Эдуард Тополь - Свободный полет одинокой блондинки
Перебравшись вброд по топкому болоту, Алена вышла на шоссе и набрала на мобильнике длинный номер.
— Это я, — сказала она в трубку. — Муж все знает. Он меня только что хотел убить. Из-за тебя…
136
Звонок Алены застал Красавчика в его новом офисе в мэрии Вильфранша.
— А где ты? — спросил он в трубку своего мобильного, хозяйски развалившись в кресле за письменным столом. За спиной у него на стене висели портреты графа Орлова и Екатерины Второй, из окна был прекрасный вид на Вильфранш и Средиземное море. — В Таиланде? Спокойно, без паники! Доберись как-нибудь до аэропорта, там в кассе «Эр Франс» тебя будет ждать билет до Ниццы, я сейчас закажу. А в Ницце я тебя встречу. Пока! — И, дав отбой, тут же набрал «Эр Франс». — Бонжур, я хочу заказать билет Бангкок — Ницца для мадам Лепер-Бочкаревой. На мою кредитную карточку. Только через Париж? Хорошо, я согласен…
Тут в его офис вдруг вошли какие-то рабочие и стали выносить мебель, компьютер, копировальную машину. Красавчик в изумлении повернулся к ним на вращающемся кресле:
— Эй, что вы делаете? — И в трубку: — Извините, мадам, это я не вам. Да, да, выписывайте, она возьмет билет в аэропорту! — И, дав отбой, снова рабочим: — В чем дело? Подождите!
Но те продолжали молча выносить мебель и снимать со стен портреты графа Орлова и Екатерины Второй.
Красавчик рассвирепел:
— Черт побери, в чем дело? — И повернулся к мэру Вильфранша, вошедшему в кабинет: — Что случилось, Клод? Что это значит?
— Мне позвонил Поль Лепер, — сухо сообщил мэр. — Ты никакой не потомок графа Орлова, а вор и аферист. Убирайся отсюда и скажи спасибо, что ни мне, ни Леперу неохота пачкать свое имя в газетах.
— Но минуточку! Клод! Русские инвестиции — это не афера, это честный бизнес! Я уже договорился с сибирскими нефтяниками, с Норильском, с алмазниками Якутии…
— Вон отсюда! — И мэр повернулся к рабочим: — Выбросите его!
137
Знаменитая летняя духота в Париже рано или поздно заканчивается мощной грозой. И тогда гром раскалывает небо над Эйфелевой башней, ливень сечет отбеленные химеры собора Парижской Богоматери, потоки воды катят под столиками уличных кафе, прохожие ныряют под козырьки и навесы магазинов и даже клошары прячутся от грозы в подземных переходах и в метро. Улицы и площади пустеют, порывы ветра терзают промокшие флаги, гонят по мостовым поломанные зонтики, сорванные со стен рекламные плакаты и прочий мусор. Зябко и неуютно становится в Париже, если у вас нет тут своей квартиры, номера в отеле или хотя бы десяти франков на чашку кофе в теплом кафе.
Набросив на голову капюшон дешевой брезентовой куртки, ссутулившись, сунув руки в карманы, Алена брела по Парижу, ступая по лужам и обрывкам истерзанных ветром афиш. Конечно, она не вернулась из Таиланда в Ниццу. Что ей там было делать теперь, после того, как муж чуть не убил ее за связь с Красавчиком? И зачем ей было снова встречаться с этим Красавчиком, который не принес в ее жизнь ничего, кроме несчастий? Прилетев из Бангкока в Париж, где у нее была пересадка на самолет до Ниццы, Алена вышла из аэропорта Шарля де Голля с твердым намерением начать в Париже новую жизнь — самой, без всяких мужей, Красавчиков и Фондов поддержки воздушных путешествий в защиту мира и прогресса.
Но оказалось, что уютный, милый, красивый и нежный Париж радушен только до тех пор, пока вы платите за его красоту и уют разноцветными франками или на худой конец уныло-зелеными долларами. А если у вас нет тут работы, стипендии, мужа или богатого любовника, то — «пардон, мадемуазель, обращайтесь в Армию спасения»…
Дождь затих, но от этого в городе не стало уютней, а наоборот: мусорщики — молодые арабы в зеленых бушлатах — вышли на улицы собирать мусор и, наглые, белозубые и громкоголосые, пытались заглянуть в лицо одиноко идущей женщине в куртке с капюшоном.
Отшатнувшись от них, Алена перебежала на другую сторону улицы, натянула поглубже капюшон и почти бегом свернула за угол. Здесь было светлей и безопасней — в крошечных ресторанчиках уже сидели люди, что-то ели и пили. Но Алена шла мимо, опустив голову и старясь не смотреть на их еду.
Вот наконец и площадь де Аль. Здесь, на ступенях церкви Сен-Устаж, Армия спасения раздает бездомным бесплатный горячий суп. За этим супом стоит интернациональная очередь — турки, румыны, алжирцы, украинцы…
Отстояв эту очередь и получив пластиковую тарелку с супом и ложку, Алена отошла в сторону, присела на ступеньку. За ее спиной ели какие-то украинки, до Алены доносился их разговор.
— А отут рядом, на Сен-Дени, стриптизников — як грибов!
— Та й шо? Я краще буду вулици заметать, чем за двадцать хранков голяка танцувать! Шо в мэнэ — гордости нэма?
— Вулици заметать! Тэж сказала! Вулици заметать знаеш скильки платят! Таку работу токо те, яки у юнионах, мають!
138
Но стоило грозе пройти, как на центральных улицах снова многолюдно, оживленно, шумно. Смотрящий, Седой, Молодой и Толстяк шли в потоке пешеходов по Риволи, и Смотрящий деловито излагал:
— Я предлагаю начать с борделей — свинтить алжирцев, привезти наших телок, они тут всех задвинут! Местные проститутки здесь такое фуфло, ужас!
— Слушай, — сказал ему Толстяк, — а загнуть тут можно?
— Ты ёкнулся, что ли, Кувалда? — вмешался Молодой. — Мы по бизнесу приехали!
— Не, ну просто так, для фарта, — пояснил Толстяк. — Париж все-таки!
— Да пожалуйста! — по-хозяйски широким жестом махнул рукой Смотрящий. — Тырь что хочешь! Я угощаю!
Толстяк тут же свернул к газетному киоску, увешанному журналами, и буквально через секунду вернулся к друзьям, достал из-под рубашки толстый яркий журнал.
— Во! — сказал он хвастливо. — Теперь можно и фотку послать братанам на зону — Кувалда в Париже!
— Рискуешь! — заметил Смотрящий. — Это журнал для педиков.
— Что? — ужаснулся Толстяк.
— А ты что, сам не видишь? — усмехнулся Седой.
Толстяк посмотрел на украденный журнал. На обложке действительно красовались двое целующихся мужчин.
Толстяк стремглав побежал к урне, с отвращением швырнул в нее журнал и брезгливо вытер руки о рубашку.
139
Сен-Дени — это действительно улица стриптизников, тут чуть не в каждом окне — рисованные и неоновые вывески с изображением полуголых и голых красоток.
Не глядя на них, Алена шла по мокрому после дождя тротуару и услышала позади себя слабое мяуканье. Пригляделась — крохотный котенок увязался за ней. Алена взяла котенка на руки, прижала к груди, потом спрятала в карман куртки и зашла в один из подъездов, оказавшись в узком, как штольня, помещении высотой в три этажа.
