Екатерина Репина - Те самые люди, февраль и кофеин
Плеер, свободно лежавший в вытянутой руке иностранки, был даром небес за ту участь, которая ему выпала. Это был роскошный подарок. Он обесценивал страдания и унижения темного человека в городе Далянь. И мог служить поворотным моментом в его судьбе. Не взять дар небес — значило, выказать им свое неуважение. Темный человек не считал себя ни вором, ни мерзавцем, как назвала его русская девушка Ольга, заметив пропажу. Он внезапно стал человеком, угодным небесным жителям.
Отправившись на работу утром, он закидал плеер тряпками, на которых спал. Его соседи по бараку, занятые, как и он, на стройке, могли лишить его дара небес, если бы этот дар лежал на виду. Брать же плеер с собой было несусветной глупостью: электронная вещь получила бы тысячу случайных ударов, потрескалась и сломалась.
Этот день запомнился темному юноше на всю жизнь.
С ним говорил важный начальник-иностранец, для фирмы которого возводилось здание. Через переводчика он спросил, как долго будет возводиться последний, двадцатый этаж. Темный человек, взглянув мельком на бригадира, показал иностранцу раскрытую правую пятерню. Тот удивился:
— Пять месяцев?
Когда переводчик перевел его восклицание, темный человек покачал головой и еще раз показал пятерню, только прежде того вытер ее об штанину. Штанина была покрыта цементной пылью, и пятерня стала белой.
— Так сколько? Пять недель?
Темный юноша, наконец, заговорил:
— Дней. Пять дней.
Потом он посмотрел на бригадира. Тот выдохнул с облегчением и произнес свое любимое выражение, которое употреблял постоянно, как только на стройке появлялись иностранцы:
— ОКай, ОКай! — делая ударение на первой гласной.
Выслушав переводчика, начальник засмеялся и пожал темному человеку руку. Ту самую, которая стала белой от цементной пыли. Это видел бригадир, видел переводчик — хитрый круглый китаец в темных очках, которого бригадир боялся больше, чем начальника-иностранца. Видели двадцать чернорабочих, соседей по бараку. Видели два инженера, крановщик и архитектор. Видел студент.
Темный человек сбился, когда попытался сосчитать всех тех, кто видел, как начальник-иностранец пожимал ему руку. Сам он умел считать до десяти, поэтому не удивительно, что сбился со счета. Не от волнения же ему было сбиваться!
Темный человек никогда не волновался. Не такой он был человек. В деревне не из-за чего волноваться. Думай только, как получить побольше урожая да как выручить за него хорошие деньги.
После работы товарищи позвали его играть в мацзян. Темный юноша выиграл немного денег. Вспомнил про плеер поздно вечером, когда закончилась игра, и все рабочие разбрелись по своим углам.
На улице стемнело. В феврале темнело рано, оттого и возникал стихийный рынок возле детской площадки Парка Труда.
Пришлось идти пешком. Справа от дороги, где-то возле моря, горела иллюминация и слышалась музыка. Там находились аттракционы и торговые центры, рестораны и дорожки для прогулки, вымощенные гладкой плиткой, очень скользкой в дождливую погоду, которая хоть и редко, но бывала в данной местности.
Темный человек шел вдоль трамвайных рельсов и вспоминал, как заскочил вчера на заднюю площадку трамвая и проехал две остановки, не замеченный водителем. Вообще, следовало зайти в первую дверь и положить один юань в стеклянный ящик, что находился возле водителя.
Темный человек знал это. Но у него не было лишнего юаня. Всего-то было тридцать юаней, на которые он хотел купить на рынке куртку. Возможно, этих денег не хватило бы на куртку, но прийти, прицениться, поторговаться стоило. Ведь весь товар, что выкладывался на землю в парке, был ворованным, продавцы ничего не платили за него, они не платили налогов и не делились выручкой с поставщиками или производителями. Они брали всю выручку себе!
Задняя дверь трамвая случайно оказалась открытой, водитель отвлекся на пассажира, у которого не было одного юаня, зато было десять одной бумажкой. Водитель попросил его разменять деньги, а потом садиться в транспорт. Пока он объяснял пассажиру все это, темный человек поднялся на заднюю площадку. И смог проехать две остановки, до Парка Труда.
Сегодня не повезло: трамваи уже не ходили, когда он вышел со стройки. Да он и не надеялся, что водитель вновь отвлечется и не заметит его. Вчера, вообще, был особенный день: поездка в трамвае, плеер…
Сегодня он выиграл два с половиной юаня, из которых на ужин потратил полтора юаня — значит, на куртку оставалось тридцать вчерашних юаней и один сегодняшний. Всего — тридцать один. Еще не стоило забывать о плеере. Его можно было продать за сто или двести юаней. Вообще, технику было сложно продать: темный человек в ней плохо разбирался, а те, кто разбирался хорошо — те всегда хитрили, занижали цену и настаивали на том, что техника постоянно устаревает, придумываются все новые образцы, а старые стоят все меньше и меньше.
Потом он сказал себе, что сегодня также день был особенный: начальник пожал ему руку на глазах у остальных рабочих, бригадир похвалил, все позавидовали; к тому же плеер все еще при нем, и скоро он выручит за него много денег, чтобы отложить их на велосипед.
Так темный юноша впервые смело подумал о своей мечте — купить велосипед. Это была странная мечта для жителя Даляня. В этом городе, в отличие от остального Китая, на велосипедах мало кто ездил, более того — ездить на велосипеде считалось здесь проявлением дурного вкуса. Но темный юноша вырос далеко от этого города, а в его родных местах велосипед был самым роскошным средством передвижения.
Тут он представил, как приедет в родную деревню на велосипеде. Сначала его не узнают, примут за начальника. Через некоторое время кто-нибудь из соседей признает в нем того самого мальчишку, что ушел пешком в город, заявив, что не станет батрачить на жадных хозяев, а скоро сам станет богатым человеком.
Почти у самого парка, когда послышалась веселая перебранка продавцов и покупателей, темный юноша загрустил. Велосипед, оказывается, не решал главную проблему — как стать независимым в деревне землевладельцем, свободно распоряжающимся и землей, и ее урожаем.
Не додумав эту мысль, но, все же, оставив покупку велосипеда главной мечтой, он свернул к детской площадке.
Аттракционы для детей не занимали темного человека — он с ранних лет был приучен к работе, редко играл и никогда не жалел об упущенном детстве, так как не знал, что у кого-то оно может проходить иначе. Вокруг него росли точно такие же малые работяги, как он сам.
Детская площадка Парка Труда обычно пустовала по вечерам, когда на земле раскладывался товар. Никто не катался на каруселях, качелях, не возился в песочнице и не лазал по крохотным лесенкам. Поэтому до сегодняшнего вечера темный человек не обращал на нее внимания.
Но сегодня что-то изменилось. Он почувствовал это, проходя мимо детской горки — желтой пластиковой доски с бортиками и лестницей. Детская площадка освещалась даже ночью, а сам рынок находился в тени и был слабо освещен.
Темный юноша заметил, что на детской горке что-то движется.
Подошел ближе.
Женщина и мужчина, прилично одетые и довольно чистые, ловили девочку, скатывающуюся с верха горки. Они совсем не обращали внимания на стихийный рынок — ни разу не оглянулись, не бросили взгляд в его сторону. Были абсолютно спокойны и за себя, и за ребенка — конечно, кто посмеет тронуть их в центре города, под боком у мэрии, в шаге от университета.
Не заметили они и темного человека.
А он стоял, смотрел на них и чему-то улыбался.
Родители катали свою девочку довольно долго. Все это время темный человек смотрел на них, находясь в тени. Когда все трое ушли, он повернулся и прошел к одному из торговцев.
Пошептался с ним о чем-то. Получил согласие. Обменял плеер на три бумажки по пятьдесят юаней каждая. Выбрал себе куртку и кеды. Аккуратно завернул старые тапочки в газету и крепко сжал их в руке.
А потом вернулся на стройку.
Все, о чем он мечтал, возвращаясь с рынка, приснилось ему в ту же ночь. Был там и велосипед, и мешок риса, и достроенное здание, и следующий строительный объект, и спрятанные деньги, и купленный участок земли, и — самое главное — были любимая девушка, свадьба и рождение ребенка.
Русская девушка Ольга, больше всего на свете уважающая обряд похорон, сильно бы разочаровалась в темном человеке, узнай она, что он, этнический китаец, совсем не мечтает о роскошных похоронах.
Впрочем, данный конкретный человек уже успел разочаровать ее, когда выхватил из рук плеер и скрылся в неизвестном направлении. Так что о его роскошных похоронах не могло быть и речи: Ольга еще вчера упросила китайских богов лишить его такой чести.
№ 8. Подражание Бунину
Поутру Патрику — этническому канадцу — захотелось быть не просто преподавателем английского языка, направленным в глубь Китая для работы в малоизвестном институте, а — эмигрантом.
