Яшар Кемаль - Легенда Горы. Если убить змею. Разбойник. Рассказы. Очерки
Наконец настал час, когда Халиль должен был войти в комнату новобрачной. Дружки проводили его до порога и шутливо подтолкнули в спину. Зейнаб ждала суженого. Он приблизился к ней, но в тот же миг его ухо уловило знакомый клич, доносившийся с гор. Он замер, насторожился. Олени звали его. Их голоса заполнили собою ночь. И Халиль не выдержал.
— Зейнаб, я скоро вернусь, — бросил он и выскочил из комнаты.
Халиль поднимался все выше и выше в горы, а голоса оленей удалялись. Ему казалось, будто он совсем недалеко ушел от деревни, а стоит пройти еще чуть-чуть — и он настигнет добычу.
Неожиданно оленьи кличи оборвались. Ненадолго воцарилась тишина. И грохнули выстрелы.
Халиль почувствовал, как боль ожгла ему руку, он кинулся в сторону, втиснулся в какую-то расселину.
* * *Миновал час, другой, а Зейнаб все ждала. Халиль не возвращался, и тут девушка поняла. Он покинул ее ради охоты! Она убедилась в этом, обнаружив, что из соседней комнаты исчезло его ружье. И тогда она, сидя на брачном ложе, горько разрыдалась. Временами на ее лице вспыхивала надежда, но тут же гасла.
* * *Халиль выжидал. Ему показалось, на рассвете он сможет легко ускользнуть от врага. Едва небо на востоке стало бледнеть, как он змеею пополз по скалам.
И впрямь, вскоре Халиль зашел в спину своим недругам. Прицелился, выстрелил. Раздался чей-то отчаянный крик. Он выстрелил еще раз. Крик повторился.
И опять воцарилась тишина.
* * *Светало. Халиль так и не появился. Что же она утром скажет людям? Что Халиль оставил ее, а сам ушел на охоту? Ни за что!
По обычаю, друзья новобрачного всю ночь должны дежурить у комнаты, где уединились молодые, и ждать появления жениха, который возвестит о непорочности своей избранницы. Но дверь не отворялась.
— Что с Халилем? — спросил один из молодых людей. — Давно пора бы ему выйти.
— Может, какая-нибудь беда приключилась?
— Давайте войдем.
— Нехорошо. Наверное, они спят. Не будем их тревожить.
* * *Поднялось солнце, и Халиль крадучись покинул свое укрытие. Он направился в ту сторону, откуда доносились крики. Осторожно выглянул из-за скалы и увидел своих врагов, понуро стоявших над двумя трупами. Одного из убитых он тотчас признал. Это был Караджа Али. Тогда Халиль без опаски вышел к этим людям, с презрением и жалостью глянул им в глаза и зашагал прочь.
Уже на подходе к своей деревне Халиль вдруг увидел олениху, ту самую, детеныша которой он недавно убил. Ярость овладела юношей. «A-а, это из-за тебя меня преследуют беды!» И он вскинул ружье. Но чтобы стрелять наверняка, он решил подкрасться поближе. Олениха по-прежнему неподвижно стояла над обрывом. Охотник уже знал нрав этой странной оленихи и поспешил выстрелить до того, как она успеет ускользнуть.
Олениха рухнула как подкошенная. Она лежала у самого края обрыва, и предсмертные судороги сотрясали ее тело.
* * *Давно поднялось солнце. Обеспокоенная Султан Кары постучала в комнату новобрачных:
— Халиль! Пора вставать! Сколько можно спать?
Никто не отозвался.
— Эй, Халиль! Откликнись! Зейнаб, дочка!
Зейнаб тоже не отзывалась. Тогда старая Султан ворвалась в комнату и опешила: девушка, все еще в свадебном наряде, сидела на краю несмятой постели, а Халиля нигде не было видно.
— Что случилось?
— Ничего.
— Где Халиль?
— Не знаю.
— Где он, тебя спрашивают!
— Он ушел.
— Как так ушел?
— Взял ружье и ушел.
— Почему не кликнула парней, что сидели под дверью?
— Он сказал, что скоро вернется.
Султан Кары запричитала.
* * *Халиль неспешно приблизился к смертельно раненной оленихе и поставил ногу на еще трепещущее тело. Он достал нож, чтобы вспороть ей горло. Но в тот самый миг, когда он наклонился над своей жертвой, олениха, собрав все силы, лягнула его. Халиля отшвырнуло к пропасти. Не успел он опомниться, как новый удар обрушился на него, и он, потеряв опору под ногами, покатился по крутой каменной стене. Ухватиться было не за что. Халиль скатывался все ниже и ниже, пока ему не удалось удержаться на крохотном уступчике. В тот же миг он впал в беспамятство.
Спустя несколько часов Халиль пришел в себя. И вместе с сознанием вернулась мучительная боль. Все его тело было в глубоких кровоточащих ранах. Юноша выл от боли, скреб ногтями камни, но не мог даже приподняться. Алая кровь сочилась по отвесной скале.
* * *В деревню прискакал верховой. Он привез известие, всполошившее всех: «Халиль убил Караджи Али и его человека Омера». Вслед за этим известием пришло новое. Его принес какой-то пастух. «Халиль, сквитавшись с Караджой Али, покончил с собой. Он бросился в бездонную пропасть». Во главе со старой Султан толпа кинулась в горы.
Сначала они увидели труп Караджи. Потом, у самого края обрыва, — убитую олениху. Вдруг они услышали слабый стон, доносившийся откуда-то снизу. С трудом разглядели Халиля.
Из деревни принесли длинную веревку, сбросили один конец Халилю.
— Обвяжи себя, а мы потянем! — крикнули ему.
Но у него уже не было сил даже дотянуться до веревки.
— Уходите, оставьте меня здесь, — только и смог он сказать.
Ни у кого не хватало решимости спуститься по отвесному склону. И тогда в гнетущей тишине раздались последние слова Халиля:
— Зейнаб передайте: пусть будет счастлива.
Как только Зейнаб поняла, что ее возлюбленный мертв, она, не издав ни единого звука, бросилась в пропасть.
С тех самых пор в предутренний час над крутыми скалами Тороса звучит песнь:
За оленем, позабыв зарок,
По горам блуждал я без дорог,
И меня на гибель он обрек.
Я останусь, братья, на скале.
На вершинах выпал белый снег
И растаял. Бедный человек!
Упокоиться мне здесь навек.
Я останусь, братья, на скале.
В брачной комнате моя жена
Ждет меня, тоскою сражена.
Стать вдовой она осуждена.
Я останусь, братья, на скале.
Пусть меня, собравшись под горой,
Тешат зурначи своей игрой.
Ночь, укрой меня своей чадрой.
Я останусь, братья, на скале.
На том самом месте, где нашли свою смерть двое влюбленных, ежегодно в день их гибели распускаются два цветка. Один — пунцовый, другой — лазоревый. И первые лучи солнца ласкают их. Они тянутся друг к другу своими головками, и кажется, вот-вот сольются. Но в последний миг из-за ближней скалы выскакивает быстроногий горный олень и яро топчет цветы.
И это повторяется из года в год.
ОЧЕРКИ
Перевод А. Ибрагимова
Из книги
«ЭТА СТРАНА ИЗ КРАЯ В КРАЙ»
(1956)
Чукурова
Чукуровцы крепко верят в свою землю. «Посеешь камешек, и тот вырастет!» — говорят они. Не знаю, как насчет камней, но урожаи здешние крестьяне получают превосходные. И пшеница, и рис, и сезам, и просо приносят небывалые урожаи. Не земля, а чистое золото. Так обстояло дело вчера, так обстоит дело и сегодня.
Живется, однако, чукуровцам не столь легко, как можно было бы предположить. Им приходится переносить множество невзгод. Нередки и стихийные бедствия.
Есть у чукуровцев еще одно присловье: «Уж если Сейхан и Джейхан разбушуются, их не унять». Польза от обеих этих рек не ахти какая, но вред зачастую бывает огромный.
Кажется, нет в этом мире цветка, злака или овоща, который не рос бы в Чукурове. Таково по крайней мере глубокое убеждение чукуровцев.
Можно было бы засадить всю равнину гранатовыми деревьями, и тогда она полыхала бы алым пламенем. Можно было бы засадить ее желтоглазыми нарциссами, синецветной мятой, лимонными или апельсиновыми деревьями, превратить в огромный сад, где немолчно жужжали бы бесчисленные рои пчел. Но засажена она преимущественно хлопком — словно белоснежные облака распластались по земле. Хлопком и пшеницей — золотым шитьем окаймляет она эти облака.
В Мисисе через реку Джейхан перекинут старинный — говорят, сооруженный еще римлянами — мост. На том берегу — старые караван-сараи и бани. Одни приписывают их постройку римлянам, другие — сельджукам. Известно, что по этому мосту, отправляясь в свой египетский поход, прошествовал Селим I Грозный.
По преданию, город Джейхан погибнет от бури, Мисис — от змей, Адана — от наводнения. Это предание имеет вполне реальную подоплеку. Адана по меньшей мере раз в два года терпит большой ущерб от разлива Сейхан. Дома в Джейхане очень ветхие, вполне могут рухнуть от ветра, даже и не очень сильного. Мисис и впрямь змеиное царство. Чобаны якобы еще с древних времен кормят молоком змей из Йыланкале (Змеиной крепости). Если эти змеи, сохрани Аллах, останутся голодными, то расползутся сначала по Мисису, а затем и по всей Чукурове. И горе тем, по чьей вине они лишатся пищи.
