Александр Терехов - Немцы
— Не истери! — наперекор кричала Бородкина и сильно схватила вспотевшего Ваню за локоть. — Пошел вон, сопляк, не мешай! Я всё поняла, езжай в управу и жди. Не показывай никому деньги!!!
— Семьдесят…
— Запомнила — семьдесят один и девяносто четыре! Вали! Нет на тебя времени! — вытолкала Ваню Поляроида, растерла щеки, лоб, хлопнула ладонью о ладонь. — Видите, с кем работаю?! Орет, а сам — даже не представляет, как делается. Что за люди они, а? Откуда они к нам? Собрал председателей участковых комиссий: за каждый сверхплановый процент я заплачу по три тысячи долларов. Вы представляете? Не могут по-другому решать. А если еще мэра уберут…
Эбергард соглашался; напрасно приехал, Бородкина уже не слышит, забыла, она бормотала:
— ДК заминирован, членов комиссии выводим… Приезжает милиция… Я остаюсь с опечатанным мешком с бюллетенями… Девочек спрячу под лестницей — они помогут… Два часа — пока милиция со спаниелем всё не спеша так… И успеем, — и неожиданно: — Эбергард, позвонишь в ОВД? Ты же на улицу, я не могу своих посылать, пусть уж лучше у меня на глазах, позвонишь? Миша! — Заглянул милицейский лейтенант. — Проводи до таксофона… Знаешь, где остановка? Эбергард, спасибо, дорогой!
Кончался день, под снегом, аукцион выигран, выборы проведены, не трогает пока Гуляев, смирился, через месяц он выиграет суд, сегодня говорил с Эрной… Лейтенант довел до таксофона, сам набрал номер ОВД «Смородино» (Эбергард никогда не пользовался таксофонами, оказывается, оплата карточкой) и передал трубку, убедившись: есть ответ!
— Говорите.
— В ДК «Высотник» заложено взрывное устройство.
Следующий день — до обеда округ отсыпался; вице-премьер Ходырев накручивал мэра: выборы проведены нормально, только на Востоко-Юге префект самоустранился, пустил на самотек, надеялся на угрозы; на понедельничной планерке мэр поблагодарил «всех», но повторил: «Востоко-Югом я недоволен!»; во вторник правительство отменили, в среду монстр с тяжелыми предчувствиями (так надеялись все) отправился на возложение венков в ознаменование годовщины окончания Сталинградской битвы, но вернулся, как показалось, веселым. Мэр, поклявшийся весной «доработает до Нового года и — хорош!», заявил «окружившим его после возложения школьникам», что «еще не знает», останется ли, а высунувшийся из-за мэрского плеча лысый председатель гордумы самодовольно жмурился: «Это решит победившая партия!»; все замерли: что Путин?
Гуляев разговаривал с Эбергардом добро (за январь Эбергард внес на пару дней раньше срока, пожалуйста — увеличенный процент!), но как-то отстраненно, отрезанно (казалось от страха?), заезжал «поздравить» зомби Степанов, обрадованный, что Эбергард понял его вопрос: скоро подпишут контракт?
— Узнаю в общем отделе. Как там в законе? «В течение семи-десяти дней»? Пока юристы, замы завизируют… Сами понимаете: сейчас никому ни до чего. Пока не решится главное. — Еще они обсудили слухи, что монстра повышают, уходит в губернаторы или со своими миллиардами (уже точно на этот раз) вливается в империю Вексельберга; наступила и пошла страшная неделя, уволили начальника отдела кадров (отработал полгода), монстр кричал замам: «Вы — стадо баранов! Вы не видите, что волки вокруг! Слабых будут резать!»; приносимые на подпись документы префект швырял теперь на пол поближе к выходу и заставлял докладчиков подбирать: «Так вы запомните! А то всё, что я говорю, — люди не запоминают»; испуганным крался по коридорам даже Кристианыч, встретив возле туалетов Эбергарда, тихонько пояснил: мэру про выборы стуканул председатель гордумы, избиравшийся от Востоко-Юга.
— Он по состоянию на девятнадцать сорок проигрывал три процента. Испугался, что не успеем, — Кристианыч отчетливо произнес, — нивелировать.
Напряжение есть, — посерел, занавесил глаза, слился со стенами. — Ты когда планируешь завершать по аукциону?
— Как договаривались. Получат контракт на руки и…
— Еще не получили? — не отпуская Эбергарда, не добавляя ничего, обозначая, сгущая какую-то вину… стояли так долго, пока Кристианыч наконец-то не… — У префекта день рождения завтра. Было бы красиво завтра внести. Он бы оценил.
В общем отделе девушка Лена, что Эбергарду нравилась, посмотрела, краснея, в компьютере «Контракт на обеспечение бесплатного горячего питания в учреждения управления культуры…»:
— Так… Вот — Хассо согласовал, Шведов… Юристы, социалка, управление делами, Гревцева — всё согласовано. Вот — с пятницы в почте у префекта… Пока не отдал, ждем каждый день.
Надо внести завтра. Не надо. Оставить, как договаривались, после выдачи контракта. Если завтра утром почту отдаст… Шел и останавливался. Возвращался, шел. Пусть идет как идет? А вдруг — те самые секунды, время толщиной в волос, когда решится про него? Эбергард не может подчиняться уставшему телу, сдохшей душе и ослаблять руки — непрерывно решать свой вопрос, останавливаться посреди течения, упираться — давить, разворачивать, куда надо. Уже звонил, но сам не верил, не понимал, что делает это:
— Роман. Это Эбергард, — лениво и поддерживаясь незавоеванной позиции «свысока». — Аукцион состоялся. Поздравляю. Контракт согласовали, на подписи у префекта. Префект подпишет, зарегистрируем, отдаем, и подавайте документы на аванс.
— Понято, — у Романа шумел какой-то ветер и трубно отзвучивало эхо, он понимает, что не ради «поболтать» позвонил Эбергард, что главное «дальше». Что?
— Только, Роман. Небольшие изменения. Вопрос, который мы договаривались закрыть при получении контракта, надо закрыть завтра. До двенадцати.
Роман переспросил, повторил, для атмосферы выматерился куда-то в сторону и:
— Не имею такой возможности. Чисто технически. В указанное время по сумме полный объем. И вообще.
— Степанов в день аукциона сказал: у вас всё готово. Это он так шутит?
— По-другому договаривались, — очень тихо говорил Роман. — Получаем контракт и — закрываем вопрос…
— Вы — единственный участник аукциона. Мы исключили из числа участников восемь юрлиц, — приврал Эбергард, — компания «Тепло и заботу каждому» — победитель. Протокол утвержден. Результаты аукциона на портале правительства города. Какая тут, на хрен, подстава?! Контракт подписан, но префект третий день не отдает почту! Там нет вопросов! Если завтра не решим — вопросы могут появиться.
— Я не могу так. Сначала одно. Всегда вообще вносили с аванса!
— Сейчас всюду так, это такое время!
— Если только — половину.
— Всё, благодарю.
Звонить Степанову — слабость, зомби должен забояться и позвонить сам; Улрике — опять! — плохо чувствовала себя вечером, мучила его: «Что случилось? Ничего не случилось? Посиди со мной. Положи руку сюда, выше. Ты же пойдешь со мной на роды? Поговори с нашей девочкой…»; только очень поздно, подтверждая его расчеты, — Степанов позвонил.
