Андрей Школин - Прелести
Арестованный вышел на улицу спустя ровно трое суток, минута в минуту. Пунктуальный народ — испанские полицейские. Двери автомобиля разом открылись, и навстречу Дановичу вышли Марат и другие мужчины, которых я раньше не видел. Как же встречали они Саныча… Радость-то была не поддельной, точно он не три дня в тюрьме сидел, а минимум три года. И в глазах не заискивание перед шефом читалось, а нормальные человеческие чувства. Искренно. По-настоящему.
Я поднялся с лавки и стоял, не решаясь подойти, опершись о спинку. Заметит, нет?
Саныч заметил и просто махнул рукой, мол: «Иди сюда, чего там торчишь?»
— Марат, помнишь Андрюху? — он пожал руку и кивнул головой. — По Парижу ещё. Ты его как-то разыграл, в тот чёртов ресторан с мулькой отправил. Вспомнил? Мы с ним здесь встретились, два дня в одной камере торчали.
— А в Испании как оказался? — вспомнил Марат.
— Судьба забросила, — ответил за меня Данович. — Ладно, поехали. И ты тоже с нами, — махнул он мне головой. — Сейчас в гостинице быстро душ приму, и отметим освобождение. Там, при отеле, ресторан ведь есть? — повернулся к одному из сопровождающих. — Ну, значит, в нём и посидим.
Машина понеслась по улицам, на мой взгляд, самого красивого города Европы. Когда ехали вдоль моря, забренчал сотовый телефон. Интеллигентного вида тридцатилетний парень в очках поговорил несколько минут в трубку, а затем повернулся к старшему.
— Саныч, проблемы у нас, — и покосился на меня.
— Да говори, говори, — разрешил Данович. — Где проблемы?
— Во Франции. Полиция дом арестовала. Тебя ищут.
— Когда узнали?
— Позавчера. Сейчас Армян звонил, но по телефону, сам понимаешь, многого не скажешь. Мобильники ещё лучше, чем простые прослушиваются. Что делать будем?
Данович отвернулся к окну и смотрел несколько секунд на море. Серые волны набрасывались на берег, словно хотели отвоевать кусок песка. На какой-то отрезок времени действительно отвоёвывали, но потом, поперхнувшись, возвращались назад. И так много раз подряд…
— Я, когда маленький был, очень в море хотел искупаться. Мать одна работала, возможности на курорт поехать не было, поэтому в десятилетнем возрасте из дому сбежал и на поездах товарных добрался до Крыма. А возле самого пляжа, чуть-чуть до воды оставалось, милиция остановила. Ну и обратно в Воронеж отправили. Так до моря тогда и не дошёл. Останови машину, — он тронул рукой водителя. — Сидите здесь, сейчас вернусь.
Саныч вышел из автомобиля и сначала по асфальту, а потом по песку дошёл до границы, где волны оставляют последний автограф. Присел на корточки и подставил руку. Вода не замедлила расписаться. Он стряхнул капли и вернулся в машину.
— Вот теперь поехали…
Номер Дановича находился на четвёртом этаже четырёхзвёздочной гостиницы. Остальные разместились в других комнатах. Тот, что в очках, отправился в ресторан делать заказ. Водитель остался парковать машину. Марат, я и Саныч на лифте отправились в гости к последнему.
— Саныч, ты объясни хоть, зачем на трое суток заезжал? — когда выходили из лифта, резонно спросил Марат. — Можно было и вместе попасть, всё не один бы сидел.
— А я и так не один сидел, — хозяин номера открыл дверь ключом и первым вошёл вовнутрь. — С ним вдвоём.
— Ну, не хочешь, не говори, — плюхнулся в кресло метис. — Тебе сейчас светиться нельзя. Олег правильно сказал, если это Интерпол, то скоро здесь будут. На время, на дно лечь желательно. И нам всем тоже. Мне — сто процентов. Так что, чем быстрее отсюда свалим, тем лучше. У тебя отпечатки в местных «ивасях» снимали?
— Да.
— Не пробили, значит, но всё равно долго резину тянуть не следует, — он достал сотик. — Позвоню Олегу, что там с обедом?
В этот момент раздался стук в дверь, и вошла женщина из обслуживающего персонала гостиницы. Видимо, она интересовалась, нужно ли что-нибудь Санычу. Тот отвечал на испанском. Марат, между тем, прозвонил несколько раз, а затем пожал плечами:
— Странно, где это он? И аппарат не отключен… Спущусь, гляну.
Но дверь он захлопнул сразу же, как только открыл. И ещё изнутри запер.
— Оп-па! Менты на коридоре…
Данович быстро встал с места и подошёл к окну. Мы также бросились за ним и одновременно поглядели вниз. Вся улица была заполнена полицейскими машинами! Я такое лишь в голливудских боевиках раньше видел. Прямо Кончаловский какой-то с Рембами. Горничная собралась выйти, но в это время раздались три резких удара в дверь.
Голливуд. Или Мосфильм. Или ещё что-то… Азиат вытаскивает из-под одежды оружие. Горничная визжит. Стук прекращается. Саныч подходит к женщине и что-то ей шепчет. Та начинает громко кричать на испанском, видимо, предупреждает полицию, чтобы не ломали дверь, ведь её жизнь тоже в опасности. Данович показывает Марату: «Спрячь ствол, не дури». Потом опять подходит к окну…
— Четвёртый этаж, самый раз для разгона. А потом вверх планировать… — он поворачивается в мою сторону и смотрит несколько минут. — Ты говоришь, что только во сне полёты возможны?
Я стою посреди комнаты и смотрю то на него, то на Марата. То на него, то на Марата…
Данович отворачивается от меня, залазит на подоконник, так, чтобы его хорошо видели люди внизу, и теперь смотрит в небо.
— На самом деле всё, оказывается, просто. Зря мы, только, голову ломали: «Как быть, и что такое новое придумать, чтобы из воронки выбраться?» Оказывается, всего лишь, нужно взять и улететь.
— Саныч, ты что надумал? — метис напряжён. — Адвокаты же есть хорошие, при правильном подходе лет по восемь всего получим, отсидим по пять, не больше…
— Зачем сидеть, если я могу улететь?
— Куда улететь, что ты ерундой занимаешься?
— Как куда, — пожимает плечами Хазар. — Куда-нибудь…
Снизу в громкоговоритель кто-то что-то говорит по-испански. Только сейчас начинает выть полицейская сирена. Данович переводит взгляд с полиции на нас и спокойно произносит:
— Ну, ладно, полетел я. До встречи…
И ВЗМЫВАЕТ В НЕБО!
* * * Разбор полётов:— Я же просил на свою территорию не вызывать, — я не видел Владимира Артуровича, но хорошо слышал его голос. Ответил вслепую:
— Сейчас ситуация неординарная. Из четверых двое остались. Вы в том числе.
Какое-то время Сак ничего не отвечал. Затем произнёс:
— Помнишь то место с валунами возле реки? Буду там ждать.
Через минуту я увидел его стоящим спиной к воде, лицом к месту моего предполагаемого появления.
— Самоубийство?
— Да. Хазар в окно выпрыгнул, с четвёртого этажа.
— Сразу насмерть?
— Сразу.
— А мотивы?
— Поверхностные — это то, что полиция его прижала. Ну а что на самом деле, не мне Вам объяснять.
— А ты где сейчас?
— Вчера из полиции вышел. Неделю продержали. При мне ни оружия не было, ни чего другого криминального. Горничная тоже говорит, что я ей не угрожал. Откуда Дановича знаю? Так, двое суток с ним вместе в одной камере сидел, там и познакомился. Видеосъёмка подтвердила, что я не с его людьми в машине на встречу приехал, отдельно в стороне стоял, а потом Данович меня к себе в гости позвал. Так что, фактически, заложник… Дали бумагу, на которой написано, чтобы Игорь Андреев в течение суток Испанию покинул. Но я пока не тороплюсь.
— Видишь, как тебе везёт, — а в глазах Сака усмешка. — Все обстоятельства в твою пользу.
— Меня это не радует. Поговорить бы не мешало. В нормальных условиях. Наяву.
— Ну, приезжай ко мне в гости. Адрес ты знаешь. Так и быть, пообщаемся.
* * *На КПП стоял премьер-класс с автоматом и русской фамилией на левой груди.
— Русский?
— Русский… — он явно не ожидал услышать родную речь. — Ты в легион сдаваться пришёл?
— Нет, я в секционе аджюдона Ларона числюсь. В синей компании. Доложи.
— Дезертир, что ли?
— В самоволку ходил. Ненадолго.
— А сейчас зачем вернулся?
— Как зачем? Дальше служить.
— Накажут ведь.
Я глянул через его плечо на знакомый плац и неопределённо покрутил головой:
— Ну и что? На губе я уже сидел. Какие другие наказания могут быть?
— Выгнать могут.
— Не выгонят. Мне, по большому счёту, теперь все их репрессии, что танку кнут.
Теперь, всё заново…
1996–2001 гг. Барселона, Париж, Милан, Томск, Красноярск.
Прелесть третья
Обаяние приюта бессмертия
Глава 37
В сущности, всё делается по глупости, только никто не признаётся в этом, кроме русского человека.
А. ГерценКонец первого десятилетия 21 века от Рождества Христова. Москва.
Казино «Империя» я посещал второй раз. В первый раз, летом, туда затащил меня Николай Казюра, он же Коля Курский, обладатель серебряной карты, позволявшей без покупки «лаки чипс» проводить с собой ещё двоих потенциальных лохов. Он провёл одного лоха. Меня.
