KnigaRead.com/

Урс Видмер - Жизнь гнома

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Урс Видмер, "Жизнь гнома" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Вода сзади!

Я лежал на спине в траве, прерывисто дыша и хватая ртом воздух. Где-то неподалеку раздавался крик, словно какое-то животное обезумело или кто-то безумный превратился в животное. Я поднял голову. Тощий лысый мужчина — тот, что дружил с догами и женщиной, — бил лопатой мышей, вылетавших из другого прохода, не из нашего, тоже выброшенных водой на поверхность. Он кричал, этот мужчина, его глаза сверкали. Он засунул садовый шланг в еще один подземный ход, до конца открыл кран и принялся лупить по всему, что двигалось. У его ног лежало не меньше десяти, а может, и двадцати убитых мышей. Повсюду кровь — на мышах, на лопате, в траве.

Если б вода вынесла нас через тот ход, мужчина нашинковал бы нас как капусту. Мышь или гном — какая разница?])


О гостиной, самом большом помещении в доме, я уже рассказал. О граммофоне, об аквариуме, о вудуистской кукле.

Может, сказать еще несколько слов о Папе? Сидя в своей нише, он со спины выглядел как Ути сегодня, похож, просто не отличить. Та же лысина, тот же вязаный жакет, то же нетерпение. Как и нынешний Ути, он был непредсказуем, вдруг вскакивал, начинал ходить взад-вперед, иногда прямо на тебя. Он тоже — Ути и в этом был похож на него — ругался со своей пишущей машинкой, как с живой.

— Ну давай уже! Что это ты?! — Правда, Папа печатал одним пальцем, всего одним, а Ути со временем научился пользоваться двумя.

Однажды, наверное это было в последнее лето перед катастрофой расставания, я притаился в тени фарфорового Будды на заднем краю письменного стола — я возглавлял большую колонну, ждавшую за аквариумом моего сигнала «все в порядке», — когда Папа закричал громче, чем обычно, и еще отчаяннее принялся колотить по клавишам своей машинки. Он так сильно стукнул по одной клавише, что рычажок сломался и, подобно бумерангу, пролетел вместе с клавишей над столом, правда, этот бумеранг не вернулся, потому что вначале звякнул о фарфорового Будду, а потом упал в щель между письменным столом и книжным стеллажом. Папа поглядел на свой палец, указательный палец правой руки, которым стучал по машинке, проверил, может ли им пошевелить — смог, но при этом поморщился, — поискал отлетевшую клавишу на столе, на ковре, и на полке, и на подоконнике. В конце концов он улегся на пол.

— А, вот ты где, скотина!

Сверху мне было видно, как его рука шарила в пыли среди дохлых мух и наконец схватила сплющившуюся металлическую деталь. Он вытащил ее, встал, снял очки и поднес клавишу к глазам.

— «О», — сообщил он Будде, — опять «О». Ну да, — и выбросил отломавшийся рычажок вместе с буквой в корзину для бумаг. — Может, получится и без нее.

Папа снова сел за машинку и продолжил печатать. Однако недолго. Вскоре он остановился, перечел торчавший в каретке текст, встал, поднял машинку и швырнул и ее в корзину.

Как позднее Ути. Однажды он даже выбросил свою машинку, зеленую «Оливетти», из окна, только потому, что у него никак не получалась какая-то история.

II

День, когда пропал Зеленый Зепп, выдался теплым. Почти жарким. Голубое, со стальным отливом, безоблачное небо. Повсюду вьюрки, слышался далекий свист сурков. Жужжание шмелей. Кузнечики. Бабочки. Мы были на каникулах, то есть нас вывезли на каникулы. Это случилось с нами в первый раз, но и потом каникулы всегда были для нас тяжелой порой. У Наны и Ути было сколько угодно свободного времени, поэтому они играли с нами целый день. Находиться в неподвижном состоянии с раннего утра и до поздней ночи — это изматывало. Во всяком случае, меня. Болели челюсти, во рту был постоянный вкус резины, ломило ноги. Если выдавалась спокойная минутка, я даже немного постанывал, разминал руки и ноги — и тут же приходилось снова замирать, потому что игра продолжалась.

У этого места было какое-то название, которого я никогда не понимал, кажется, что-то южное, находилось оно в горах. Ледяной воздух, дыхание глетчеров. Рододендроны, кусты голубики, колокольчики. Коровьи лепешки. Орлы, парящие высоко над нами, они жили на черной высокой горе и выслеживали сурков. Но, кто знает, может, их устроили бы и гномы. Оцепеневший, беззащитный, стоящий во мху, потому что Ути и Нана как раз играли в веселый пикник гномов, я не мог даже взглянуть наверх. Мое сердце замирало от каждого удара крыльев, даже если потом оказывалось, что это была всего лишь галка.

Меня никто не предупредил об этих каникулах, да и остальных тоже, так что уже сам отъезд стал для нас настоящим кошмаром. Правда, утром мы проснулись, как всегда, — позевали, перебросились парой шуток, посмеялись, — но тут вдруг налетела Мама и засунула нас в мешок, в рюкзак, где мы лежали друг на дружке, не понимая, что происходит. Темно, хоть глаз выколи, рюкзак был закрыт. Мы наступали друг другу на животы, бороды и ноги, долго копошились, пока каждый не устроился более-менее удобно. Я оказался зажат между Старым Лазуриком и Фиолетом Новым, который висел вниз головой и прижимался своим башмаком к моей левой щеке. Неужели это конец? И сейчас сбудутся предсказания наших горевестников, которые с самого начала предрекали, что рано или поздно все гномы оказываются в мусоре, а мусор сжигают? Старый Дырявый Нос был самым изобретательным пророком ужасного конца. Он не уставал повторять, какую угрозу представляют для нас мусорные баки, мясорубки, силосорезка и повышение температуры выше точки горения резины. Похожих теорий придерживался и Голубой Зепп. Да и я с течением лет стал скорее пессимистом. Хватило бы одного метеорита, точного приземления булыжника из Вселенной — и конец даже самому бессмертному гному. Кусочек вонючей резины там, где он только что танцевал.

Как всегда, я благодарен Ути, что лишь недолго оставался в рюкзаке и очень скоро выбрался на свободу. Ути и Нана ныли, что не могут обойтись в дороге без своих гномов, они должны иметь их при себе, перед глазами, чтобы выдержать такую поездку, и когда Нана к тому же начала биться на полу — я этого не видел, но слышал ее хорошо, — а Ути тут же последовал примеру сестры, да еще стал колотить себя кулаком по голове, Мама сказала:

— Ну ладно. Пусть каждый возьмет одного гнома.

Так что путешествовал я в кулаке Ути. Нана освободила Зеленого Зеппа. Они всё нам объясняли:

— Это коровы. Это начальник станции. Это локомотив.

Так, глядя из окна поезда, мы и неслись мимо лугов и холмов, мимо деревень с башенками церквей и крытыми соломой домами, мимо казарм, мимо нарядных фабрик, а вскоре поехали между двух скалистых стен; потом пересели на другой поезд, глядели на ели, сосны, кедры, еще раз пересели, во что-то вроде воздушного трамвая, дивились белым горным вершинам, отбрасывавшим вечерние тени на голубой лед глетчеров. С изумлением смотрели на глубокое до черноты озеро, которое неожиданно становилось белым, как снятое молоко. Под конец — солнце садилось за черные гребни гор — мы сидели в почтовом автобусе. Только мы: Нана, Ути, Мама, Папа, Зеленый Зепп и я. Впереди — водитель, жевавший зубочистку. Из рюкзака доносился визг моих друзей.

Безымянное место, где мы проводили каникулы, находилось в зеленой долине посреди высоких горных склонов. Несколько домов, между ними — улица. Нетопленый дом, застоявшийся с прошлого года воздух. Деревянный пол. Свечи, в кухне над столом — керосиновая лампа. Плита, в которой Мама сразу же разожгла пару кедровых веток и дрова, была единственным отопительным прибором. От нее надо держаться подальше, тогда мы будем в безопасности. Животных в доме не было.

Все это Зеленый Зепп и я могли спокойно рассмотреть, прежде чем наших друзей освободили из рюкзака и впервые разместили отдельно на ночных столиках в спальне Наны и Ути. Те, что были гномами Ути, попали на ночной столик у окна. Приближенные к Нане оказались около двери. Естественно, я был гномом Ути, а Зеленый Зепп — гномом Наны.

Больше никакой мебели — впрочем, нет, был еще один-единственный стул, — а на беленых стенах никаких украшений, если не считать отрывного календаря, забытого десятки лет тому назад на листочке 14 июля, со смеющимся подпаском на картонке. Моя часть отряда гномов — в ней оказались Кобальд, два из трех Злюк, Красный Зепп, а еще Серый Зепп — беспомощно осматривалась на новом месте. Все делали глубокие наклоны, отжимались от пола и проверяли, могут ли вертеть головами. Я тоже воспользовался тем, что некоторое время никто не обращал на нас внимания, потому что Ути и Нана помогали распаковывать чемоданы, и сообщил своим товарищам, что мы находимся в каком-то южном месте с непонятным названием, что мы на каникулах и ближайшие недели никому не покажутся медом. Ути и Нана уже строят внушающие беспокойство планы. Они собираются прыгать в сено, плавать наперегонки, собирать голубику. Без перерыва играть в толкалки. Охотиться на змей. Залезать на самые настоящие горы.

Все, кроме Злюк, растерялись. А Новый Лазурик так даже заплакал. От его плача очнулся Кобальд, который тупо рассматривал свои башмаки. Он отодвинул меня в сторону, взмахнул руками и рассказал всем, и мне в том числе, про географическое положение, ландшафт, про историю и этимологию названия, хотя и сам его не понял. Он говорил так громко, так путано, до такой степени самоуверенно, что все мы с беспокойством поглядывали друг на друга и спрашивали себя, не оказалась ли для него долгая поездка непонятно куда серьезной травмой. Зеленый Зепп, проводивший такую же информационную беседу на ночном столике Наны, смолк. Кобальд совсем разошелся, кричал, что это — испытание, которое его бог (тот, что выглядел, как Кобальд, только намного больше) приготовил для нас. Он был совсем не в себе. Называл это место древним поселением Ганзы, потому что считал Ганзу горным народом, вроде жителей кантона Валлис или сарацинов, которые перед реконкистой забрались в самые отдаленные альпийские деревни и там превратились в темнокожих аборигенов.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*