционной информации потому, что с самого начала эксперимента, в далёком теперь 1986 году, до конца так и не поверил в происходящее. И считал Контакт чем-то вроде непонятной игры самого рассудка. А. Г., видимо, напротив, целиком посвятил какой-то важный отрезок своей жизни работе с Контактом. Их пути — дороги разошлись ещё и из-за различия восприятия происходящего. А точнее из-за оценки самого Контакта.
Талалаев, не смотря на то, что ещё до встречи с А. Г. самостоятельно проводил эксперименты по перемещению во времени, всё равно остался скептиком. Даже после того, как эта самая неизвестная сила научила участников группы многому такому, что шокировало бы видавших виды академиков и лауреатов Нобелевской премии, он всё равно считал происходящее каким-то сдвигом в своей черепной коробке. Лечил больных раком, читал, словно раскрытую книгу прошлое людей, воздействовал на происходящие в городе события, но до конца во всё это не верил.
На один из сеансов Данилович привёл своего отца, закоренелого коммуниста и убеждённого материалиста. Тот, наслушавшись «бредней» сына со товарищи, решил «разоблачить происки врагов» с позиций марксизма-ленинизма и ортодоксальной физики. После Контакта, он долго не мог прийти в себя и мужественно пересмотрел многие взгляды на жизнь. А как бы повёл себя любой другой человек на его месте, когда ему сообщают самые скрытые и сокровенные тайны из собственной биографии, о которых может знать только один их обладатель?
Талалаев нашёл своеобразный выход из ситуации, в которой оказался. Он начал пить. Причём помногу и вдумчиво. Постепенно вышел из Контакта, обзавёлся новыми знакомыми и, хотя продолжал принимать пациентов, больше не помогал неким неопознанным существам в познании природы человечества. А. Г., тем временем, уехал на Дальний Восток и организовал там новую научную группу…
* * *Дождался момента, когда жена отлучилась по делам, и вытащил из шкафа, с самого дна большой картонной коробки, чёрный бумажный пакет.
Фотографии Измайлова и Дановича положил в одну стопку, Сака и Мережко в другую.
На фото последнему было (если верить подписи) 38 лет. Примерно, как мне сейчас. Снимки Александр подбросил в 1992 году. Следовательно, господину Мережко, самому загадочному персонажу из четвёрки, в данный момент за полтишок. И вышел этот самый загадочный персонаж, в отличие от других, на меня сам.
Ну что ж, добро пожаловать в Солнечный город, Владислав Генрихович!
Глава 40
Лошадь бредёт поперёк борозды…
ФольклорМногие люди чувствуют на себе посторонний взгляд. То, что в данный момент на меня кто-то пристально пялился, я ощутил уже по выходу из подъезда. Затылок чесался. И в экспрессе до Речного вокзала, и потом в метро щекотка не ослабевала. Иногда, правда, чесался лоб, иногда под лопаткой, в зависимости от того, каким боком я поворачивался к предполагаемому «шпиону».
Можно было этого «шпиона» вычислить, прогулявшись, например, по периметру парка, но я не торопился себя выдавать. Играл в войнушку…
Тарас ждал у себя в Чертаново. Просто в гости. Нам же весь план мероприятия был известен заранее. Вначале он поспешно прокрутит пару новых супер-хитов только ему известных исполнителей, потом быстренько напоит кофе, и, извинившись, выпроводит из дома нахрен, так как «вот-вот появится его очередная пассия». Ладно, хоть через всю Москву прокатимся, развеемся…
Дядьку я ещё в метро приметил. Во время перехода с зелёной линии на серую. Но, чтобы проверить, вышли на одну станцию раньше — на «Севастопольской». Дошли, не спеша, с Олей до остановки маршруток. И только там, скрывшись от любопытных глаз за ларьками, я оставил жену и бегом бросился к противоположному краю павильонов.
— Привет! Времени скажи сколько?
Дядька нервно дёрнулся, медленно развернулся, посмотрел снизу вверх устало и достал сотик:
— Четыре… без пяти, — и не понятно было, растерялся «шпион» или обрадовался своему провалу.
— Извини, взять тебя с собой никак не могу, — поглядел в сторону озирающейся жены и направился к ней мимо дядьки. — На какие хоть органы трудишься?
— Да меня просто вот это передать попросили… — промямлил тот, и что-то протянул в мою сторону.
