Розамунда Пилчер - В канун Рождества
Адвокат. В своем ежедневнике Оскар записал имя адвоката. Он поднялся с лестницы, прошел в гостиную, увидел ежедневник на своем так называемом письменном столе и перелистал страницы. Мурдо Маккензи. Только Билликлиф мог выбрать себе адвоката с таким невообразимым именем. Мурдо Маккензи, фирма «Маккензи и Стаут», Саут-стрит, Инвернесс.
Оскар заглянул в телефонный справочник и переписал номер в ежедневник. Вернувшись на лестничную площадку, он снял трубку.
А сам думал: должны быть похороны. Служба в церкви. И перед этим ночное бдение над телом. Надо оповестить жителей городка. Сообщить Питеру Кеннеди. И дать извещение в газете. Всего несколько строчек. Но в какой газете? В общенациональной или только в местной?..
— «Маккензи и Стаут» слушают.
— Доброе утро. Могу я поговорить с мистером Мурдо Маккензи?
— Как вас представить?
— Оскар Бланделл. Из Кригана.
— Подождите минуту, пожалуйста.
Сердце у Оскара упало. Он и раньше слышал подобные ответы и вынужден был ждать гораздо дольше минуты, слушая какую-нибудь пошлую мелодию. Но его страхи оказались беспочвенны. Мурдо Маккензи взял трубку почти незамедлительно.
— Мистер Бланделл, доброе утро. Мурдо Маккензи у телефона. Чем могу служить?
Хороший, приятный голос с шотландским акцентом, спокойный, внушающий доверие.
— Доброе утро. Извините, что беспокою вас, но мне только что позвонили из госпиталя и сообщили о смерти майора Билликлифа. Он умер сегодня утром. Майор Годфри Билликлиф, — добавил Оскар, словно майоров Билликлифов было двое.
— О, это печальная новость, сожалею, — и в голосе адвоката действительно послышалась печаль, — но нельзя сказать, что неожиданная.
— Они мне позвонили первому, потому что я у них зарегистрирован как ближайший родственник. И к тому же майор Билликлиф просил меня быть его душеприказчиком. Очевидно, больше ему некого было попросить.
— Да. У него не было родных. Он мне рассказывал о вашей договоренности и о том, что вы согласились принять на себя эту обязанность.
— Вот поэтому я и звоню. Должны состояться похороны, но где, когда и как? У него были друзья в Кригане, которые захотят присутствовать на прощании, но, насколько мне известно, дороги сейчас непроходимы и нет надежды, что они сумеют добраться до Инвернесса. Не говоря уж о том, что вот-вот наступит Рождество. И надо бы связаться с похоронным бюро, и сообщить в банк, и регистратору…
Мурдо Маккензи мягко перебил:
— Мистер Бланделл, предоставьте это мне. Во-первых, майор Билликлиф оставил указания относительно кремации, и это уже избавляет нас от многих хлопот. Что касается похоронного бюро, это я тоже возьму на себя. В Инвернессе есть фирма с хорошей репутацией, и я хорошо знаком с тамошними служащими. Как вы отнесетесь к тому, что я свяжусь с мистером Лаггом и оговорю с ним всю необходимую процедуру?
— О, вы чрезвычайно добры… но… когда это будет?
— Я бы предложил назначить похороны на конец следующей недели. Перед Новым годом. К тому времени погода должна немного улучшиться, и вы, и остальные друзья майора из Кригана сможете проехать через Черный остров и присутствовать на церемонии.
— Но разве не должны мы где-то собраться, чтобы помянуть его? Я готов оплатить расходы.
— Мистеру Лаггу нетрудно позаботиться и об этом. Можно устроить поминальный вечер в фойе гостиницы или в другом подходящем помещении. Все зависит от того, сколько соберется народу.
— Но есть еще другие проблемы — надо официально заверить завещание. Заморозить счет.
— Этим мы тоже займемся.
— И его личные вещи. Их нужно взять из госпиталя.
Оскар вспомнил о застиранных старых пижамах Билликлифа, его слуховом аппарате и обшарпанном кожаном чемодане. Все это было так душераздирающе трогательно, что, к своему смятению, он почувствовал в горле комок.
— Я позвоню туда и поговорю с сестрой в отделении, — предложил адвокат. — Вы помните номер?
К своему удивлению, Оскар помнил.
— Четырнадцать.
— Отделение номер четырнадцать. — Наступило молчание. Мудро Маккензи, наверное, делал заметки. — Я попрошу своего секретаря позаботиться об этом.
— Не могу выразить, как я вам благодарен. Вы сняли тяжкое бремя с моей души.
— Насколько я знаю, майор Билликлиф не хотел причинять вам каких-либо неудобств. Я сам позвоню мистеру Лаггу, а потом перезвоню вам, когда узнаю, как он собирается всем распорядиться. Вы дадите мне номер своего телефона?
Оскар назвал.
— Вы живете в Старой усадьбе в Кригане?
— Да.
— Ну, значит, никаких проблем. А если возникнут, я вам сообщу.
— Я очень вам благодарен, а если к тому же вы будете держать меня в курсе… Еще раз спасибо. Не буду больше отнимать у вас…
— Мистер Бланделл!
— Да?
— Не кладите трубку. Я должен вам кое-что сообщить. Разумеется, я напишу вам об этом официально, однако в это время года не всегда можно полагаться на почту, а так как у нас уже состоялся разговор, то хочу обрисовать вам в общих чертах создавшуюся ситуацию.
— Извините, но я не вполне понимаю, — нахмурился Оскар.
— Поступив в госпиталь, майор Билликлиф позвонил мне и сказал, что хочет увидеться. Я живу на улице Нэйрн и по дороге на работу проезжаю мимо госпиталя, так что рано утром в прошлый понедельник я к нему заехал. Он лежал в постели и был очень слаб, но совершенно в здравом уме и твердой памяти. Он беспокоился насчет завещания. После смерти жены он не позаботился составить новое и желал немедленно исправить положение. Он дал мне соответствующие инструкции, и в тот же день я составил у себя в офисе новое завещание. Майор был в состоянии его подписать. Мистер Бланделл, вы являетесь его единственным наследником. У него не было солидной собственности, он небогатый человек, но он хотел, чтобы вы стали владельцем его дома в Корридэйле, автомобиля и собаки. Боюсь, что машина и собака — не совсем то наследство, которое вам хотелось бы получить, но таково было желание майора. Что же касается денег, то он жил, и очень экономно, на свою пенсию, однако у него остались некоторые сбережения, и после того, как будут погашены расходы на похороны и оплачены оставшиеся счета, сумма составит примерно две с половиной тысячи фунтов.
Оскар сидел на лестнице, прижимая трубку к уху, и не находил слов.
— Мистер Бланделл?
— Да, я здесь.
— Я подумал, что, может быть, связь прервалась.
— Нет, я слушаю.
— Боюсь, наследство не очень существенное, но майор Билликлиф очень хотел, чтобы вы знали, как высоко он ценил вашу доброту.
— Но я не был с ним добр.
