Антон Тарасов - Сказки PRO…
— Батарея села, нужно зарядить, а то завтра останусь с носом.
— За сегодня еще сто раз успеет зарядиться, — уверенно сказал я. — Он быстро заряжается.
— За сегодня? — Лида посмотрела на меня, нахмурившись. — Ты на часы смотрел? Времени почти одиннадцать вечера.
— Ой, — я вскочил с места, и нелепо отряхиваясь от крошек, стоял посередине кухни. — Мне пора.
— Ты уже не успеешь на маршрутку, а от метро тебе идти очень далеко. Не отмахивайся, я же была у тебя, меня не обманешь. И, к тому же, я тебе еще кое-что о Лидии хотела рассказать. Или тебе неинтересно? Иссякло твое любопытство? Знаешь, я вчера звонила маме, порадовала тем, что письма нашли, упомянула и о тебе, что тебя зацепила Лидия Клемент. И она мне сказала, чтобы я не погубила твое любопытство. Вот я и стараюсь!
— Знаешь, оставаться на ночь у малознакомого человека, напрашиваться… — я направился в прихожую, но Лида меня остановила, положив руку мне на плечо, и договаривал я уже, возвращаясь обратно. — …Это, конечно, не в моих правилах, но ради тебя я готов сделать исключение. И ради Лидии Клемент. Удивляюсь, что раньше о ней ничего не слышал. Нет, я серьезно, я бы запомнил, у меня на фамилии память отличная.
— Не слышал, потому что его поспешили забыть, замылить, так часто случается, особенно почему-то в нашей стране, — на лбу Лиды появилась складка. — Обидно даже получается.
— Да, но мы-то с тобой слышали, еще кто-нибудь слышал, так что кому надо, тот помнит и знает, а кому не надо, так не запомнит даже с десятого раза.
— Когда я еще интересовалась Лидией, была одержима ей, как ты сейчас, то где-то читала или от однокурсников узнала, что на вокзале Петрозаводска фирменные поезда провожали «Карелией» в ее исполнении. А потом так получилось, что песню заменили, сейчас ставят запись Марии Пахоменко, — Лида продолжала хмуриться.
— И все равно, кому надо, тот будет помнить. Как в отношениях насильно мил не будешь, так и с музыкой, и с остальным. Представь, что ты видишь какую-то рекламу. Рекламируют какую-нибудь ерунду, но рекламируют так, что ты пойдешь и обязательно ее купишь.
— Ты прав, — после некоторых колебаний ответила Лида. — Заставить привлечь к себе внимание невозможно. Это происходит само, непроизвольно. Но знаешь, мне кажется иногда, что Лидию Клемент помнит поколение бабушек и дедушек, моих родителей и все. Так устроена история…
— Так устроен шоу-бизнес, — оборвал ее я и принялся стягивать с себя свитер. Я сидел, прислонившись к батарее спиной, Лида сидела рядом, не давая мне выбраться и убежать. Было довольно душно.
Она посмотрела на меня, покрутила пальцем у виска и улыбнулась. Ясно, что выглядело это не совсем прилично, с вызовом или даже недвусмысленным намеком, но терпеть у меня больше не получалось.
— Как? Ты уже раздеваешься? Значит, так у вас принято? — она, конечно же, решила отыграться за все услышанные от меня колкости, и старалась меня смутить, даже закрыла лицо руками, будто никогда не видела, как перед ней мужчины снимают с себя теплые вещи. — Как не стыдно! При дамах! Ах, я сейчас просто умру от стыда и смущения!
— Да жарко мне! Прекрати! Посадила меня у батареи, а она шпарит так, как, наверное, не шпарила зимой. И в этом свитере я просто в гамбургер, в сосиску в тесте превращаюсь!
Лида встала и подошла вплотную к батарее, уперлась в нее коленями и положила на нее руки, но тут же их в ужасе отдернула.
— Да, действительно, отопление включили, просто обжигающие батареи. А на прошлой неделе его ослабили, и я тут мерзла. А ты говоришь что-то про шоу-бизнес! У нас и с отоплением беда. Какое дело людям до какой-то Лидии Клемент, когда батареи чуть теплые и приходится греться духовкой.
Она повернулась и показала пальцем на газовую плиту, белоснежно белую, с намытыми до блеска металлическими ручками.
— Вот этот чудо-агрегат. Наверное, те, кто его придумывали, и китайцы, которые сделали, никогда бы не подумали, что с ее помощью можно не только готовить еду, но и обогреваться зимой. И это в культурной столице Европы!
— Видишь, ты все понимаешь сама, — я похлопал Лиду по плечу, от чего она почему-то в первое мгновение встрепенулась. — Просто недоросли мы еще до того момента, когда вся эта бытовуха будет налажена, мы перестанем от нее зависеть. И тогда, может быть, и на другие, более важные вещи будем обращать внимание, искать что-то именно для души.
— Ты смешной, — сказала мне она.
— Ты тоже не промах, — бодро ответил я и, наконец, освободился от свитера.
Мы смотрели друг на друга. Я сомневался в том, влюблен ли я. Она, вероятно, была озадачена теми же самыми мыслями. Но беда в том, что за три дня ничего серьезного между нами вспыхнуть не могло. Пожалуй, это вранье, когда говорят, что люди встретились, никогда не знали друг друга, и сиюминутно возникло между ними большущее чувство. Может, оно и так, но люди искали друг друга, мечтали, предчувствовали, даже что-то планировали, были в ожидании, даже вглядывались в окружающих, в прохожих, в тех, с кем работают, едут в транспорте или проводят свободное время. Все это было не про меня. Несколько раз обжегшись, я ничего не ждал и не искал, а просто плыл по течению и не верил чувствам. Даже дедушка Лиды присматривался к певице, которая ему безумно понравилась и, как оказалось, которую он знал с детства простой соседней девчонкой.
По некоторым признакам мне удалось понять, что и Лида не ждала со стороны меня какой-то пылкости. Заносчивый, себе на уме мальчишка, младше ее лет на пять — что можно было ждать от меня? То, что я был в тот момент с ней, не означало, что я проявляю интерес именно к ней. Если бы это было так, то я бы и письма отдал сразу, не устраивал бы сцен, спросил бы номер телефона, пригласил куда-нибудь, да и просто предложил бы чашку чая, как она предложила мне. Конечно, все эти мелочи не могли демонстрировать несерьезность моих намерений, но и ни о чем серьезном речь тоже не шла.
Неожиданно я сообразил, что мы с ней похожи на ее дедушку и Лидию Клемент. Что у них было общего? Очень многое. Но могло ли быть из этого продолжение? Исключено, однозначно исключено. Если бы это было не так, то потерялась бы вся прелесть этой истории. Вся непредсказуемость и недосказанность. Конечно, то, что ее не стало в двадцать шесть, и все произошло так трагично, к этому не относится — хотелось бы, чтобы Лидия Клемент жила, пела, радовала и радовалась сама. Но что мы в силах изменить? Ничего. Точно так же, как не в силах была что-то изменить сама Лидия и Валерий.
— Иногда бывает, что образ человека не совместить с голосом. Ты замечал такое когда-нибудь?
— Замечал, — ответил я. — Только если ты намекаешь на то, что это про Лидию Клемент, то нет, это не про нее.
— Вот и я о том же, — Лида нахмурилась. — Да дай ты мне этот свитер, еще валять его по полу начни!
Она вырвала у меня из рук свитер, аккуратно сложила и повесила на спинку моего стула. Я чувствовал себя каким-то неумелым и непослушным ребенком. С чего она тогда так раскричалась на меня? Вспомнила о чем-нибудь?
— Ты все время отвлекаешь меня, а я пытаюсь сосредоточиться и вспомнить еще что-нибудь о Лидии Клемент из того, что знаю, — Лида щелкнула пальцами. — Ты слышал о такой певице, о Майе Кристалинской?
— Слышал, конечно! За кого ты меня принимаешь! «Опустела без тебя земля» ведь она пела?
— Все верно, — Лида вновь была спокойна и даже улыбалась, видимо, не терзая себя мыслями о том, что она может отвлечься и что-то забыть. — Между прочим, она должна была вместо Лиды петь некоторые ее песни. Так тогда решило начальство на ленинградском радио. Кристалинская-то уже была довольно популярной, а Клемент всего лишь местечковой звездочкой, не более.
— И чем все закончилось? — спросил я, удивляясь глупости своего вопроса, ведь если песни спела все-таки Лидия Клемент, то все разрешилось именно в ее пользу. — Неужели Кристалинская пыталась забрать себе какие-то ее песни? Не верю!
Лида немного нахмурилась. Такой поворот моей мысли несколько ошеломил ее, она искала в себе ответ, анализировала «за» и «против», даже прикусила губу.
— Нет, не думаю, Кристалинская и сама, возможно, была не в курсе. Кстати, когда Лидии не стало, Кристалинская впала в депрессию и думала даже покончить с собой, это мне рассказывал дедушка. У нее ведь тоже был рак, она с ним долго боролась. Наверное, то, что случилось с Лидией, повлияло и на нее в том плане, что она решила для себя бороться до конца, полгода ездила на гастроли, а полгода лежала в больнице, проходила бесконечные химиотерапии. Она носила платок на шее, он как раз следы химиотерапии и прикрывал.
— Видел по телевизору, — тихо признался я. — Хотя телевизор почти не смотрю, коробка с блохами и горой негатива.
— Понимаю, — Лида одобрительно покачала головой. — Я смотрю только новости и что-нибудь про театр, про музыку. Я ведь культуролог по образованию.
