Дорис Лессинг - Великие мечты
— Вот и ладно, — отозвался Седрик. — Пусть люди пользуются, а так все сгнило бы без толку.
Господин Эдвард Пхири, школьный инспектор, написал директору средней школы в Квадере, что он прибудет в девять часов утра и разделит с ним и остальными сотрудниками школы обед. Его «мерседес», купленный из третьих рук (господин Пхири не являлся министром и, соответственно, не был достоин нового автомобиля), сломался недалеко от поворота на ферму Пайнов. Он бросил машину и в дурном расположении духа преодолел несколько сот ярдов до фермы. Там он застал Седрика и его жену за завтраком. Господин Пхири представился, сказал, что ему нужно позвонить господину Мандизи из «точки роста», попросить, чтобы за ним прислали машину и отвезли в школу, но в ответ услышал, что телефонная линия не работает уже месяц.
— Тогда почему ее не починили?
— Боюсь, этот вопрос вам следует адресовать министру связи. Телефонные линии в нашем районе ломаются постоянно, а ремонт длится неделями, — сказала Эдна, но господин Пхири смотрел на мужа: вести беседу — дело мужчины. Седрик, по-видимому, не чувствовал за собой такой обязанности и молчал.
Господин Пхири осмотрел стол, накрытый для завтрака.
— Вы поздно завтракаете. Я свой завтрак съел уже несколько часов назад.
Эдна ответила тем же обвиняющим голосом:
— Седрик уехал в поле в самом начале шестого. Еще и не рассвело толком. Не желаете присесть? Выпить чаю или позавтракать второй раз?
Господин Пхири сел. Его настроение заметно улучшилось.
— Благодарю за приглашение, я бы не отказался перекусить. Но я с удивлением услышал, что вы начинаете работу так рано, — обратился он к Седрику. — У меня сложилось впечатление, что вы, белые фермеры, не слишком усердствуете.
— Ваше впечатление ошибочно, и, возможно, не оно единственное, — сказал Седрик. — Простите, я должен вас покинуть. Мне нужно возвращаться на дамбу.
— На дамбу? Какую дамбу? На карте не указано ни одной дамбы в этом районе.
Эдна и Седрик переглянулись. Они заподозрили этого чиновника в обмане: а не выдумал ли он сломанный автомобиль как предлог, чтобы осмотреть их ферму? Гость практически признался в этом, когда упомянул о карте.
— Вам заварить свежего чаю?
— Нет, спасибо, тот, что в заварочном чайнике, меня вполне устроит. И одно из яиц, что у вас остались, если можно. Жаль будет их выбрасывать.
— Мы не выбрасываем еду. То, что остается, мы отдаем нашему повару.
— Что вы говорите? А я вот против того, чтобы баловать прислугу. Мои работники едят садзу и уж во всяком случае не яйца с фермы.
Господин Пхири, очевидно, не осознавал некорректность своего высказывания и с улыбкой наблюдал за тем, как Эдна накладывает ему на тарелку яйца, бекон, сосиски. Начав есть, он сказал:
— Не позволите ли вы мне посетить вашу дамбу? Все равно мне явно не суждено добраться сегодня до школы.
— Почему нет? — пожала плечами Эдна. — Я отвезу вас туда на своей машине. А когда вы закончите, кто-нибудь из миссии подбросит вас до «точки роста».
— Но что же делать с моей машиной? Она стоит брошенная у дороги. Ее могут украсть.
— Это весьма вероятно, — сказал Седрик тем же сухим неприязненным тоном, который взял с момента появления чиновника и который так контрастировал с эмоциональными интонациями его жены.
— Тогда, может быть, вы пошлете одного из своих работников покараулить ее?
Вновь муж и жена обменялись взглядами. Эдна, у которой при виде возмущения супруга возобладала осторожность, без слов призывала его согласиться. Седрик поднялся, вышел из кухни, вернулся через несколько секунд и сообщил:
— Я попросил повара, чтобы тот послал садовника присмотреть за вашей машиной. Но не стоит ли нам предпринять какие-то шаги по ее починке?
— Отличная мысль, — одобрил господин Пхири. Он доел яйца и приступил к засахаренным фруктам. Они ему явно пришлись по вкусу. — И как же нам поступить?
Эдна чувствовала, что Седрик едва сдерживается, чтобы не выпалить что-нибудь вроде: «А мне-то какое дело?» — и сказала быстро:
— Седрик, может попробуем связаться по рации?
— А, так у вас есть рация?
— Да, но батарейки почти совсем сели. А в магазинах их сейчас не найти, но думаю, вы и сами это прекрасно знаете.
— Да, знаю, но, может, вы все-таки попробуете?
Седрик был очень недоволен тем, что гостю стало известно о наличии у них рации, и он не хотел тратить то, что осталось в батарейках, на господина Пхири.
— Попробую, но ничего не обещаю, — буркнул он и снова исчез.
— Что это за восхитительное лакомство? — поинтересовался господин Пхири, накладывая себе новую порцию.
— Цукаты из папайи.
— Вы должны поделиться со мной рецептом. Я хочу, чтобы моя жена тоже приготовила мне это.
— У нее наверняка есть этот рецепт. Я услышала его в радиопередаче «Лучшее из местных продуктов».
— Я удивлен, что вы слушаете передачи для бедных чернокожих женщин.
— Я, бедная белая женщина, слушаю передачи для женщин. И если ваша супруга считает, что эти передачи ниже ее достоинства, то она многое теряет.
— Бедная… — Господин Пхири расхохотался, искренне, громко, но потом, вспомнив, что в целом-то замечание было язвительным, произнес с кислой миной: — Хорошая шутка, да.
— Я рада, что вам понравилось.
— О'кей. — В смысле: хватит об этом.
Но Эдна продолжала:
— Это очень хорошая передача. Я много из нее почерпнула. Все, что вы видите на столе, выращено на этой ферме.
Господин Пхири неторопливо осмотрел блюда перед собой, но он не хотел признаваться в том, что часть из них ему незнакомы — рыбный паштет, печеночный паштет, вяленая рыба…
— А, джем, можно попробовать? — Он потянулся к банке. — Розелла… розелла… Но она же растет повсюду, это сорняк!
— Ну и что? Из нее получается отличный джем.
Господин Пхири оттолкнул банку, не притрагиваясь к содержимому.
— Я слышала, что монахини при миссии не едят превосходные персики, что растут в их саду, свежими, только в виде консервов, потому что не хотят показаться примитивными людьми. — Эдна злорадно засмеялась.
— Я слышал, что ваш муж купил ферму по соседству с этой.
— Да, она была выставлена на продажу. Никому из вас она была не нужна. Но я возражала против покупки, уверяю вас.
Тут они взглянули друг другу глаза — в первый раз за все время, однако и сейчас ни один из них не пытался сделать над собой усилие и найти в собеседнике хоть что-то хорошее.
Господину Пхири Эдна Пайн была глубоко несимпатична. Прежде всего, из принципиальных соображений: это жена белого фермера, а именно эти женщины, по мнению инспектора, взяли в руки оружие во время Освободительной войны, чтобы защитить усадьбы, дороги, склады с продуктами и боеприпасами. Да, он легко мог представить себе Эдну в боевом наряде с винтовкой, направленной, вполне такое может быть, на него. Правда, в годы войны он был еще мальчиком и жил в Сенге, в безопасности. Война никак не затронула его.
Эдна же не любила чернокожих чиновников как класс, называла их маленькими гитлерами и радостно повторяла все плохое, что слышала об этих людях. Они обращались с чернокожей прислугой как с грязью, хуже любого белого хозяина; негры не хотели работать на негров, искали место у белых людей. Эти чиновники злоупотребляли своей властью, они брали взятки, они были — и это самый страшный грех — некомпетентны. А конкретно этого человека Эдна невзлюбила с первого взгляда.
Двое людей: измотанная, иссушенная белая женщина и большой самоуверенный чернокожий мужчина — сидели друг против друга и даже не пытались изобразить на лицах симпатию.
— О'кей, — сказал наконец господин Пхири.
К счастью, вернулся Седрик.
— Удалось получить ответ — как раз перед тем, как проклятая штуковина сдохла. Господин Мандизи подъедет за вами. Но он говорит, что сегодня плохо себя чувствует.
— Я уверен, что господин Мандизи приедет так скоро, как только возможно, но у нас все же будет время, чтобы осмотреть вашу новую дамбу.
Двое мужчин пошли к грузовику, припаркованному в тени дерева. Ни один из них не взглянул на женщину. Она молча улыбнулась, если можно назвать улыбкой горькое подергивание губ человека, который питается горечью.
Седрик вел машину быстро — по разбитым грунтовкам, по полям, холмистым участкам, через участки буша. Господин Пхири почти не выезжал за пределы Сенги и, подобно Роуз, не знал, как относиться к тому, что он здесь видел.
— И что это растет там?
— Табак. Между прочим, именно благодаря табаку экономика страны не развалилась окончательно.
— А, так это тот самый табак?
— Вы хотите сказать, что никогда не видели, как растет табак?
— Когда я покидаю Сенгу для проверки школ, то всегда так спешу. Я занятой человек. Вот почему я так доволен, что сегодня мне выпала возможность увидеть настоящую ферму с настоящим белым фермером.
