Наталия Вико - Шизофрения
— Прошу! — пропустил гостью вперед.
— Подземная сокровищница? — Александра с пониманием глянула на хозяина и вошла в сводчатый зал, освещенный неяркими светильниками по периметру.
— В определенном смысле — да, — подтвердил Николя, отошел в угол, и… будто начал играть в «классики», переступая с одной каменной плиты на другую.
Александра остановилась у входа и, засунув руки в карманы халата, снисходительно наблюдала за ним. Но в результате магического танца пол в середине зала дрогнул и начал медленно опускаться вниз, а потом… из ниши стало подниматься нечто похожее на статую, укрытую белым покрывалом. Свет стал ярче и сконцентрировался в середине зала.
Александра замерла. Хотя ей казалось, что после похода в крипту ее уже ничто не сможет удивить, но утро с Николя явно не уступало прошедшей ночи по количеству сюрпризов, которые воплощали самые невероятные детские мечты и фантазии.
Николя, не говоря ни слова, потянул ткань и… у Александры перехватило дыхание.
Мраморная статуя прекрасной женщины в неярких лучах света казалась живой. Чуть колыхалась сотканная резцом Мастера тончайшая вуаль прозрачной каменной накидки, обнажавшей прекрасное тело. Показалось, от едва заметного вдоха приподнялась и опустилась грудь…
«Совсем как у Исиды в Александрийской библиотеке, — ошеломленно думала Александра, — сделала шаг вперед и остановилась, словно наткнулась на невидимый барьер, потрясенная тем, что статуя была похожа на… нее саму?! Запечатленное в камне ее собственное лицо, обращенное к небу, такое знакомое и незнакомое одновременно, ее тело, ее руки, в одной из которых…
— Анх — символ жизни и бессмертия, — пояснил Николя, перехватив ее взгляд.
…а другая сжимает…
— Уас — скипетр могущества, означающий победу Хора над Сетхом, — добавил он.
— Добра над злом, — негромко сказала она, вспомнив одну из бесед с Онуфриенко. — Это ваша работа?! — спросила восхищенно, все еще отказываясь верить, что вот этот, стоящий рядом человек с внешностью и манерами аристократа и тонкими, казалось, не приспособленными для грубой работы пальцами, смог создать такое чудо! Но уже почувствовала невольное почтение к Мастеру, сумевшему воплотить в камне вечную красоту, вечную женственность и вечную тайну Женщины-Богини.
Николя не ответил. Судя по тому, что его губы подрагивали, было понятно, он волнуется, как автор на премьере. Он стоял молча, обхватив себя за плечи, и попеременно переводил взгляд со статуи на Александру, и всякий раз, когда смотрел на нее, прищуривал глаза, словно снимая с нее халат, отчего она почувствовала себя не зрителем, а натурщицей, которая пришла, но замешкалась с раздеванием.
— Вот так, — наконец прервал он затянувшееся молчание.
— Николя! — сказала она взволнованно. — Если бы я не смотрела сейчас на вашу работу, то никогда бы не поверила, что человеческие руки способны создать такое! И что бы я ни сказала — будет недостаточно. Я потрясена, Николя!
— Спасибо, мадам, — дрогнувшим голосом сказал он… — Ваша оценка мне особенно важна. — Он помолчал. — Сначала я хотел поставить Исиду на постамент в виде джеда — символа незыблемости, но потом понял, что это делать нельзя…
Александра не стала спрашивать, почему. К тому же, не представляла, как выглядит этот самый джед, но, Николя, заметив вопрос в глазах гостьи, сам пояснил:
— Чтобы низложить Женщину, ее поставили на каменный пьедестал. И тогда Женщина-Богиня превратилась в Богиню-Женщину. А первая, — с улыбкой глянул на Александру, — мне нравится гораздо больше
— У статуи мое лицо… — взволнованно сказала она. Про тело говорить постеснялась. — Что все это означает? — спросила, оторвав взгляд от работы.
Николя будто не услышал вопрос. Улыбка сползла с его лица, взгляд стал серьезным и, даже показалось, немного растерянным от мыслей, которые он хочет, но не решается высказать вслух.
— Мадам, — он замялся, — могу я к вам обратиться с несколько необычной просьбой?
— Хотите, чтобы я разделась? — опередила она, чуть насмешливо глядя ему прямо в глаза, потому что поняла, именно об этом он хотел попросить.
Николя кивнул и посмотрел на нее как на желанный плод, насладиться сочной мякотью которого мешает ненужная кожура.
Хотя выглядеть целомудренной девственницей Александре не хотелось, но и раздеваться перед мужчиной только потому, что он по странному стечению обстоятельств или случайному совпадению сделал статую, как две капли воды похожую на нее саму, было тоже неловко. Парижской куртизанкой она себя не чувствовала. К тому же ей больше нравилось название «гейша», а лучше даже — «гетера», по прихоти которой сжигаются захваченные царские дворцы. Но у Николя дом собственный. Не Персеполис. Поэтому жечь — не резон.
«А в общем, — снисходительно подумала она, — действительно талантливые люди — всегда шизофреники, всегда на грани, всегда непредсказуемы, но другими и быть не могут».
— Давайте поступим так, мой дорогой Николя, — начала она вкрадчиво, чтобы смягчить отказ. — Я готова подтвердить вам в устной, а если нужно и в письменной форме, можно даже у нотариуса, что прекрасное мраморное тело, — эти слова она выделила, чтобы сделать автору приятное, — созданной вами скульптуры, полностью идентично моему, — чуть не сказала «прекрасному телу», — и подпишушь: владелица оригинала, — посмотрела с ласковой улыбкой и… плотнее запахнула халат.
— Ни за что? — разочарованно сказал он.
— Ни за что, — помотала она головой, но все же решила пояснить, потому что врач тогда хорош, когда способен успокоить:
— Во-первых, потому, что я раздеваюсь только тогда, когда сама хочу, — непреклонным тоном заявила она, почему-то вспомнив несгибаемую маман, — во-вторых, — улыбнулась, — я не привыкла раздеваться в одиночку…
— Я готов! — Николя потянулся к вороту рубашки.
— В-третьих, — торопливо продолжила Александра, — мы не муж и жена и не любовники, что давало бы повод раздеться вдвоем. Это достаточно веские причины? — глянула ласково.
— Я и в мэрию тоже готов, — решительно заявил Николя. — Хоть сейчас!
— Готовы? — Александра сделала вид, что поражена его легкомыслием. — Но вы ведь даже не знакомы с моей мамой! — перешла она к скрытым угрозам.
— Не знаком, — подтвердил наивный Николя, — но уже ее обожаю, — принялся расстегивать вторую пуговицу на рубашке.
— Нет-нет, Николя, — Александра начала беспокоиться, заметив как потемнели его глаза и участилось дыхание, и даже отступила на полшага, — раздеваться вместе будем, — решила все-таки дать ему шанс, — когда задумаете создать скульптурную группу.
— Какую группу? — изумленно спросил он и даже перестал расстегивать очередную пуговицу.
— Как какую? — глянула простодушно. — «Скульптор-маньяк насилует свой будущий шедевр», — улыбнулась она.
— Я предпочел бы обладать музой, — серьезно сказал он и опустил руку от пуговиц. — Простите, мадам, я вовсе не хотел вас обидеть, — вдруг смутился и сцепил пальцы.
— Так что же все это означает? — быстро спросила она, указывая на работу, чтобы уйти подальше от неудобной темы.
— Вы имеете в виду сходство с вами или смысл скульптуры? — Николя потер лоб ладонью.
— И то и другое, но вначале — второе, — скромно сказала она.
— Это долгий рассказ, — уже привычно интригующим тоном проговорил он. — Хотите воды? Или может быть вина?
— Уже идем наверх? — поинтересовалась она.
— Нет, — улыбнулся Николя. У меня здесь все есть, — подошел к стене и снова, на это раз рукой, поиграл в «классики», после чего часть стены отползла вовнутрь. Он исчез в проеме и уже через минуту вернулся с бутылкой вина и бокалами.
Они устроились в креслах у мраморного столика.
— Когда, вы говорили, у вас самолет? — спросил он, наливая гостье немного вина на пробу.
— Не беспокойтесь, Николя. У меня уйма свободного времени, — обнадежила его Александра. — И раз уж пригласили меня в гости, так развлекайте! — попыталась вернуть отношения в привычное русло, где мужчина всегда что-то должен женщине, особенно если та ему небезразлична настолько, что даже не пугает знакомство с мамой и брачные узы.
— Вы, кажется, хотели поспать? — спросил он так, что и не понятно, то ли заботится, то ли все же заманивает в постель.
— Вам показалось, — бодро ответила она и попробовала вино. — Бесподобно! — воскликнула, восхищаясь мягким, насыщенным вкусом напитка.
— Спасибо! — Николя наполнил оба бокала. — Ваше здоровье, — приподнял свой и отпил глоток.
— Я, между прочим, — Александра поставила бокал на столик, — даже ни разу не зевнула, — закинула ногу на ногу и… поспешно прикрыв полой халата обнажившееся колено, выжидательно уставилась на Николя.
— Вы, конечно, знаете историю про статую Свободы? — спросил он.
