Элизабет Джордж - Женщина в красном
— Ты была в Розовом коттедже. Рылась в моей комнате.
— У тебя отличная домохозяйка. Должно быть, тебе не терпится узнать, что я у тебя искала?
— Ты что-то у меня забыла. Допустим. Но тогда я не пойму, почему ты не попросила меня принести оставленную вещь?
— Не хотела беспокоить.
— Керра. — Алан глубоко вдохнул, шумно выдохнул и ударил ладонями по коленям. — Ответь наконец, что происходит?
— Вот так раз! — Её голос вновь зазвучал игриво. — Убили моего брата. И ты ещё спрашиваешь, что происходит?
— Ты знаешь, о чём я спрашиваю. Бог свидетель, то, что случилось, — настоящий кошмар. Ужасная трагедия.
— Очень мило с твоей стороны характеризовать это таким образом.
— Но есть ещё что-то между нами, хоть ты и отказываешься это признавать. И началось всё в тот же день, что и история с Санто.
— Санто убили. Почему ты избегаешь этого слова? Почему не скажешь — убийство?
— По очевидной причине. Не хочу расстраивать тебя ещё больше. Не хочу, чтобы все остальные чувствовали себя ещё хуже, чем сейчас.
— Все остальные?
— Все. Ты. Твой отец. Твоя мать. Керра…
Керра поднялась со стула. Открытка жгла ей кожу, словно просила вынуть её из кармана и швырнуть в Алана. Надпись «Вот здесь» требовала объяснения. Но в голове Керры объяснение уже существовало. Осталось только противостояние.
Она знала, кто стоит по другую сторону, и это был не Алан. Девушка извинилась перед ним и покинула кабинет. Она не стала вызывать лифт, а поднялась пешком.
В родительскую спальню Керра вошла без стука, с открыткой в руке. Занавески в комнате были отдёрнуты, и в слабом весеннем свете летали пылинки. Однако никто и не подумал отворить окно и освежить затхлый воздух. Пахло потом и сексом.
Керра ненавидела этот запах: он напоминал о низменных слабостях её родителей и о господстве одного над другим. Она пересекла спальню и распахнула окно настежь. В комнату ворвался холодный воздух.
Повернувшись, Керра увидела, что родительская постель смята, а простыни запачканы. На полу лежала куча отцовской одежды, словно его тело растворилось и оставило лишь этот след. Деллен не сразу попалась ей на глаза. Керра обошла кровать и обнаружила мать лежащей на полу поверх высокой груды вещей. Красных, всех оттенков красного.
Керра посмотрела на неё и на мгновение почувствовала себя обновлённой: цветком, освободившимся из луковицы и пробившим почву. Но потом губы матери зашевелились, высунулся язык. Французский поцелуй воздуха. Её рука разжалась и снова сжалась. Бёдра задвигались и успокоились. Веки задрожали. Она вздохнула.
Впервые Керра подумала: что значит быть такой женщиной? Но ей не хотелось развивать эту мысль, а потому она грубо поддела ступнёй правую ногу матери.
— Просыпайся, — велела Керра. — Пора поговорить.
Она посмотрела на открытку, пытаясь с её помощью набраться необходимых сил. Красная надпись, сделанная рукой матери: «Вот здесь».
— Просыпайся, — громко повторила Керра. — Вставай с пола.
Деллен открыла глаза. У неё был растерянный вид. Увидев Керру, она подтянула к себе одежду и прижала к груди; из-под вещей выпали ножницы и нож. Керра перевела взгляд с них на мать, снова на одежду — и только тогда заметила, что все вещи разрезаны, искромсаны, порваны.
— Я собиралась заколоть ими саму себя, — тупо сказала Деллен. — Но не смогла. Ты, наверное, была бы счастлива. Ты и твой отец. Счастливы? О господи, как я хочу умереть. Почему никто не поможет мне сделать это?
Деллен зарыдала без слёз. Она подгребла к себе ворох тряпья и соорудила из испорченных платьев огромную подушку.
Керра знала, что должна чувствовать себя виноватой. И что ей нужно простить мать. Простить и прощать, стать воплощением прощения. Понимать, пока от неё самой не останется ничего, кроме усилия понять.
— Помоги мне, — прошептала Деллен.
Она протянула руку и уронила её на пол. Керра засунула проклятую открытку в карман, схватила мать за запястье и потянула вверх.
— Встань. Тебе нужно принять ванну.
— Не могу, — отозвалась Деллен. — Я тону. Я скоро умру…
Должно быть, заметив раздражение дочери, которого ей следовало остерегаться, она сменила тактику.
— Он выкинул мои таблетки. Сегодня утром овладел мной, всё равно что изнасиловал. А потом выкинул таблетки.
Керра плотно закрыла глаза. Она не хотела думать о браке своих родителей. Она лишь желала добиться правды от матери.
— Вставай, — потребовала она. — Ну же! Тебе надо подняться.
— Почему никто не хочет меня выслушать? Я не могу так больше. В моём мозгу глубокая трещина. Почему никто не хочет мне помочь? Ни ты, ни твой отец? Я мечтаю о смерти.
Мать была точно мешок с песком. Керра еле-еле уложила её на кровать.
— Я потеряла своего ребёнка. — Голос Деллен дрожал. — Почему никто не хочет понять?
— Все понимают.
Внутри у Керры всё полыхало и одновременно сжималось. С такой жизнью скоро от неё ничего не останется. Пора высказаться. Только это и может спасти.
— Все знают, что ты потеряла ребёнка, но и мы все потеряли Санто.
— Но я его мать, а только мать, Керра…
Внутри Керры что-то оборвалось. Она рванула Деллен за руки и заставила сесть.
— Прекрати эту драму.
— Драму?
Так же как и всегда, настроение Деллен снова изменилось, теперь оно напоминало нежданное вулканическое извержение.
— Ты называешь это драмой? — завопила она. — Так ты реагируешь на убийство родного брата? Что с тобой? У тебя нет сердца? Боже мой, Керра, чья ты дочь?
— Должно быть, ты и сама много раз задавала себе этот вопрос. Подсчитывала недели и месяцы, размышляла: на кого она похожа? Чья она? От кого я её зачала? И — что самое главное — он мне поверит? Может, и поверит, если правильно всё преподнесу. Покажу, что довольна. И даже счастлива. Впрочем, ты знаешь, как себя вести, когда нужно объяснить очередной закидон.
У Деллен потемнели глаза, она отстранилась от дочери и воскликнула:
— Как ты можешь!
Она прикрыла лицо руками. Этот жест должен был означать ужас.
Момент настал. Керра вытащила из кармана открытку.
— Прекрати!
Она отбросила материнские руки, сунула открытку Деллен в лицо и поддержала её под затылок, чтобы та не смогла избежать разговора.
— Посмотри, что я нашла. «Вот здесь». Мама, что именно «Вот здесь»? Что это значит?
— О чём ты, Керра? Я не…
— Ты не понимаешь, что я тебе показываю? Впервые видишь место на открытке? Не узнаёшь собственного почерка? Что это, мама? Ответь мне. Что?
— Ничего. Просто открытка. Ты ведёшь себя, как…