Ирвин Шоу - Хлеб по водам
— Что это были за письма? — спросил Стрэнд.
— Личные письма, — ответил Ромеро. — От одной приятельницы. И я не позволю кому попало читать мои личные письма! Особенно такому дерьму, как этот Хитц!..
— Я этих твоих писем и в глаза не видел, — сказал Хитц.
— Врешь, тварь! — взвизгнул Ромеро. Стрэнд быстро обошел стол, на котором он сидел, чтобы преградить путь к кушетке. Но Ромеро и не подумал слезать со стола. — Ты читал и смеялся над ними, когда я зашел к тебе в комнату. Ты их читал, гад! Ромео-Ромеро — так ты меня назвал, толстый мешок с дерьмом!
— Замолчи, — сказал Стрэнд.
— Да не видел я никаких писем, — заныл Хитц. — Я вообще не понимаю, о чем речь.
— Ладно, — сказал Стрэнд, — забудем на время о письмах. Сколько денег у тебя было, Ромеро?
— Триста семьдесят пять долларов, — ответил тот.
— Что? — удивился Стрэнд. — Сколько?
— Триста семьдесят пять.
— Откуда у тебя такие деньги?
— Мне нужен адвокат, — сказал Ромеро.
— Я вам скажу откуда, мистер Стрэнд, — сказал Хитц. — Он устроил у себя в комнате игорный дом. Два-три раза в неделю там по ночам идет игра. Все ребята говорят, он использует поддельные игральные кости, чтобы падали на нужную сторону. И Роллинз тоже в деле. Латинос и ниггер. Вот в какой школе вам выпало работать, и я постараюсь сделать так, чтобы все об этом узнали. Мой отец работает в Вашингтоне, он большой человек, он знает там всех газетчиков. Не только в Вашингтоне, но и в Нью-Йорке…
— Тебе лучше помолчать, Хитц, — заметил Стрэнд, с презрением глядя на жирного, злобно лопочущего мальчишку. — Лучше держи рот закрытым, тогда и кровотечение прекратится. — Он вздохнул при мысли о том, как это ночное происшествие будет расписано в газетах и какой скандал поднимется на следующем заседании совета попечителей Данбери. — Скажи, Ромеро, вы с Роллинзом действительно играли по ночам?
— Роллинза оставьте в покое, — ответил Ромеро. — Он тут ни при чем — просто мой сосед по комнате, и все.
— А где сейчас Роллинз?
— Спит. Он ничего не знает о том, что произошло. Пришел усталый и сразу завалился спать.
— Так ты не рассказывал ему о том, что случилось?
— Да если б сказал, он бы пошел и просто удушил этого гада, Хитца, голыми руками. И его прямо на следующее утро вышибли бы отсюда под зад. И ни в какой бы колледж его потом уже не приняли, как бы он там ни играл в мяч. У него и без того полно проблем — только потому, что он черный. Не хочу, чтобы его вышибли из-за того, что он заступился за друга.
— Позволь мне задать еще один вопрос, Хесус, — сказал Стрэнд. — С чего ты решил, что Хитц взял твои деньги?
— Еще надо выяснить, были у него деньги или нет, — встрял Хитц. — Эта маленькая гнида достает меня с самых первых дней. Мне вообще не нравятся некоторые типы, которых теперь начали принимать в приличные школы. И я этого не скрываю. У нас свободная страна, и я могу говорить все что хочу…
— Мне кажется, тебе лучше пока полежать спокойно, Хитц, — сказал Стрэнд, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее, и чувствуя, что это у него не очень получается. — Итак, Ромеро, почему ты решил, что именно Хитц взял твои деньги, а не кто-нибудь другой?
— Получил такую информацию.
— Что за информацию?
— Конфиденциальную.
— Кто тебе сказал?
— Я же говорю: информация конфиденциальная, — повторил Ромеро.
— Ты что же, нашел в комнате Хитца эти деньги? Или письма, о которых идет речь?
— Нет, — ответил Ромеро.
— Ясное дело, что нет, — вставил Хитц. — Потому как я ничего не брал. И никто другой ничего у него не брал. Этот парень просто взбесился, мистер Стрэнд. Он ненавидит весь мир, особенно белых. Учителя здесь трусливые, как кролики, но и они говорят, все в один голос, что лучше бы этот мерзавец сроду не слышал о такой школе, как Данбери.
— Ты поаккуратней выражайся, толстяк, — заметил Ромеро. — Иначе порежу другую щеку, а потом отпилю кусок задницы, на десерт.
Угроза напомнила Стрэнду о том, что он до сих пор держит в руке запятнанный кровью нож. Он сложил его, убрал лезвие и сунул в карман пальто.
— Ромеро, — сказал он, — ты только вредишь себе подобными разговорами…
В этот момент распахнулась дверь и в комнату вошли доктор Филипс и мистер Бэбкок. При виде сцены, представшей перед его глазами, Бэбкок замер на пороге.
— О Господи!.. — пробормотал он.
Доктор кивнул Стрэнду, затем с любопытством взглянул на Ромеро, подошел к Хитцу и сказал:
— Так, давайте посмотрим, что тут у нас. — Он отнял набухший от крови платок от щеки мальчика, бросил на пол и, близоруко щурясь, сквозь очки стал рассматривать голову Хитца. Потом слегка прикоснулся к раненой щеке. — Его надо отправить в лазарет. Придется промыть рану и наложить швы — немножко подштопать.
— Но это же больно! — простонал Хитц, и нижняя губа у него мелко задрожала.
— Ну конечно, больно, — согласился доктор Филипс. — В таких случаях всегда бывает больно. — Доктор был живой, подвижный и очень уверенный в себе человек, не привыкший сюсюкать с подростками. Затем он открыл сумку, достал большую нашлепку из марли и наложил на рану. Она тут же покраснела от крови. Доктор снял пальто. — Вот. Надень-ка это. Потом вставай, и я провожу тебя к машине.
— Не знаю, смогу ли я идти… Я потерял столько крови…
— Ерунда, — сказал доктор. — Давай-ка, поднимайся. Ничего страшного с тобой не происходит. До свадьбы заживет.
Хитц оторвался от кушетки и сделал вид, что у него закружилась голова. Доктор помог ему надеть свое пальто и застегнул на все пуговицы. Ромеро, слегка склонив голову набок, наблюдал за ними сквозь полуопущенные веки. Темные глаза его смотрели мрачно.
— Может, ему морфию дать? — заметил он. — Чтоб он мог вынести эту совершенно нестерпимую боль?
— Ну довольно, молодой человек, — сказал мистер Бэбкок. И впервые за все время знакомства с ним Стрэнд уловил в голосе директора грозные нотки.
— А вам, Бэбкок, — сказал доктор Филипс, остановившись у дверей и придерживая Хитца за плечо, — я бы посоветовал вызвать полицию.
— Полицию… — с отвращением пробормотал Бэбкок. — О Бог мой!.. Вы думаете, это действительно необходимо?
— Да, если я хочу сохранить лицензию на занятия медицинской практикой, — ответил врач. — А вы — сохранить свою школу.
— Конечно, — кивнул Бэбкок. — Но дело в том… дело в том, что у нас никогда не случалось ничего подобного. Да, разумеется, я позвоню в полицию.
— И скажите им, пусть подъезжают прямо в лазарет. Встретимся и поговорим там. Уверен, они будут проводить расследование. А тем временем вы, молодой человек… — Тут он вдруг умолк и уставился на Ромеро. — А ваше лицо кажется мне знакомым. Вы ведь играете в футбольной команде, верно?
