Валерий Залотуха - Свечка. Том 2
Но, рассказывая о своем бедственном положении, женщина твоей мечты не жаловалась, не плакалась, а просто делилась, составляя компанию, как могла развлекала гостя за столом. Она улыбалась почти во все время своего совсем невеселого рассказа – вот что радовало тебя в ней, вот что восхищало.
«Русские, улыбайтесь!» – вспомнил ты и улыбнулся сам, что не осталось ею незамеченным.
– А вы почему улыбнулись? – спросила она растерянно. – Я что-нибудь не то, не так рассказываю? – И засмеялась от растерянности, и ты подхватил ее смех. А муж, оказывается, гулял от нее, «пока здоровый был», и поколачивал даже, а сейчас тихий стал, в бога поверил, говорит, давай повенчаемся.
А дальше она сказала фразу, которая тебя убедила: «Верит, по-настоящему верит».
Склонив голову набок и печально улыбаясь, словно видя перед собой не тебя, а своего мужа, женщина твоей мечты сказала следующие слова:
– Нет, милый, венчаться я с тобой не буду, я тебе эту жизнь отдала, а в той для себя хочу пожить.
И тебе еще больше захотелось узнать, как она ругалась с богом, и ты вновь спросил, но она вновь ушла от ответа.
– Зачем вам? Это долго рассказывать.
– Ну, тогда налейте мне еще, – попросил ты.
– А вам не много будет? – с сомнением спросила она, берясь за бутылку.
– Я же стакан заработал, а выпил только половину, – ответил ты с несвойственной тебе лихостью.
Пить не хотелось – хотелось сказать.
– Да мне ее, гадину, не жалко, мне вас жалко, – проговорила женщина твоей мечты и вновь наполнила стаканы вонючим глицерином, твой до половины, свой на четверть, и прибавила убежденно: – Но здесь без нее нельзя, здесь зараза кругом, да и черные эти…
Ты поднял стакан, готовясь сказать нечто очень важное, очень искреннее, очень личное, ободряющее и поддерживающее о женщинах – существах высшего порядка, и о том, что если нашей стране суждено спастись, спасут ее, без сомнения, женщины, а также о том, что есть среди них те, кого ты всегда называл женщинами своей мечты, похожие на замечательную актрису Татьяну Доронину, и что ты видел в своей жизни много таких женщин, но никогда не общался, но вот наконец общение состоялось и действительность превзошла все ожидания, и что ты очень от этого счастлив и что-то еще и еще, но, взглянув на нее, даже рта не открыл.
У нее были умные и внимательные глаза. Она улыбнулась смущенно и попросила вдруг:
– Забудьте, что я вам наговорила… Это я по привычке жалуюсь… Вы меня жалеете, а это я вас жалеть должна. Я же вижу, вам сейчас хуже, чем мне…
Ты удивился, вспомнил все и, удивившись еще больше, спросил:
– Вы так думаете? А как, как вы это видите?
– По глазам, – проговорила она и отвела взгляд.
И чтобы ничего не было уже видно, ты закрыл глаза и выпил, удивляясь и радуясь тому, что на этот раз водка пьется значительно легче.
– Выпиваете? – раздался вдруг другой женский голос. Та то ли калмычка, то ли якутка, оказавшаяся, как потом выяснилось, тувинкой, отодвинув занавеску, заглядывала к вам и, не дожидаясь ответа, сообщила: – А там менты Казбека избили!
– А кто такой Казбек? – глупо спросил ты, и женщина твоей мечты не ответила, поднялась и вышла, и, посидев в одиночестве, изругав себя последними словами за глупый вопрос, ты тоже поднялся и вышел.
Стоя неподалеку от контейнера, женщины обсуждали избиение незнакомого тебе Казбека.
Она посмотрела на тебя расстроенно и объяснила:
– Хозяин наш, Казбек. Не заплатил, наверно, дань, вот они… Там еще Таджибек есть и Мансур, но Казбек самый добрый. Мне надо туда съездить.
Кажется, она не хотела с тобой расставаться…
– Ну, вот и всё, – сказала она, привычным взглядом посмотрела куда-то вверх и горько усмехнулась. – Спасибо за помощь и за компанию. Может, вам все-таки деньги нужны? – Она полезла под передник за кошельком.
– Нет-нет, – торопливо остановил ее ты.
– Ну, тогда мы в расчете, – сказала она и отвернулась.
– Вы за окончательным расчетом вон туда приходите, – смеясь, вклинилась в разговор тувинка и показала рукой на стоящие в отдалении два дома-башни. – Вон они, наши башни-близнецы. Вон в той мы живем. По тропочке пойдите и дойдете… Садитесь там на скамеечке и ждите… Может, дождетесь…
– Ой, да хватит тебе, Юль! – женщина твоей мечты даже замахнулась на подругу и тут же обратилась к тебе: – Ну ладно, мы поехали, а то машина ждет. Прощайте, Евгений Алексеевич. Спасибо за… за все спасибо.
– Это вам спасибо, – сказал ты, не веря, не желая верить, что больше не увидишь женщину своей мечты.
4И вновь ты остался один, и вновь у тебя не было ни копейки денег, и вновь ты не знал, не понимал, что дальше делать. И пошел, пошел в указанном направлении к домам-башням, слушая, как хлюпает под ногами снежная жижа. Вначале было хорошо, так хорошо, что ты даже спел вполголоса «Я люблю тебя, жизнь», но потом стало вдруг плохо, затошнило, закружилась голова. С трудом, покачиваясь и останавливаясь, пытаясь вдохнуть глубоко и неспособный это сделать, ты добрел до башен-близнецов, свернул к той, на которую указывала тувинка Юля, сел на лавочку и стал ждать.
Как-то очень быстро темнело.
Ты поежился и, пряча озябшие руки в карманы куртки, подумал, что, возможно, было указано не на эту башню, а на ту. И поднялся и пошел к той башне.
Она была точно такая же, и перед ней стояла точно такая же скамейка, и ты сел на нее и, пряча руки в карманы, подумал, что все же тебе был указан не этот дом, а тот.
Стало вдруг совсем темно, и с неба повалил густыми хлопьями снег.
Ты обхватил себя руками за бока, сжался, согнувшись под навалившейся небесной тяжестью, и замер, не зная, сколько времени прошло, впрочем, и я уже не знаю…
– Вы не замерзнете? Эй, вы не замерзнете тут? – прозвучал вдруг знакомый голос, и ты поднял голову и увидел женщину своей мечты и поднялся, и с твоих плеч и спины соскользнули с болоньевой ткани на землю пластины снега.
Поняв, что это ты, она даже отступила от удивления на шаг.
На ней не было того красного передника с бэйджиком на груди.
Она прижала ладонь ко рту, и глаза были большими и круглыми от удивления.
Ты понимал, что выглядишь глупо, и так и сказал:
– Я понимаю, что выгляжу глупо, но вы обещали рассказать, как ругались с богом, а мне это очень важно знать. Очень важно, поверьте!
На последнем слове тебя вдруг пробила такая дрожь, что все тело передернуло снизу доверху, и ты выдал зубами короткую, но громкую очередь.
Она всплеснула руками, глянув горестно и сочувственно.
– Да что я там с ним ругалась! Ругалась, подумаешь… Вы же совсем замерзли!
– Не замерз, – не согласился ты, и тебя еще раз передернуло.
Она взяла тебя под руку и повела.
