Дорис Лессинг - Бабушки (сборник)
— Ну, вы обе, садитесь, — сказал он.
Женщины улыбнулись и сели, ожидая.
Ребята на выходящей к морю веранде собирали доски, полотенца, очки.
— Привет, Сол, — сказал Том.
После длительной паузы поздоровался и Иен. Значит, это Том его заставил.
Иен Сола не любил и боялся. Он как-то сказал Роз:
— Он хочет отобрать у нас Лил.
— Ты имеешь в виду, у тебя.
— Да, и меня хочет получить. Готового сына. Почему бы ему собственных не наделать?
— Я думала, ты мой, — ответила Роз.
Услышав это, Иен запрыгнул на нее, демонстрируя, кто чей.
— Очаровательно, — сказала она.
— А Сол может идти в жопу, — заключил Иен.
И вот Сол подождал, пока юноши уйдут к морю.
— Так, слушайте, скажу вам обеим: я снова хочу жениться! И, насколько я знаю, на тебе, Лил. Но вам решать.
— Нет, не пойдет, — ответила Роз, а Лил лишь пожала плечами. — Мы же понимаем, как это все должно выглядеть. Такого, как ты, любая женщина ищет…
— Опять ты за Лил говоришь!
— Ну, она уже довольно часто и сама тебе отказывала.
— Но ведь вам обеим с мужиком будет лучше, — настаивал он. — Вы две, без мужчин, и двое парнишек. Слишком уж все хорошо.
Они испытали короткий шок. Что? Это намек?
Но Сол продолжил:
— Вы — очаровательные девушки, — сказал галантный ухажер. — Обе такие… — и вдруг замер, на лице боролись эмоции, мощные чувства, но потом оно окаменело.
Сол пробормотал:
— Боже мой… — и уставился на них, переводя взгляд с Лил на Роз и обратно.
— Боже, — повторил он. — Вы, наверное, думаете, что я идиот какой-то.
Голос его стал монотонным: открытие поразило его до самой глубины души.
— Я идиот, — добавил он через какое-то время. — Да, все так.
— Что «так»? — спросила Лил. — Ты о чем?
Ее голос звучал робко, она боялась узнать, что на самом деле думает сосед. Роз пнула ее ногой под столом. Лил, даже наклонясь, чтобы потереть лодыжку, не сводила глаз с Сола.
— Я дурак, — снова сказал он. — Вы, наверное, хорошенько надо мной посмеялись…
Сол встал и, пошатываясь, вышел. Он едва перешел дорогу, чтобы добраться до собственного дома.
— Понятно, — сказала Лил.
Она хотела было пойти за ним, но Роз ее остановила:
— Стой. Это же хорошо, ты что, не понимаешь?
— Теперь он пустит слух, что мы лесби, — сказала Лил.
— И что? Наверное, этот слух пройдет уже не первый раз. Ты послушай, что вообще люди говорят!
— Мне это не нравится…
— Да пусть болтают! И чем активнее, тем лучше. Так мы будем в безопасности.
Вскоре их всех пригласили на свадьбу Сола с молоденькой женщиной, внешне похожей на Лил.
Оба сына были довольны. Женщины же думали иначе.
— Ни одной из нас больше не светит такая же удачная партия, как Сол, — это сказала Лил.
— Да, — согласилась Роз.
— А что мы будем делать, когда мальчикам надоедят старухи?
— Я выплачу все глаза. Зачахну.
— Надо стареть красиво, — сказала Лил.
— Черта с два. Я буду сопротивляться до последнего.
Но пока они еще не состарились, даже близко к тому не было!
Хотя им уже за сорок, да и мальчики уже не мальчики, время их неистовой красоты тоже миновало. Сейчас, увидев этих двух сильных, уверенных в себе молодых людей приятной наружности, вы бы не подумали, что некогда они приковывали к себе взгляды, полные восхищения, страсти и любви. А женщины, однажды напомнившие друг другу, что когда-то их ребята были похожи на богов, принялись рыться в старых фотографиях, и не нашли на снимках того, что лицезрели собственными глазами: точно так же, как и в собственном альбоме они видели лишь симпатичных девушек — не более того…
Иен уже руководил на пару с матерью сетью спортивных магазинов и стал перспективным бизнесменом и известным человеком. Но в театре отличиться труднее: Том находился лишь у подножия горы, когда Иен уже близился к вершине. Для Тома такое положение вещей было непривычным, раньше он во всем лидировал, а Иен смотрел на него снизу вверх.
Но Том не сдавался. Он работал. И, как всегда, был очень мил с Лил, стараясь проводить в ее постели максимум времени, насколько это было возможно, с учетом большой загрузки и нестабильности в театре.
— Ну вот, — сообщила Лил Роз. — Он начал от меня уставать.
Но в поведении Иена не было никаких намеков на то, что он хочет оставить Роз, наоборот. Он был внимателен и требователен, властен, а однажды, когда она улеглась на подушки после занятий любовью, разглаживая дряблую кожу на предплечьях, он вскрикнул, обнял ее и закричал:
— Нет, нет, даже не думай! Я не разрешу тебе состариться!
— Ну, это все равно произойдет, как ни крути…
— Нет, — и он зарыдал точно так же, как тогда, когда был еще мальчишкой и плакал в ее объятиях по отцу. — Нет, Роз, пожалуйста, я люблю тебя.
— Значит, я не должна стареть, да, Иен? Ты мне не разрешаешь? Сумасшедший, безумный мальчишка, — сообщила Роз невидимым зрителям, как делает человек, когда ему кажется, что голоса здравого смысла никто не слышит.
Когда Роз оставалась одна, ей делалось тревожно, страшно. Ее пугали притязания Иена. Он и впрямь, казалось, отказывался принимать во внимание тот факт, что она старится. Ненормальный! Но, возможно, безумие и является одним из тех огромных невидимых колес, за счет которых крутится наш мир?..
Между тем отец Тома от своей цели — спасти сына — не отказался. Он заявлял об этом открыто.
— Я спасу тебя от этих фам фаталь, — сообщил он ему по телефону. — Приезжай сюда, позволь старику за тебя взяться.
— Гарольд вознамерился спасать меня от тебя, — передал Том матери, направляясь в постель Лил. — Ты дурно на меня влияешь!
— Поздновато, — прокомментировала Роз.
Том провел две недели в университетском городке. По вечерам он прогуливался до поросшего кустарником песчаного пустыря, над которым, высматривая добычу, кружились ястребы. Он подружился с Молли, преемницей Роз, со сводной восьмилетней сестрой и новым младенцем.
В доме было шумно, все вертелось вокруг детей, но Том сказал Иену, что отдохнул.
— Рада была наконец с тобой познакомиться, — попрощалась с ним Молли.
— Теперь надолго не пропадай, — добавил Гарольд.
И Том не пропал. Он принял предложение режиссировать постановку «Вестсайдской истории»[4] в университетском театре и жить в это время решил у отца.
Как и раньше, вокруг вились девушки.
— Отец считает, что тебе пора жениться, — сказала Молли.
— Правда? — переспросил Том. — Женюсь, когда время придет.
Тогда ему было под тридцать. У его бывших одноклассников, у сверстников, уже были жены или «вторые половинки».
