Щепа и судьба (СИ) - Софронов Вячеслав
Свобода без выбора
Удивительно, но смерть девушки с гитарой придала мне сил и заставила вновь сесть за работу, чтоб хоть как-то оправдать свое существование. А может, просто вспыхнувшая и нерастраченная до конца любовь помогла забыть все прочие дела и терпеливо довести до конца начатое. В результате непрестанной и где-то даже злой работы к концу лета сборник мистических рассказов был готов. Некоторые из них уже вполне обдуманно и взвешенно разослал в известные мне журналы. И даже почти не удивился, когда начал получать за их публикацию пусть небольшие, но авторские гонорары. Это можно было считать почти победой. Не только над самим собой, но и теми силами, что не давали прежде это сделать.
За прошедший год или два, пока скрывался в деревенской обители, а потом сутками сидел над рукописями, как-то и не заметил изменений, происходящих вокруг. Прежде всего, ниоткуда вдруг возникли люди, жившие ни, как прежде, на зарплату, а на прибыль от оборота. В короткий срок некоторые из моих знакомых стали вдруг вполне состоятельными людьми, причем по старинке скрывая этот факт. Но наличие денег, как и процесс полового созревания, следы которого явственно видны на юношеских физиономиях, отрицать невозможно. Об их богатстве говорили и зажатые в руках толстенные барсетки, крикливая форма одежды, да и манера вести разговор. Но, самое главное, все новоявленные дельцы просто не знали, что делать со своими доходами. Они, как и раньше, пытались сдерживать себя от их траты, но давалось это с трудом, и потому скупалось все, что попадало под руку — от дамских украшений до престижных машин.
Как-то встретившись с одним из таких успешных предпринимателей, узнал от него с удивлением, что он собрался издавать собственный литературный альманах, где станут публиковаться местные авторы. Мой собеседник был когда-то журналистом, а потом поддался всеобщему искушению сделаться богатым в рекордно короткий срок, уволился из газеты, собрал собственную команду и начал торговать ширпотребом. Через полгода он уже переехал из хрущевской двушки в престижную квартиру, в два раза превосходящую прежнюю, полученную им за десять лет честной и беспорочной службы.
Оглядевшись, он решился показать своему бывшему главному редактору, о чем нужно писать, путем издания личного альманаха. Но дефицит времени, требующая огромного приложения сил коммерция оказались несовместимы с его благими просветительскими затеями. Поэтому, когда он узнал, что мной уже опубликована повесть и готов к изданию сборник рассказов, то, не раздумывая предложил выпустить его за свой счет. Грех было отказываться, хотя и понимал, волновали его отнюдь не проблемы провинциальных авторов, а самоутверждение в качестве издателя и благодетеля. Но иных предложений у меня тогда просто не было, потому согласился. Да, немаловажный момент, сумму гонорара по взаимному согласию решили обсудить уже после выхода книги. Так хотелось верить в чистое и светлое будущее, что никакие подводные камни и тернии просто не учитывались. Оба мы были в ту пору изумительно наивны.
Недаром сказано: каждая книга имеет свою судьбу. Так что если говорить о судьбе будущей моей книги, где собраны ох какие непростые герои, просто по определению не могла она оказаться гладкой и ровной. Хотя поначалу все пошло довольно легко. Даже чересчур легко, что само по себе должно было вызвать некоторые подозрения с моей стороны. Оформлять книгу согласился профессиональный и, на мой дилетантский взгляд, очень талантливый художник, который за несколько месяцев подготовил иллюстрации, обложку и все, что в таких случаях положено. Мой благодетель выдал ему аванс и обещал расплатиться окончательно после завершения работы. Вскоре мы были приглашены для ознакомления с эскизами, а потом нашим взорам предстали иллюстрации в их конечном виде. Результат превзошел все ожидания! С такими рисунками книгу можно было выставлять на любую международную ярмарку, и она бы там не потерялась среди признанных мастеров книжной графики. Даже не верилось, что мои герои оказались вдруг столь живописуемы и узнаваемы.
Совершенно случайно вышел на одно из столичных издательств, куда после небольших переговоров и согласований, не тратя времени, отвез рисунки и рукопись своего многострадального сборника. В издательстве выписали довольно солидный счет, и дело осталось за малым — оплатить его. Но тут против моего спонсора-издателя возбудили вполне реальное уголовное дело за какие-то там коммерческие грехи, и на этом его издательская деятельность приостановилась. Мне не оставалось ничего другого, как ждать. Время от времени звонил в издательство, где со мной сперва разговаривали довольно вежливо, а потом и совсем перестали отвечать. Их вполне можно было понять, поскольку занятие коммерческой деятельностью подразумевает в первую очередь получение прибыли и им абсолютно все равно, как все это сказывается на самочувствии автора, а тем более героев его книги.
И даже не знаю, герои ли мои взбунтовались, не желая участвовать в процессе издания книги, или лично мне за грехи многие отказано было в празднике, в ожидании которого пребывал последние месяцы. И тогда я по-настоящему растерялся, не зная, где и у кого просить защиты, к кому обратиться за помощью. Но, чуть поразмышляв, понял: все отпущенные судьбой ресурсы исчерпаны и истрачены безрезультатно. Других подарков уже не будет. Забрал из издательства рукопись и на какой-то срок постарался забыть о ней, взялся за иные, не столь опасные сюжеты.
Удалось ли тем самым обмануть судьбу, или другим рукописям была уготовлена иная участь, но они оказались изданными и нашли своего читателя. Число книг росло, а та рукопись все лежала в самом верхнем ящике стола, готовая в любой момент выпрыгнуть из него и лечь на печатный станок.
От мистерии до истерии
Каламбурить на свой собственный счет мне пришлось достаточно долго — этак нескольких довольно сумбурных и быстро промелькнувших лет. Писать книги вошло, как бы это точнее сказать, в привычку, что ли… Удалось найти и более-менее оплачиваемую работу, но уже не сторожем при телячьем загоне, а при местном отделении культуры — занять ставку штатного сотрудника, не обремененного большой ответственностью. Главное, мог и дальше сочинять и печатать свои рукописи.
Осмелев от роста на моем столе папочек с тесемочками, где хранились разные повествования, в один прекрасный день постучался в двери областного писательского союза, где был встречен не то чтоб радушно, но, по крайней мере, никто не предложил закрыть двери с обратной стороны. Оставил несколько своих рукописей, которые должны были прочесть и обсудить мэтры нашей региональной прозы. Обсуждение прошло достаточно бурно и, если не вдаваться в подробности, то никто дурного слова в мой адрес не сказал, отметив, впрочем, как водится, «отдельные недостатки». Потом мне уже стало ясно, что вряд ли кто-то особо вчитывался в мои тексты, поскольку вскоре и самому пришлось участвовать в этом процессе уже в качестве рецензента и так же высказываться об огрехах других авторов.
После принятия в овеянный былой славой творческий союз не испытал особых изменений в своей быстротекущей жизни. Мои рукописи так и остались в своих папочках, а папочки заняли свои места на полках все в том же кабинете. Хотя, сознаюсь, первоначально по наивности думал: вот сейчас мне, как члену единого и нерушимого союза, какое-нибудь центральное издательство не сегодня, так завтра обязательно предложит опубликовать у них что-нибудь этакое. Увы, в двери мои никто не стучал, не звонил и не сдал телеграмм с предложениями о сотрудничестве. Лишь тогда до меня дошло, насколько просто стать автором пишущим и как непросто перейти в категорию авторов издаваемых. Пришлось пройти и через эти испытания. Иного пути просто не существовало. Не знаю, стоит ли описывать все мытарства на этом не менее тернистом пути о моем просачивании на литературную арену, пик которого пришелся на то самое время, когда коммунистическая идеология буквально трещала по швам и ее место занимало нечто, совсем пока непонятное.
